Поломанный Мир 3: Провидение

Соответственно, лучшее, что могла сделать “Медуза”, – ретироваться.

– Не вступать в бой! Отставить! – крикнула сестра Кьяра, первая пускаясь в бегство. – Уходим! Уходим!

За себя Малатеста даже не посмотрела. Приоритет её – в собственном выживании. В оправдании потерь посредством доставки пойманной зараженной.

Персекуторы были бы только рады оторваться от вожака упырей. Но проще сказать, нежели сделать. Малатеста бросилась в переулок, удрала лишь потому, что уложилась во временное окошко. Другим бойцам повезло гораздо меньше. Они только дёрнулись нагонять капитана, как прямо на них тараном, откинув трофей прочь, бросился альфа.

Хоть и были быстры мутанты, верзила превосходил их по скорости вдвое. Сбил с ног всех троих. Потянулся к самому ближнему. Тот стонал, уползая, судорожно пытался дотянуться до своей кислотной секиры. Упырь почти достал нерадивого альбиноса, как вдруг его руку отсекло электрической алебардой.

Ток прокатился по телу, заставляя громилу дрожать, как осенний лист на ветру. Он заверещал утробно. Да только триумфом там и не пахло. Эфир, переданный химеритом, быстро сплелся с тем, что растекался по чумной крови зараженного. Действие магических молний прекратилось.

Альбинос, отсекший альфе руку, встал как вкопанный. Великан поглядел на него озлобленно и чуть согнулся. Кожа под его лопатками надорвалась, являя наружу две лапы, страшно похожие на паучьи ногощупальца. Тварь накинулась на бедолагу, атакуя. Душераздирающий крик поднялся над деревенской улицей.

Монстр драл его на части. Пробивал ногощупальцами броню из инквизиторского сплава, и та рвалась, как листы тончайшей бумаги. Добравшись до плоти, альфа раскрыл пасть и навалился на бедолагу сверху. Голова мутанта оказалась внутри. Вопль потонул, стал глуше, еле-еле доносясь из-под чужой плоти.

Даже если бы мог, злосчастный персекутор все равно мало что рассказал бы о происходившем с ним. Пока еще сознание было при нем, альбинос чувствовал лишь одно: его жрут заживо. Шипы являли собой иглообразные зубы, месившие его лицо в фарш. Из глубин грудной клетки поднимались липкие жгутики, подтаскивавшие туловище поближе, чтобы точно также его прокрутило через мясорубку.

Одновременно с тем на смену отрезанной руке моментально отрастала новая. На новообразованные кости наползала плоть, её обтягивала белая, толстая, как у слона, кожа. Этот упырь восстанавливался также быстро, как Энрико Малатеста.

Если и не того лучше…

Альфа отлип от поеденного мутанта на половине тела. Выпрямил спину. Тут же вниз рухнули объедки: руки, туша до живота. Из него вывалились остатки желудочно-кишечного тракта, утопавшие в крови альбиноса. Он пожрал персекутора в два счета, его изначальная жертва даже не успела ухватить секиру.

Скрюченные пальцы бойца только коснулись химеритового древка… Запоздало всё одно. Великан уже подобрался к нему, приподнял колено и опустил тяжелую стопу инквизитору на спину. Раздался хруст – это позвонки бесповоротно треснули, а вместе с ними сложились пополам и ребра. Персекутор не мог кричать – лишь хрипел.

На свою беду он всё еще оставался жив. Гигант уже был сыт. А переломанного бойца он приберег братьям своим меньшим. Ногощупальца вернулись под лопатки.

Верзила разинул нижнюю челюсть и гаркнул несколько раз, подзывая упырей на обед. И те слышали его.

Зараженные скоро будут здесь!

Третьего мутанта и след простыл. Он воспользовался суматохой и в спешке убрался подобру-поздорову. Рвал когти так торопливо, что даже не заметил, как обронил свой химерит. Цвайхандер остался у ног альфы. За ним альбинос точно бы не вернулся: жизнь своя дороже в разы.

Боец потерял из вида сестру Кайю. Просто бежал, хватаясь за поврежденное бедро, куда глаза глядят. Он слышал повсюду крики людей герцога. Упыри наводнили улицы деревушки, устраивая знатное пиршество. Всё время брёл супротив чужих воплей, старался добраться до коновязи, где их ждали лошади.

