Кодекс Снеговика

– Я здесь, чтобы предупредить людей об опасности, – ответил он кошке после недолгой паузы. – Таково мое предназначение.

Хвост Мяукалы вздрогнул – это движение выдало ее волнение.

– Людей ждет беда? – спросила она.

– Не только людей. Барханам грозит пожар. Сильный пожар. Все здесь сгорит.

Кошка молчала и смотрела в картофелины. У нее не было никаких предрассудков. Она понимала, что у этого снежного болванчика нет надобности обманывать ее. Шутить он, по всей видимости, тоже не способен. Поэтому, если он говорит, что им грозит пожар, то, скорее всего, так оно и случится. Когда снег начинает говорить, земля начинает гореть. Иначе, с какой стати он здесь. Ведь не мерещится он ей, как не мерещится и другим…

– Мляу, – выругалась она. – Ты это точно знаешь?

О пожаре Снеговик узнал из воскресного разговора Алексея и Тараса Александровича. Он слышал его весь – от первого слова до последнего, хотя от заговорщиков его отделяли сотня метров и толстые бревенчатые стены. Микрофоном и видеокамерой ему служили молекулы воды, которые находились всюду – в чайнике, в инее оконных щелей, в тающем снеге на шубе Тараса Александровича. Снеговик был частью всемирного водного пространства, поэтому его информационные возможности были очень обширны. Они ограничивались только энергетическими ресурсами самого Снеговика, которые были конечны, но возобновляемы. В этом было его природное свойство…

– Вот для этого я и приехал, – сказал Тарас Александрович, нисколько не подозревая о том, что его кто-то может подслушивать. – Надо серьезно поговорить, Алеша, пока никто нам не мешает. Наступают такие времена, когда требуются решительность и надежность… Твоя надежность и моя решительность.

– Что случилось?

– Да ты чаю сначала налей.

Алексей дрожащими руками налил чай и поставил чашку перед начальником. Тарас Александрович навис над столом – большой, решительный мужчина. Таких любят женщины, и уважают мужчины. Он всегда знает, что делать. Для него нет безвыходных ситуаций. То, что говорит он, так оно есть, и так оно будет.

– Садись, Леша. Слушай.

Алексей сел.

– Вот последняя информация – газопровод провести в Барханы невозможно. В понедельник был суд. Он окончательно решил, что требования Куркова правомерны, и отказал в обжаловании…

Алексей цокнул языком. Он, хотя не имел больших полномочий в «Z&Зет», был немного в курсе этой газовой проблемы.

Строительство газопровода в Барханы уже несколько лет тормозилось из-за того, что владелец соседних к поселку угодий – некий Александр Курков – выставил совершенно неподъемную цену за коридор земли. Руководство «Z&Зет» судилось с ним несколько раз, но все суды постановляли, что Курков волен выставлять такую цену, какую хочет. Вести газопровод в обход владений Куркова было экономически нецелесообразно – дешевле выплатить аборигенам компенсацию и отказаться навсегда от этой затеи. В конце концов, совет директоров остановился именно на таком решении, то есть на компенсациях, но в самый последний момент грянул кризис, и компания в одночасье оказалась на грани банкротства. Ни о каких компенсациях уже не могло идти речи. Оставалось одно – додавить Куркова через суд.

На последнее заседание суда возлагались большие надежды. Был нанят очень известный адвокат, который уверял, что с подобными делами ему уже приходилось сталкиваться и что, якобы, выигрыш у них уже в кармане. Адвокату заплатили хороший гонорар. Тем не менее, и этот суд был проигран. Далее упорствовать было бессмысленно. Теперь, для недопущения банкротства, нужно было действовать другими методами – менее законными.

– И что же делать? – спросил Алексей.

Тарас Александрович тяжело вздохнул.

– Позавчера было собрание акционеров, – сказал он. – Предлагались два решения, – Тарас Александрович сделал паузу в поисках нужных слов. – Первое, что рассматривалось – это неформальное давление на Куркова. Ты понимаешь, о чем я?

Алексей кивнул и напрягся.

– Этот путь был отвергнут большинством голосов, – продолжал Тарас Александрович. – Курков не так прост. У него связи. Неформальное давление на него может обернуться взаимными неприятностями. Нам война не нужна.

Алексей слушал, открыв рот.

