Поломанный Мир 3: Провидение

Одежда и доспехи на ней, оружие её, птичка в клетке – всё это перемешивалось в едином бульоне из материи, доставляя несусветные муки, чтобы на выходе вновь разорваться на былые объекты.

Полет сквозь пустоту занимал от силы долю секунды реального времени. Но по ощущениям самой Кьяры, она болталась в кротовой норе несколько человеческих жизней к ряду. Синий свет перед глазами побелел. Она рухнула через пространственный карман прямо на тренировочную площадку.

Её приземление назвать лёгким было нельзя. При падении сама же себя ткнула в бок локтем и больно ударилась плечом. Сейчас как раз был разгар тренировочных поединков. Хотя сам Энрико Малатеста отошёл, бросив бойцов, которых курировал изо дня в день. Люди герцога отвлеклись и наблюдали за происходящим недоумевая.

Как вдруг вслед за сестрой Кьярой из портала вывалилось два упыря. Вернее, полтора – один целостный и один без нижней половины тела. Ещё никогда Чёрный Мор не пробирался на территорию самой Вальперги. Посредством гулей он бы тут же, всеми правдами и неправдами, стал бы распространяться по последнему саргузскому ковчегу. Всё перечеркнуло одно большое жирное “но”…

Солнце. Палящее, беспощадное солнце Мёртвого Города, которое в гордом одиночестве бороздило небесные лазурные волны. Его смертельные лучи пронзали незваных гостей тысячами пылающих копий.

Зараженные подняли поросячий визг, стали кататься и брыкаться, биться об пол, что рыба – об лёд. И тем не менее, тот, что перенес скачок через портал целиком, не оставлял попыток передать хрустальную чуму следующему. Гуль вцепился когтистой лапой в лодыжку Малатесты, подтаскивая себя к ней поближе, чтобы укусить.

Не на того напал. У Кьяры сработали рефлексы. Она пнула людоеда каблуком в зубы, и челюсти того раскололись. Это небесному светилу стоило сказать “спасибо”, раз оно заставляло упырей буквально тлеть под своими лучами. Жалкие попытки незваного гостя умереть не бездарно на том и закончились. Затих, подохнув.

Альбиноске стоило бы выдохнуть. Но она умом еще оставалаась на улицах Стии, наводненной Чёрным Мором. Вполне обыкновенное явление. Проход через портал слегка замутнял сознание, лишая на время человека связи с реальностью. Так и здесь.

Тяжело дыша, Кьяра только и делала, что судорожно отползала боком от парочки спаленных заживо гулей, под которыми натекли гнилостные лужи. Стоял абсолютный штиль, и густые – хоть ножом режь! – миазмы, поднимавшиеся над трупами, застывали в воздухе, щипая ноздри.

Лишь когда Малатеста зацепила взором кучку герцогских бойцов, знакомые стены замка и горный пейзаж, она начинала понемногу успокаиваться. Все худшее позади, саму Кьяру беды коснулись только самым краешком. Она жива. Она здесь. Остальное значения не имело.

Герцогский бойцы, по большей части, ранее не видали гулей вживую. Были под впечатлением, столпившись и наблюдая все действо, будто парализованные. Ими правили попеременно страх и любопытство. Каждый понимал, рано или поздно им тоже придется столкнуться с Чёрным Мором. Но кого ни спроси, им этого не хотелось.

Кто-то один всё-таки оправился от ступора и крикнул дозорным:

– Доктора сюда! Они вернулись!

В уме у Кьяры повис риторический вопрос: “Кто мы-то?” Назад в Вальпергу вернулась она одна. И отчасти ей даже было стыдно…

Между тем Якуб и Жаклин своим ходом пытались покинуть Стию. По маршруту, который наметил оршак. Надеяться они могли только на себя, раз их судьбы определяла чистая случайность. Дезертиры бросились вниз по лестнице, готовые встретить кого угодно и что угодно окромя погибели. Полчища упырей начинали жатву. Благо, пока что она распалялась где угодно, только в обход них.

– У нас не так много времени, – предупреждал оршак, спускаясь по ступенькам так быстро, как мог. В тяжелых миротворческих доспехах давалось это не легко.

– Ты мне это можешь не рассказывать! – бросила ему оксиванка, выбиваясь вперёд. Последние две ступени попросту перепрыгнула. Себе такого Якуб не мог позволить при всем желании.

Беглецы беспрепятственно покинули дом на холме и ринулись вниз, в деревню той же дорогой. Пользуясь форой, Азема обратила внимание на небосвод. Одинокое белое облако, заслонившее солнце, никуда не девалось. И ползло непростительно медленно. К тому времени, как лучи снова обольют улицы Стии расплавленным золотом, живых и здравствующих здесь не останется. Это раздражало.

По крайней мере, Жаклин учитывала обстоятельства и рассуждала трезво: права на ошибку у них нет. У нее нет – будет вернее сказать вот так.

В самой деревне творился Хаос во плоти. Лишь инквизиторы точно знали, куда следует направляться. Герцогские же бойцы просто уносили ноги прочь из Стии, дабы удрать на открытое пространство и уже там дождаться солнца. Наивные.

Как ни крути, а гули бегают быстрее. Тем более те, что додумались укрыться от солнца в рыхлой почве.

Со стороны южного заезда в деревню, где спасители человечества оставили повозку и лошадей, доносилось ржание, преисполненное ужаса, боли и паники. Бедные животные никуда не могли деться от гулей – и стали для них дармовым обедом. Вместе с тем путь назад был отрезан. Повезет тому, кто наткнется на инквизиторский скарб, когда заварушка в Стие закончится. Никакого труда не составит его забрать при удачных погодных условиях.

