Спокойная ночь

Буквально все: сам договор, проект работ, сметная документация были составлены без сучка и задоринки, – не придерешься. Везде стояли необходимые подписи и печати, придававшие вид законности этой бумажке. Но не веселья же ради анонимус присылал ее Антону! Понятно, что зацепка где-то здесь и Антон продолжал напряженно всматриваться в имена, контуры печатей, цифры.

Около часа ушло на изучение содержимого папки, но ничего противозаконного обнаружить так и не удалось. Антон оторвался от монитора и с задумчивым видом повертелся на кресле из стороны в сторону. Столько информации, а результат – нулевой. Кого в прокуратуре заинтересует название фирмы? Скорее всего, ее давно и в помине нет. Бабло – распилили, предприятие – обанкротили, директор (наверняка какой-нибудь местный бомж) – на кладбище. Ищи ветра в поле!

Уже ни на что не надеясь, Антон устало кликнул последний, не просмотренный, файл, и радостно вскрикнул:

– Ого! Вот ты где! Жи-и-ирненький попался.

Под договором о строительстве нескольких километров дорожного полотна бесстыдно, как кустодиевская Венера, развалилась девятизначная итоговая сумма: 573 468 325 рублей 30 копеек.

– За такие деньги дорогу вокруг экватора в асфальт закатать можно! – возмущенно закричал Антона.

Он вспомнил, как долго шел ремонт развязки на въезде в город, и как водители ругали дорожников-таджиков, из-за того, что приходилось несколько километров гнать машины по едва прикрытой щебнем времянке. И как потом сам Бивень в окружении своих дармоедов напыщенно отчитывался на камеру о работе своей администрации, благодаря которой «улучшилась логистика региона», а город получил новое «технологически продвинутое» дорожное полотно.

«Вот так улов! Лямов на пятьсот, не меньше», – облизал Антон пересохшие от волнения губы. Он потер лоб, пытаясь прикинуть, какая выйдет сумма, если в остальных папках – плюс-минус – такие же схемы. От результата подсчетов волосы зашевелились на голове.

«Это как?.. Это зачем столько?» – недоумевал Антон. Он, конечно, и раньше знал, что в администрации вор на воре. Но чтобы такое!..

Антон долго сидел, словно контуженный, не понимая, как быть дальше: опубликовать информацию в интернете или отнести в прокуратуру? Вариант с публикацией тут же отпал. Если сливать в сеть, то на местном уровне информацию быстро «затрут» разными «разоблачениями» люди мэра. С первого дня своей кипучей деятельности он завел себе целую свору карманных журналистов. Скрываясь под вывеской демократических СМИ, эти пираньи вгрызались в каждого, кто сомневался в чистоте репутации мэра и законности действий его администрации.

Нет, надо, чтобы о махинациях Абрамова узнали на самом верху. Тогда эффект будет совсем другой. Но как? Может отдать ее столичной оппозиции, пусть через свои каналы распространят? Они ребята лихие – на САМОГО бочку катят.

«Нет, им нельзя, – недовольно поморщился Антон. – Тогда точно не поверят, скажут: очередная заказуха на честного человека. Бивень от этого только выиграет».

Остается прокуратура – эти по долгу службы обязаны организовать проверку. Тут уже никакие связи не помогут… Или помогут? Так-то прокуратура работает, аж шум стоит! Бубновский, главный прокурор города, – дядька серьезный. С мэром на брудершафт не пил, как здешнее полицейское начальство, воров и взяточников ловит штук по пять «за отчетный период». Пару-тройку даже посадили. Ненадолго, правда, – года на два. А кто-то вообще условным сроком отделался.

«М-да, – нервно побарабанил Антон пальцами по столу, – вариант не из лучших. Но другого-то нет! Может чисто на контрасте сработает? На фоне всех остальных взяточников мэр будет выглядеть, как крыса среди блох. Главное, чтобы дело пошло в оборот, а там – завертятся жернова правосудия, не остановишь!»

– С тебя и начнем. Что еще нужно для удачной охоты! – усмехнулся Антон, глядя, как прочие желтые барашки в страхе жмутся друг к другу. – Вас мы оставим на потом, когда запахнет жареным.

Правда, загнать такого лютого зверя, как Бивень, да еще самому в живых остаться – задачка не из непростых. Но вполне решаемая. Тут же созрел план: отправить с «левых» адресов на электронку прокуратуры отдельные файлы, с просьбой «обратить внимание на расхищение бюджетных средств посредством отмывания денег». А потом сделать «контрольный выстрел» – подкинуть полную распечатку договора в ящик доверия. Надо только найти надежное место – опытные ищейки принтер по почерку вычислят.

