Спокойная ночь

– Кровь из носу, но три теста ты должен мне сдать, – вызывающе громко произнес профессор, заметив идущую по коридору женщину в черном – заместителя ректора по учебной части. – И не позже вторника, Громов, на позже!

Уходя, добавил тихо, сквозь зубы, поднеся сжатый кулак к груди:

– Но пасаран!

– Венсеремос, – по-боевому ответил Антон.

– Классный мужик этот Дмитрий Сергеевич! – выдохнул Глеб, провожая глазами профессора. – Наш человек.

– Наш, да не наш, – усмехнулся Антон. – Рассуждает о практике, а сам десять лет не вылезал из своего кабинета.

– Ну, не всем же везет, как тебе, – съязвил Глеб. – Кстати, как Нина Федоровна себя чувствует?

– Нормально. Хочешь заглянуть на пельмени? – поддел друга Антон. Но шутка почему-то Глебу не зашла. Он тревожно огляделся по сторонам и спросил:

– А разве она тебе ничего не говорила?

– О чем?

– Не знаю, правда или нет, – нерешительно начал Глеб, – но я слышал – библиотеку хотят то ли сократить, то ли вообще закрыть. Ну и, сам понимаешь: Нина Федоровна может остаться без работы.

– Библиотеку? В институте? Закрыть?!

– Я не знаю, может брешут. Спроси у матери, она-то точно в курсе.

Антон был в шоке: три плохие новости одна за другой и чуть ли не в один час. Совпадения, конечно, случаются. Но столько дерьма в первый же день свободной жизни – это слишком! Что-то тут явно не так.

– Встреча отменяется, – нахмурился Антон. – Общаемся только в сети. Минимум – ноль! – личных контактов.

– А че за измена? Точно-то еще ничего не известно.

– Вот когда уточню, тогда и встретимся. Я сам всех найду. Так и передай.

– Лады, – сказал, как отрезал Глеб и, хлопнув Антона по плечу, растворился в толпе.

Вот этим своим «лады» Глеб Антону и нравился. Он не задавал лишних вопросов, не спорил, как некоторые, не искал причин откосить от работы. Он просто делал то, что требовалось. Да, в мозговых штурмах от него было мало проку. Но зато в практической стороне ему не было равных. Антон мог пригнать свою “Ладу” к подъезду хоть в три часа ночи и ехать хоть к черту на кулички, достать новую видеокарту и починить битый айфон, организовать пикник и разрулить с преподами вопросы по долгам – все это не составляло для него труда. И даже после самой тяжелой работы и бессонных ночей ни одного недовольного слова или жалобы.

На кафедре было темно. Здесь всегда, даже летом, окна закрывали плотные коричневые шторы, создававшие густой полумрак. Входя, Антон успел заметить диспетчера – тетушку предпенсионного возраста в брючном костюме, возившуюся с бумагами в углу возле старого принтера. Но едва двери захлопнулись, ему показалось, что даже солнце за окном и то погасло.

– Громов? – прозвучал в образовавшейся тишине низкий женский с хрипотцой голос, так что Антон вздрогнул от неожиданности.

– Громов… – робко ответил он, пытаясь разглядеть в сумраке фигуру диспетчера. Но она настолько слилась со шторами и принтером, что отличить их было невозможно.

Из темного угла снова прозвучало:

– Антон?

– Антон… – ответил он нерешительно и в кабинете снова повисла тишина, едва нарушаемая голосами, доносящимися из коридора.

“Тоннель”, – почему-то подумалось Антону. – “Там, наверное, такой же мрак. Хотя, кто его знает, может еще хуже”.

Принтер вдруг замигал зеленым глазом и зажужжал, выплевывая бумагу. Едва заметный силуэт отделился от машины и поплыл над длинным рядом столов. Приблизившись, диспетчер протянула Антону пачку еще теплых листов бумаги и ровным, лишенным эмоций, голосом произнесла:

– Это материалы для сессии: контрольные, билеты, тесты. Нужно сдать все до тридцать первого декабря. Желательно, в печатном виде. Все понятно?

