Над Землей

– Ольга Владимировна, Василий Петрович, пожалуйста, простите нас. Прямо сейчас нам нужно быть в порталиуме, осталось около тридцати минут, нам надо быстрее попасть в наш портал. У нас забронирован тур на Галф-Шорз. Будем на связи, – Ева дернула за руку мужа, стремительно направившись в сторону двери. Он почувствовал приятный хруст ее тела от плеча до пальцев руки, вместе с ними хрустнули локоть и кисть. Это не было чем-то случайным, чтобы в этом убедиться он задержался на секунду. Жена дернула его еще сильней, хруст повторился, на этот раз звук был сильнее, к звонкому хору костей подключилась еще хрупкая шея. Ее анатомические особенности усиливали сексуальное влечение: "если помять ее как следует в постели, возможно, она вся завибрирует", – возбужденно размечтался Глеб.

– Куда же вы собрались? Я хотела угостить вас своим домашним мороженным Сандэ, вы не предупреждали о поездке в Алабаму, – строго сказала Ольга Владимировна. Как только Глеб услышал «Галф-Шорз» и «Алабама» и него дважды ёкнуло сердце. Он с самого детства испытывал слабость к провинциальной Америке, особенно к Южной Дакоте, Юте, всем землям региона Дикси и больше всего к Алабаме.

– Пожалуйста, извините, можете сами проверить прогноз погоды. На Нептун надвигаются кометы, мы должны были вылететь позже, но если мы не полетим сегодня, в этом году уже не получится. В моем фитнес-клубе короткие отпуска. Будем на связи! – Ева захлопнула за собой дверь и, не отпуская руки Глеба, быстро повела его в лифт.

– Мне столько нужно тебя спросить, но пока не забыл, меня интересуют порталы. Через них из одного места перемещаются в другое сразу в пункт назначения. Как нам могут помешать кометы?

– На носу конец света, а его интересуют всякие мелочи, – с улыбкой ответила Ева. – Это не полностью магический мир, в чем-то он волшебен, а в чем-то остался прежним. Порталы перемещают пассажиров поступательно в несколько этапов. В перерывах они перезагружаются, затем продолжают свой путь. Здешняя авиация еще не ориентируется на световые минуты и уж тем более на световые года.

– Теперь я окончательно запутался! Какой еще конец света, я только что его пережил!

– К сожалению, вместо лучшего мира мы попали в мир промежуточный. Рептилии по-прежнему среди нас. Дерьмо случается.

– Но как? Что произошло? – Тон Глеба неожиданно смягчился. Слово «дерьмо» в интонации Евы звучало без намека на экспрессию, высокомерие или злобу, зато намекало на ее простоту. От одного этого слова ему почему-то показалось, что рядом с ней он может быть самим собой. Когда перед ними распахнулся лифт, она еще крепче сжала его руку и огляделась по сторонам, как бы опасаясь, что кто-то на него нападет.

– Это нам и предстоит выяснить. Сейчас полетим по воздуху бизнес-классом, нам некогда ездить на земле, – продолжила Ева на крыльце подъезда, слегка постукивая левой рукой по поверхности правой, – судя по всему, зеленые рептилоиды успели использовать талисман в своих целях. Каким-то образом они внесли в наши планы помехи.

– Постой! Разве зеленые могут управлять талисманом без человека? Одно дело включить его, другое дело управлять.

– В этом и суть. Они кого-то завербовали, значит, у тебя появился враг. Я сама не знаем ответы на все вопросы, нам предстоит во многом разобраться.

– Плевать, с тобой с тобой хоть на край света, – Глеб неуклюже улыбнулся, но его глаза были наполнены уверенностью. – Только скажи мне, почему ты назвала себя Альфой и Омегой, Небом и Землей и, кажется, вездесущей водой?

– Да так… спонтанный философский оборот. Таким образом, я назвала себя любовью. В данном случае твоей любовью. Синие не случайно свели нас вместе.

– Любовь? Я никогда в нее не верил. Точнее очень сомневался в ее существовании. Но во что я точно верю, так это в мое к тебе влечение, – Глеб почему-то чувствовал, что перед ним давно знакомый человек, которому можно высказать любые мысли.

– Не торопись, всему свое время. Секс у нас точно будет. Что касается любви, это не так уж сложно понять, у нее есть простое научное объяснение.