«Есть такое местечко», – ухмыльнулся Антон.

Азарт охотника овладел им и весь процесс представился ему в красках: вот он незаметно оставляет в приемной пакет с компроматом; документы попадают на стол прокурора, и он возбуждает дело о хищении «в особо крупных»; пока идет следствие, мэр что-то невнятное бубнит с экрана о клевете – и вуаля! Бивень в аквариуме для подсудимых пускает слюни по сальному подбородку: «Простите люди добрые! Не хотел я, бес попутал!» И едет Иван Абрамов не круизным лайнером на пляжи Майами, а спецвагоном по этапу – в солнечный Магадан!

Антон рассмеялся и хищно потер руки, словно ему подали на блюде дымящийся кровавый ростбиф. Дело казалось решенным, хотя еще ничего не начиналось и не было ясно, как отреагируют в прокуратуре.

«Эффект будет в любом случае, – убеждал себя Антон. – Пусть не такой, как хочется, но все же».

Конечно, всякое может быть. Какие коленца выкидывает судебная система, он знал на собственном горьком опыте. Ну так что же? Ни одна система не свободна от ошибок и сбоев. Программисты Билла Гейтса с конца прошлого века свой продукт прокачивают: совершенствуют, исправляют ошибки, улучшают безопасность. Но как только появляется новая версия винды, какой-нибудь хакер из Тамбова взламывает ее на раз, и пиратские копии моментально расходятся по рукам.

Что говорить о прокуратуре, где вместо цифр и знаков – живые люди! Кончено, они должны – и даже обязаны! – действовать по закону. Но, то ли закон несовершенен (и тогда нужно переписывать исходный код), то ли исполнители тупо игнорируют программные требования. И тут уже ничего не поделаешь: другой операционки у нас для вас нет. Сбросить бы все к заводским настройкам и начать все заново…

– Вот и проверим, ху из ху, – подвел Антон итог своим рассуждениям и подумал, что было бы неплохо распотрошить еще одного «барашка». В папке оказалась документация об открытии частного охранного предприятия СФИНКС.

– Интересно, интересно, что за птица такая, – с любопытством всматривался Антон в учредительные документы конторы с экзотическим названием. – Ага, я так и думал – аббревиатура.

Чуть ниже по тексту давалась расшифровка: СФИНКС – Служба Финансовой Инспекции Народного Контроля Солнечногорска. Скорее всего, и здесь креативщики Бивня поработали. А они просто так потеть не будут. Значит, у мэра есть интерес к этой фирме. А может быть он сам ее и организовал?

– Точно! – хлопнул Антон ладошкой по голой коленке.

Он вдруг вспомнил о глухих черных фургонах Мерседес Бенц, что изредка появлялись на улицах города без опознавательных знаков. Все, что на них было, это стандартный номер региона и изображение пса с крыльями на дверях кабины.

В городе об этих фургонах ходили недобрые слухи. Стоило только одному из них появиться рядом с каким-нибудь частным предприятием или магазином, как дела у хозяев шли насмарку: аренда земли и зданий взлетала до космических высот, а самих бизнесменов начинали «кошмарить» всевозможные проверяющие. Продолжалось это до тех пор, пока предприятие не разорялось или не переходило в собственность к другим владельцам.

Это были темные личности, о которых в городе никто ничего не знал. Обычно их видели только в момент передачи дел, после чего они навсегда исчезали. А бизнес продолжал работу с новым управляющим и под новой вывеской. Злые языки видели в этом мохнатую руку мэра, который без зазрения совести топил конкурентов ради процветания своей бизнес-империи.

Повод для этого был: каждая собака в городе знала, что Ваня Бивень в девяностые в городе ларьки крышевал, и даже отсидел пару лет за какую-то мелочевку. Но теперь, когда бандит с улицы Трубников перебрался в кресло мэра, доказать факт рэкета было практически невозможно.

– За охранным предприятием спрятался, гнида! – зло щурился Антон, изучая лицензию СФИНКСа.

Вдруг взгляд его наткнулся на заковыристую, похожую на кобру в боевой позиции, подпись, стоявшую по соседству с большой гербовой печатью.

– Оп–пань-ки! – выкатил Антон глаза. – Вот это номер.

Под лицензией на охранную и детективную деятельность стоял автограф главного прокурора города. А значит, он прекрасно осведомлен, кто и зачем открыл ЧОП с одиозным названием.