Впрочем, кое-что клинки Вальперги с собой прихватили. Арбалеты и зачарованные болты. Они использовали их по поводу и без в надежде хотя бы так выиграть время, задержать упырей, что повалили на них из всех щелей. Слишком уж рано они перешли от теории к реальному боевому опыту в обход практики. Вели себя не лучше обезьяны, принявшей флюоритовую бомбу за кокосовый орех.

Зачарованные снаряды разрывались то тут, то там. Всюду шелестели молнии, плескались эфирные воды и кислотные дожди, рокотали порывы магии порчи, свистел огонь и грохотала онейромантия. Одновременно с тем бойцы Барбинов орали: кто – в лапах гулей, кто – в панике, а кто – погорев на собственном игнорировании правил безопасности в обращении с инквизиторским инвентарём.

Один рунический болт просвистел в опасной близости от дезертиров. Те просто пробегали мимо. Снаряд угодил в стену дома, детонируя. Инсула, пережившая дельмеев, луров, сарацин и даже расцвет Провинции при Барбинах, взлетела на воздух! Её содрало с фундамента вихрем вне земных ограничений и разорвало на мелкие куски. Добрую четверть Стии будто обстреляли из пушечной батареи.

– Кто доверил этим долбоклюям чары? – заверещал Якуб, напуганный до полусмерти. Его и самого чуть было не сдуло.

– А они и не спрашивали, – угрюмо отозвалась Жаклин, умело припав к брусчатке торсом. Была на опыте, даром что не служила в Инквизиции толком: ей на Востоке разное довелось претерпеть. Оксиванка мигом вытянулась в полный рост и продолжила бежать. Впереди их встречали редкие, прямоходящие гули.

– Дождались! – рявкнул Якуб в неудовольствии. Он поспевал за спутницей, как мог, уготовив упырям щит-экю и моргенштерн. Вронски питал острую необходимость поразминать кости, чтоб не так обидно было за подстреленное ухо.

Пока он разродится, Жаклин сделает всю грязную работу сама. Её доспехи не сковывали движения, да и сама она от природы обладала ловкостью и грацией, которая здоровяку из Орши и не снилась. Азема ускорилась, раскручивая в руках Банши.

Боевая коса пошла в ход. Первый же гуль рухнул наискось. Расплескал чёрную кровь. От левой ключицы до правого бока протянулась рваная рана. Он задёргался на земле, претерпевая неописуемые муки: псионика буквально выжигала ему мозги, парализуя и без того больное тело.

Чёрной кровью забрызгало броню, однако Жаклин и ухом не повела. Оксиванка не остановилась ни на секунду, встречая второго.

Два взмаха крест-накрест. Упыря разрубило на составные части: конечности попадали вразнобой. Не успела Жаклин закончить приём, как развернулась вокруг своей оси, вбивая Банши в череп третьего.

Тот аж присел от импульса. По кости пошли трещины. Мозг выбрасывал из себя через рану ликвор и кровь. Азема приложила усилие, выдирая косу назад и при этом дробя обезображенную голову зараженного.

Якуб оставался не у дел долгое время и ненавидел это всей душой. Впрочем, и ему подвернулся шанс отличиться. Жаклин всецело отдалась бою с теми, кто гнался к ним лоб в лоб, совершенно позабыв о флангах. Из дома вывалился четвертый, затеяв зайти к рыцарке со спины.

Тут-то Вронски о себе и заявил. Протаранил тварь щитом, сбивая с ног. Не успели пятки гуля коснуться брусчатки, сверху на мерзкую физиономию опустился моргенштерн. От головы зараженного осталась каша, щедро припорошенная крошеным черным нектаром, будто сахаром.

– Не останавливайся! – призывал оршак, переходя на крик.

Жаклин и не подумала бы. Она сразу бросилась вперед, расправившись с последним. Даже не стала ни благодарить, ни кивать спутнику. Впрочем, сам миротворец в её признательности не нуждался.

Им предстояло пересечь ещё несколько улиц, прежде чем они доберутся до кладбищенского двора у капеллы. На их же счастье, в это самое время альфа разбирался с мутантами из “Медузы” на другом конце Стии. В противном случае, инквизиторы-дезертиры заимели бы бледный вид.

Продвижение к северной окраине деревни давалось им легко. Относительно прочих живых и здравствовавших – так точно. Их вообще Азема и Вронски больше не слышали, как если бы всех герцогских посланников просто сожрали. Это плохо: разорвав одних, упыри неуклонно, всей гурьбой, рвутся к другим.

Но расстояние дарило бесценную фору спутникам. По пути им попадались разрозненные группы гулей, с которыми справиться было вполне реально. Якуб нисколько не жалел, что пошёл рыцарке на попятную. Во многом, именно она прорубала им тропу к часовне, из рук не выпуская Банши. Боевая коса дарила преимущество на дистанции, разрезая зараженных по несколько тел. Упыри даже не успевали до нее толком добраться. Разваливались на части – также изящно и легко, как лист бумаги на весу, попавший на подставленный клинок.

Вронски при всей своей вспыльчивости был и оставался реалистом. Попади он в такую передрягу с Эрколи, их просто выковыряли бы из их латных доспехов – ломтик за ломтиком. Так что Якуб всей душой благодарил случай, косо поглядывая на Свет и Тьму: Противоположности ничего не сделали, чтобы спасти его – или других.

Более того, они позволили умереть Умберто – одному из самых праведных ревнителей веры, каких только оршак имел честь узнать. Как сохранить последнюю крупицу почтения после такого?