Антон молча кивнул, хотя не был уверен, что его заметят. “Мавр сделал свое дело…”, – вспомнил он строчку из Шекспира, глядя, как тень удаляется в другой конец комнаты.

– А можно вопрос? – набравшись смелости, обратился Антон к диспетчеру. – Откуда вы узнали, что я приду?

– Дмитрий Сергеевич сказал, а что?

“Ну конечно!, – хлопнул он себя по лбу. – Профессор все-таки прав: практики мне не хватает”. У Антона отлегло: значит не отчислили. Уже неплохо. Может и с библиотекой всего лишь слухи.

– Вас не отчислили только благодаря Олегу Парфентьевичу, – будто прочитав его мысли, ответила диспетчер. – Кстати, он просил вас зайти.

– Кто, ректор? – зачем-то переспросил Антон и, не дожидаясь ответа, выскочил в коридор как был – с кипой бумаг в руках.

Администрация находилась на последнем, третьем этаже и здесь было не так шумно и многолюдно, как этажом ниже. Антон постучал в дверь приемной и, отворив богатую красного дерева дверь с элегантной золотой ручкой, вошел в устланную мягкими ковровыми дорожками просторную и светлую комнату. Сидевшая перед монитором полноватая блондинка в розовой кофточке с глубоким декольте встретила Антона вопросительным взглядом.

– Олег Парфентьевич у себя? – обратился Антон к секретарше.

Легкая усмешка пробежала по ее накрашенным губам.

– А вы по какому вопросу?

Антон почему-то смутился и стал запинаться:

– А он… а меня пригласили… Вот.

“Что со мной такое? – ругнул он себя. – Как первоклассник, честное слово”. И видя, как усмешка на лице секретарши становится все заметнее, выпалил:

– Я Громов, Антон. Мне на кафедре сказали, что…

– Громов? – переспросила секретарша, не дав ему закончить, и заглядывая в раскрытый ежедневник. – Проходите, Олег Парфентьевич ожидает.

– Спасибо! – облегченно выдохнул он и постучал в дверь с надписью: “Ректор института Олег Парфентьевич Огрызко”.

– Входите, ему там не слышно. – мило улыбнулась секретарша и принялась что-то отстукивать на клавиатуре.

Антон понимающе кивнул и вошел в кабинет ректора.

За просторным черным столом, заваленным папками, книгами и распечатками, сидел ректор. Из груды бумаг торчали солидных размеров моноблок, письменный прибор из малахита и гипсовый бюст Эйнштейна, на лысине которого покоилась левая рука хозяина кабинета. В правой он держал трубку проводного телефона и кого-то внимательно слушал. Деревянное, с кожаными вставками, кресло, спинку которого венчала резьба в виде двух переплетающихся хвостами ящериц, напоминало трон средневекового деспота. Сам ректор выглядел невзрачно: с жидкими, пепельного цвета, волосами на маленькой голове и одутловатым лицом, он напоминал придворного пажа, решившего в отсутствие господина примерить на себя роль властелина.

Не обращая внимания на посетителя, ректор продолжал напряженно слушать своего невидимого визави. “Да… Нет… Хорошо… Понял”, – коротко отвечал он, смешно выпячивая нижнюю губу, как бы вставленную в две глубокие складки на гладко выбритом двойном подбородке. Ожидая окончания разговора, Антон переминался с ноги на ногу, разглядывая стены кабинета, увешанные различными дипломами и сертификатами. Взгляд его остановился на иконе Святителя Николая, висевшей в одном ряду с портретами молодого президента и мэра. «Вот так иконостас! – усмехнулся Антон. – Только нимбов не хватает».

Наконец ректор ехидно, прикусив зубами язык, захихикал, и радостно произнес: “Хорошо, хорошо, сделаем непременно!”. Положив трубку, он некоторое время довольно улыбался, пялясь на телефон и облизывая толстые губы. Потом, словно приходя в себя, стал озираться вокруг и, наконец, заметил посетителя.

– Вам что, молодой человек? – строго спросил он.