«Ну и что? – упрекнул себя Антон за излишнюю подозрительность. – Должен ведь кто-то их контролировать». Но ничего не вышло: сомнения полезли изо всех щелей, как зрители на выступление популярного комика. Антон усмехнулся: надо же быть таким наивным!

Скорее всего, Бубновский сам на крючке у Бивня и просто закрывает глаза на его аферы. Не бескорыстно, конечно! Чтобы поймать такую рыбу, крючок должен быть из чистого золота, да еще и обильно приправлен бриллиантами.

«А у Бивня, с его кормушкой, этого добра, как грязи», – недовольно поморщился Антон и устало откинулся на спинку кресла. Разработанный им план дал трещину и вот-вот должен был развалиться.

Если прокурор в доле, то документы моментально окажутся на столе мэра. Тут же ищейки Бивня начнут рыскать по городу в поисках наглеца, осмелившегося бросить вызов хозяину. А о том, что будет с тем, кого они найдут, Антон боялся даже подумать.

Чтобы отвлечься от грустных мыслей, Антон отвернулся от монитора и посмотрел в давно погасшее окно. В густых осенних сумерках ветер раскачивал голые ветви растущих у дома деревьев, из-за чего окна квартир в соседних пятиэтажках перемигивались словно праздничные гирлянды на елке. «Праздник… Казанская… Мама сейчас на службе», – отвлеченно подумал Антон. Но этого хватило, чтобы прогнать уныние, которое железным обручем сдавило плечи.

Каким-то другим, нездешним миром представился ему храм, где совершалась сейчас праздничная служба. С хоров лилось пение в честь «Заступницы усердной», а люди с благоговением целовали икону и, скрестив руки на груди, подходили к священнику на помазание. Чинно и почти бесшумно сотни людей осеняли себя крестным знамением, а в тишине звучал высокий голос чтеца, произносящего нараспев тропари праздничного канона.

«Странно, – подумал Антон, – четыреста лет прошло, а дела давно минувших дней, преданья старины глубокой нам ближе, чем то, что происходит здесь и сейчас. Хотя, ситуация реально не лучше: воры рвутся к власти, семибанкирщина страну дербанит, а царь…»

Антон представил президента в виде царя, сидящим на троне со скипетром и державой в руках и засмеялся:

– Какой он царь! Так, царек: сегодня – есть, завтра – ёк.[2]

«Где все эти Минины и Пожарские? Одни памятники остались. Завтра, небось, коллеги Абрамова цветочки им понесут, мол, спите спокойно, не мутите народ», – с горькой иронией заключил Антон.

Открыв наугад еще две-три папки из середины списка и не найдя ничего интересного, погасил монитор и отправился на кухню. Надо было срочно заесть кофейную горечь: и без нее на душе тошно.

Пока разогревался борщ, Антон взял в руки старенький пульт и включил кухонный телевизор. На экране замелькали кадры местных новостей. Он уже хотел переключить канал, но остановился: круглолицый, с плешью во всю голову и пальцами, точно сосиски, журналист со слащавой улыбкой на лице сообщал, что «обвинения администрации в нецелевом использовании средств – грязные слухи». В доказательство невиновности мэра и его команды, он показывал рукой на новый корпус инфекционной больницы за своей спиной, где заканчивались отделочные работы.

За комментариями журналист обратился к стоявшему рядом первому заместителю мэра – отцу Жанны. Плотного телосложения гладко выбритый шатен, с недовольной миной на лице, рассказал, как много средств было потрачено из городского бюджета на строительство «важного объекта», и сколько дней и ночей не ел и не спал Иван Захарович, чтобы наконец это «медучреждение с передовыми технологиями стало доступно каждому жителю города».

– Где вы раньше были, работнички, – горько улыбнулся Антон.

Год прошел с тех пор, как схлынула волна эпидемии, забрав с собой сотни человеческих душ. Среди них и бабушка Антона.

Он сидел на лекции, когда раздался звонок и мать, еле сдерживая слезы, прошептала в трубку: «Бабушка умерла». Антон подскочил и, ничего не объяснив преподавателю, кинулся на остановку. Маршрутку трясло на ухабах, водитель что-то кричал по-узбекски в гарнитуру, мужики на заднем сиденье сыпали нецензурной бранью, а Антон сидел словно оглохший. Слова матери колоколом звенели у него в ушах. Он не хотел им верить и даже считал какой-то ошибкой. Ему казалось, что сейчас он припадет к окошку приемной и спросит, как всегда: «Громову из 213-й скоро выпишут?» А медсестра ему ответит: «Все вопросы к лечащему врачу», и заберет передачу. Потом он вернется домой и скажет матери: «Все в порядке, мама, бабушке уже лучше»…