Фатальная ошибка.

Его поймали на одном из поворотов. Нечто крупное, размером с медведя, навалилось сверху, валя с ног. Проморгавшись, мутант увидел перед собой альфу. Тот раскрыл пасть, собираясь пожрать и его. Ужасающий вопль оказался краток на запев. Громила мигом расправился с ним.

Кьяра Малатеста была совсем недалеко. Сестра Энрико слышала все от и до, но не видела. Её вообще мало заботила чужая судьба. Она давно плюнула на лошадей, понимая, что облако ещё долго будет висеть над Стией. Непростительно долго. Проще всего отыскать тихий уголок и телепортироваться к месту привязки в Вальперге.

Жестокая ирония. Это было уже не в первый раз у последних капитанов “Медузы”.

Глава 6

Птичка в клетке болталась за спиной, изредка кряхтя. Впрочем, её бездарные поползновения не сильно отвлекали сестру Кьяру от бегства.

Для бездарного капитана отловленная упырица служила не более чем предлогом вернуться назад в Вальпергу без особых вопросов. А дальше – как пойдет.

Все внимание своё Малатеста сконцентрировала на дороге. На поиске укромного уголка, где она смогла бы наколдовать без лишнего шума портал в твердыню Барбинов. Как показала ситуация, не так-то это и просто. Упыри, казалось, были повсюду, куда ни плюнь. Даром что не показывались особо. Она их всего-навсего слышала. Так близко и так далеко.

То же самое – молодчики Его Высочества. Гвардейцы со стражниками разбегались в разные стороны, ясно понимая: удрать на конях им не светит. По-видимому, ими-то людоеды и интересовались в первую очередь. Клинки Вальперги им казались легчайшей добычей. Надо брать, пока тепленькие.

“Лучше они, чем я”, – считала Кьяра, еще никогда прежде не походившая на среднего человека столь сильно. Даже на собственных братьев-мутантов плюнула: пожрали их и пожрали, надо озаботиться тем, чтоб самой не стать кормом для альфы.

Её беспокоила судьба столь немногих: себя любимой и брата-недотёпы. Хотя Энрико навряд ли обрадовался бы, узнав истинное видение сестрички сути вещей. А может, Верховный Инквизитор и вовсе бы отрёкся от кровинушки. Ничего он за своей священной войной против Киафов и еретиков не видит.

Несмотря на все понесенные потери, Кьяра неустанно рвалась вперед. Её было не просто убить. Гули даже не успевали толком заявить о себе – тут же отлетали, отведав химерита, зачарованного на порчу.

Магия работала на зараженных превосходно, ведь эспадон за время бездействия сосредоточил в себе эфира в избытке. Энергия чуть ли не капала с дола в безжалостном стремлении вырваться наружу. Капитан Малатеста лишь направляла оружие, изголодавшееся по плоти её врагов.

Один удар – вполне достаточно, чтобы запустить необратимый процесс разложения. Лишившись конечности, схлопотав колотую рану, гули верещали надрывно. Сыпались в переулках прямо под ноги альбиноски, проносившейся мимо неудержимым вихрем. Впредь их собственные тела им не принадлежали.

Плоть закипала, разжижаясь и растекаясь вонючим студнем по брусчатке наряду с пораженными внутренностями. Следом крошились кости – и даже черный нектар! Дух гуля сам по себе тлел, оборачиваясь миазматическими клубами пара. Людоеды становились дурным удобрением для стийской земли, отравляя её бесповоротно. Там, куда ступала нога упыря, плоды добра уже не взойдут…

Кровь, оставшаяся на эспадоне, бурлила и испарялась, поддерживая абсолютную чистоту химеритового клинка. Этот образец был продуман от начала и до конца – и так являл собой совершенство, дарованное гением зачарования.

Хотя в то же время смерть одних упырей непременно влекла за собой появление новых. И с каждым убитым зараженным тварей становилось только больше. Они были повсюду. Догоняли Кьяру, напирая чуть ли не со всех флангов. Как если бы последний герцогский прихвостень уже встретил свой исход на зубах гулей, пораженных налетом.

Благо, капитан Малатеста отыскала таки наиболее удачное место для сбора телепорта. Где-то посреди переулков – самый что ни на есть глухой тупик. Едва краешком глаза она зацепила ответвление, бросилась туда.