– В итоге собрание проголосовало за второе предложение… Так как газопровод мы провести сюда не можем, то рано или поздно придется выплачивать компенсацию тридцати двум владельцам домов в Барханах. Таких денег в компании сейчас нет, и в ближайшее время не предвидится. Это значит, что надо отказаться от этого поселка.

– То есть, как это – отказаться? Продать?

– Кто его сейчас купит, – усмехнулся Тарас Александрович, откинулся на спинку стула и взял чашку с уже остывшим чаем. – Нет, продать его сейчас нереально. Но есть другое решение. Дело в том, что поселок застрахован. Страховка, конечно, не окупит всех затрат, но, во-первых, это кэш, реальные деньги, которые сейчас так нужны. А во-вторых, таким маневром мы можем избавиться от поселка. Он убыточен и висит на балансе тяжелым грузом. Инвестиции себя не оправдали. Ты не согласен?

Алексей нервно сглотнул.

– Извините, Тарас Александрович, – пролепетал он. – Я не совсем понял, что решили акционеры.

– Разве я не сказал? Э-э… Акционеры большинством голосов решили привести поселок в негодность, то есть… То есть сжечь Барханы…, – Тарас Александрович невинно улыбнулся, словно речь шла об обычной коммерческой операции.

– Сжечь? – переспросил Алексей и по инерции тоже улыбнулся. До него не сразу дошло, что Тарас Александрович не шутит, а когда дошло, он даже побледнел и тяжело задышал, толстое его лицо покрылось испариной. – Когда?

– В ночь с тридцать первого декабря на первое января.

Алексей ахнул…

Решение сжечь Барханы было ужасным само по себе, но более всего ужасным было то, что пожар запланирован на Новогоднюю ночь. Алексей сразу же представил себе эту картинку: всеобщая паника, крики женщин и детей, пьяные мужики мечутся в поисках огнетушителей – и все это происходит под звуки мирных новогодних бубенцов. Не по-человечески как-то получалось, кощунственно…

Но у Тараса Александрович были свои, вполне разумные, аргументы на этот счет:

– Понимаешь, Леша, – он даже приобнял своего подчиненного за плечи, чего никогда раньше не делал. – Другого более удобного момента у нас не будет. Ведь для того, чтобы получить страховку, нужна правдоподобная легенда. Новогодняя ночь самое пожароопасное время в году – фейерверки, бенгальские огни, свечи. Конечно, праздник людям мы изрядно подпортим. Но, в итоге, они тоже в обиде не останутся. Все они застраховали свои дома и получат полную их стоимость, а с учетом колебаний курса доллара еще и выиграют. Здоровью их тоже ничего не угрожает – все рассчитано до мельчайших пунктиков. Небольшая нервная встряска и не более того. Зато такой Новый год они потом всю жизнь вспоминать будут…

– Мляу, – снова выругалась кошка, когда узнала подробности. – Вот они твои люди! У них все застраховано, а о животных, конечно, никто не подумал. Неужели нельзя их остановить?

– Не знаю, – ответил Снеговик. – Для начала мне надо предупредить людей, но для этого нужно выяснить, кто из них способен слышать меня.

– А разве люди тебя не слышат?

– Нет. Но обязательно должен быть один, кто услышит. Надо найти его и рассказать о грозящей беде. Трудность заключается только в том, что, как правило, Слышащий – это ребенок.

– Ну и что?

– Ребенок сам предотвратить беду не может. Ему нужно рассказать обо всем взрослым, но взрослые стали слишком недоверчивы. Они скорее примут своего ребенка за сумасшедшего, чем поверят в то, что он разговаривал со снеговиком. И тогда…

– Что тогда? Говори!

– И тогда беда все равно произойдет. К сожалению, за последние двести лет так было почти всегда.

– Тогда в чем же твое предназначение? Просто предупредить?

– Да.

– И все? Предупредить и после этого спокойно наблюдать за тем, как твое предупреждение мляукается (кошачье выражение, которое можно перевести: «идет коту под хвост»)?

– Не спокойно, Миимочка, поверь мне, очень не спокойно. Мне это тоже больно видеть.

– Ха-мяу! Ему больно! Более бестолкового прорицателя я не видела.

– А ты видела много прорицателей?

– Не твое дело, мляу! – резко огрызнулась она.