– И какое же?! – В этот момент откуда-то сверху к ним подлетело такси со сверкающей платформой без колес. С первого взгляда сложно было понять, как работал механизм платформы, он больше напоминал фантастику из фильмов. В будущем Глеб узнает в таксисте своего друга Санта-Клауса из психиатрической больницы.

Ева пропустила вперед Глеба, села вслед за ним на заднее сидение и как ни в чем не бывало, при постороннем человеке продолжила философскую беседу:

– Любовь имеет три основы: базис, психофизическую тягу и идеологию. Базис – это секс, на него отведено примерно 40% от составляющей любви. Пара должна по-настоящему хотеть друг друга. Примерно еще 30% отведено на психофизическую тягу: когда приятно смотреть на улыбку человека, наблюдать за его жестикуляцией, просто держать за руку и даже, когда у вас общий вкус на музыку или еду.

– Наверное, этого вполне достаточно. Только я бы разделил ваш базис и психофизическую тягу поровну, – с веселым тоном вмешался полноватый розовощекий таксист. Глебу почему-то стало неловко.

– Ненаучно, – нейтральным тоном ответила Ева. – Кстати, нам лететь до порталиума. Ну так вот, остальные 30% занимает идеология. Это общие представления об идеальном, но не просто какие-то совпадающие мысли, а конкретные действия. Как у Бонни и Клайда.

– Кто они такие? – Не успокаивался разговорчивый таксист.

– Неважно. Будем считать, что пришельцы из другого мира, персонажи моей книги.

– Ах вот как, вы пишите романы о любви?

– Эмм, да.

– Но твои Бонни и Клайд разбойники, – возмутился Глеб.

– Что же поделать, любовь бывает причудлива. Не будешь же ты отрицать, что почти каждое их преступление имело идеологическую основу?

– Какую же?

– Государство тоже беспринципный преступник, оно грабит население на легальных основаниях, причем в грандиозных масштабах. Всякий банк, каким бы частным он не был, подчинен одной системе, имеет свой старший банк и охраняется законом. Бонни и Клайд хотели быть свободными от капитализма, да и грабили они по мелочам.

– Вот это да: государство преступник, а банки бывают частные. Во имя любви вы слишком много нафантазировали, лично для меня достаточно обычной крепкой семьи. Но мне почему-то нравится ход ваших мыслей. И этот ваш капитализм, что это такое? – Не унимался таксист.

– Если выйдет моя книга, вы сами всё узнаете, я рассчитываю на популярность.

– То есть достаточно просто вдвоем чего-то сильно хотеть? – Спросил Глеб.

– Еще раз повторяю – этого недостаточно. Совместные действия и только действия активируют идеологию влюбленной пары, без действий любовь неполноценна. Люди не могут объяснить, что такое любовь, поэтому перестают в нее верить. Большинство не способно выдержать ее силу, у них не хватает духовных сил. Любовь существует сама по себе как надмирная реальность, эта реальность не обязана посещать каждого человека. Она может вообще никого не посещать, – Глеб грустно посмотрел вниз на город. Где-то там остались его родители, он верил в их любовь, а теперь философия жены намекает на несовершенство их отношений из-за одного глупого исторического спора.

– А вот скажите мне, автор: вижу вам легко рассуждать о неком «базисе» и «психофизической-тяге», но как же быть с теми, кто скажем так, не вышел внешностью? Выходит, им не дано испытать любви? – На серьезных тонах спросил таксист.

– К сожалению, да. Как я и сказала, любовь не обязана посещать каждого. Она гораздо глубже, чем, кажется на первый взгляд. Если по каким-то причинам ваша вторая половина вас не хочет, и вы не провоцируете у нее психофизической тяги, по-настоящему любить не получится. Красивым людям обрести любовь проще, – после ее слов, таксист недоверчиво ухмыльнулся.

– Ох уж несправедливая штука эта твоя любовь, а ты говоришь она глубже, чем кажется. Это ли по-твоему «глубже»? – Тяжело вдыхая прокомментировал Глеб.

– Всё верно. Она протестует против самого Люцифера. Бог придал Люциферу изуродованный вид, но дьявол пошел на хитрость. Будучи обезображенным, красоту земного мира он взял себе, а духовная красота осталась Творцу. Теперь он контролирует форму, за Богом осталось содержание. Красивые люди чаще более высокомерны, богатые менее отзывчивы. Люди с не самой примечательной внешностью и не обладающие большими капиталами чаще бывают добрее. Любовь выдает протест, она стремится вернуть Богу, в том числе форму нашего мира. Ей нужна красота. Хотя бы субъективная, чтобы один из партнеров визуально восхищался своей половинкой.