Треснувшие каблуки уже порядком износившихся ботинок отбивали на брусчатке нечто схожее с барабанным ритмом. Кьяра спешила. Спешила во что бы то ни стало вырваться из объятий кошмара. Питала наивную надежду более никогда не возвращаться к ужасам, к которым выработала полное неприятие. Она оказалась в числе тех, кто отвергал Поломанный Мир и был отвергнут им.

Зараженные следовали за альбиноской лишь затем, чтоб полакомиться её мясом. И дальше своего неутолимого голода не видели. Наоборот, согласно их представлениям, добыча сама загоняла себя в ловушку. Правда, но лишь отчасти.

Добегая только-только до стены, Малатеста убрала в ножны поспешно эспадон и нацепила перчатку-манипулятив. Одну всего: больше просто не нужно. Свободной рукой полезла в походную суму и выудила оттуда спасительный свиток с заклинанием школы псионики.

Силы мысли недостает, чтобы переместиться туда, куда нарисовало воображение. Зато её вполне хватает порвать пространственно-временной континуум и в долю секунды оказаться на месте привязки. Таков парадокс. И сама руна в нынешних реалиях оказалась актуальна как никогда.

Кьяра мигом сорвала её с бумаги, концентрируя беспокойный сгусток энергии между растопыренных пальцев и швырнула в стену. Сфера лопнула, растекаясь по кирпичной кладке жирной кляксой. Пораженное пространство тут же расщепилось, формируя портал во внутренний двор замка Вальперга. Тот самый, где инквизиторы бесплодно натаскивали гвардейцев своей тактике.

У капитана запас времени был строго ограничен. Десять секунд на то, чтобы прыгнуть в портал и добраться через кротовую нору до пункта назначения целиком и полностью. В противном случае, она могла застрять в пространственном шве. Растерять ненароком по дороге конечность. Что угодно, словом. Ибо с магией шутки плохи. Это касалось как магов, так и тех, кто их стриг, будто овец.

Гораздо важнее другое – рассчитать все так, чтоб за ней не увязался хвост из зараженных. Впрочем, особо назойливая муха везде проскочит. И совсем неважно, большое временное окошко или маленькое. Тут уж Кьяра смысла загадывать не видела.

Десять секунд. Вполне достаточно, чтобы чья-то судьба оборвалась или решилась раз и навсегда!

Малатеста ускорилась, не жалея себя. Плевать, что ноги изнывали от избыточной нагрузки и едва ли удобной обувки. Мышцы груди, спины и рук изнывали от неловких телодвижений после атак, но это – ничто. За собой мутантка слышала топот ног. Упыри близко, уже набились в тупик, словно селёдки в бочку. Толкаются и теснятся в попытках дорваться до неё. Ну и пусть. Живой им не дастся.

Гули догоняли. Даже смерть зараженным нипочем. Наоборот, их сила, выносливость и ловкость значительно вырастала в сравнении с показателями при жизни. И это – при общем, заметном увядании организма под давлением агрессивных кристаллов черного нектара. Выходит, минерал забирал полезные вещества, но взамен давал заряд энергии – ровно столько, сколько требовала успешная охота в полях.

Права выбора за Кьярой не закрепилось. Если бы могла, она предпочла бы порталам что угодно. Ненавидела их всем сердцем и душой. И вот, почему…

В кротовую нору Малатеста нырнула первая. Глаза ей застилал ослепляющий синий цвет – холодный, депрессивный и при этом как будто выжигающий напрочь сетчатку. Это ещё ничего. Сама материя, из которой состояла мутантка, преобразовывалась. Делилась, расщеплялась и пересобиралась. Органы чувств отказались работать. И всё же, кое-что альбиноска чувствовала: давление.

Небывалое давление, как будто со всех сторон на неё надвигались, чтобы вот-вот расплющить, стены. Тела её больше не было – сплошь связка злокачественных опухолей, которые болели и жадно разрастались, при этом затрагивая каждый её нерв.

Лучшее, что можно было бы сделать, – это нырнуть в портал нагишом, ничем не отягощенным. Кто-то так и делал, если с головой дружбу не водил, зато страдал меньше остальных. Сама Кьяра каждый раз, попадая в Шов между лоскутами пространства и времени, думала, что и сама бы на такое пошла. Но здесь и сейчас это не представлялось просто-напросто возможным.