– Говоришь форму… Ева, то есть ты тоже в курсе о пирамидах?!

– Каких еще пирамидах? Чувствую себя в психушке, хе-хе. Кстати, вот и ваш порталиум. Прилетели. С вас 250 рублей. Аккуратнее, не спешите, мне еще нужно приземлиться на парковку. Вашу пару Бонни и Клайда мне долго не забыть.

– Нуу, пирамиды другая тема разговора, – поспешил ответить Глеб. Ева расплатилась привычной для Глеба наличностью, считала ладонью с кресла водителя его контактную информацию, и они вышли из машины.

– Ева, куда мы держим путь?

– Нам срочно нужно попасть в космический центр Маршалла. Мы едем в Хантсвилл, Алабама. Гальф-шорс отменяется.

– Что мы там потеряли? – Глеб настолько был запутан, что не обратил внимания на странный вид порталиума, не имеющий ничего общего с аэропортом. Вместо большого помещения для пассажиров, перед ними сверкал огромный портал, испускающий ярко-оранжевый цвет. Он выполнял функцию главного входа.

– Там мы потеряли ответы на наши вопросы. Не совсем понятно, как мы оказались в промежуточном мире. В Алабаме Октахор припрятал Сагуну – лабораторию жизни, о которой тебе уже известно. Рептилоиды тоже хорошо следят за этой местностью. В Хантсвилле расположена точная копия Сагуны, она отражает всё, что содержится в ее оригинале. В каком бы мире мы не оказались, копия Сагуны всегда расположена в Хантсвилле. Где находится оригинал мне неизвестно. Пошли скорее, – она еще раз взяла его за руку и повела к сверкающему как солнце порталу.

Глава V Small Talks

Погружение в портал не было похоже на мгновенное перемещение. Они стояли на одном месте, весь остальной мир крутился вокруг них. Повсюду мелькали города, закаты, горы, леса и океаны. С непривычки у Глеба началась потеря ориентации. Температура становилась ниже, весна перетекла в зиму, зима быстро сменилась летней жарой. Перепады температуры пульсировали всё быстрее, неизменно теплой оставалась только нежная рука Евы. Когда ему показалось, что он вот-вот упадет в обморок, температура нормализовалась. Они оказались в большом помещении, оно не было похоже на аэропорт.

Глеба удивили кристально прозрачные стены, полы и потолок. Особенно пугало, что нигде не было видно ни одного крепления, полностью монолитная конструкция из стекла создавала иллюзию полета в открытом космосе. Под ногами на относительно близком расстоянии вертелся квадратный кусочек планеты, которую принято называть Австралией. В обычной жизни прозрачные полы считаются экстремальным аттракционом, но толпы бегающих туда-сюда пассажиров напоминали о безопасности. Глеб догадался, что этот порталиум единственный международный аэропорт, откуда можно переместиться в порталы разных стран и городов. В одном из них он недавно побывал. Осталось разобраться, как выглядят стойки регистрации и как найти нужную им стойку.

– Не бойся прозрачных полов, они многослойные. Это не просто плотное стекло, оно увеличительное. Все объекты, которые ты видишь, расположены намного дальше. Об этом можно долго рассказывать, у нас нет времени. В порталиум можно быстро попасть, но выбираться приходится дольше. В отличие от городов он обладает гравитацией, поэтому притягивает к себе все существующие порталы, – с интонацией экскурсовода объясняла Ева.

Она еще крепче сжала его руку, ускорив шаг в сторону большого искусственного водопада у ближайшей стены. Он был похож на декорацию для красивых фото на память, но из него выходили люди, их одежда оставалась сухой. Вода лилась прямо на пол. Чем ближе они приближались к водопаду, тем меньше его брызги мочили путешественников. По бокам от водопада высвечивались две голограммы с одинаковой надписью «Христиане».

– Нам сюда. Может быть, отстоим небольшую очередь, потом сядем в аппарат похожий на знакомый тебе самолет.

– Посмотри направо, почему соседний портал не из воды, он похож на позолоченный зонтик? Пассажиры исчезают не в воде, а под куполом зонта.