Без преград?

Предпоследнее погружение трачу на поиски Робертсона. А как обращаться с фантастами я уже апробировал на Герберте Уэллсе. Да и правки в книгу потребовалось внести совсем небольшие.

Вот и финальная попытка. Или пан, или пропал. Проклятый выбор. Организм уже на пределе, и я не смогу нынче достаточно долго перескакивать из одного сознания в другое в поисках нужного. Как быть? Меня ведь ожидают порядка двух тысяч дефилирующих по холодным водам Атлантики. И среди этих пары тысяч я должен за минимальное число прыжков оказаться в одном из не более десятка членов команды, кто несет вахту на ходовом мостике и в вороньем гнезде. А вся хитрость в том, что из лимба не локализовать фактическое место пребывания на огромном корабле. Само скопище светящихся сущностей без проблем установится посреди Атлантического океана, но дальше проблема… И как ее преодолеть, не совсем понятно. А время, хоть и капает мгновениями, но исчезает-то годами. Б… !

Необходимо срочно придумать интеллектуальный сепаратор для разделения. Вначале потребуется пассажиров каким-то образом отличить от экипажа. Из исходника только – они не носят формы, шляются без дела, в большинстве своем и… Вот! Если экипаж занят несением вахты, работой, то пассажиры в большинстве своем бездельники, ожидающие окончания путешествия. Ожидание – вот градиент отбора. Только как он проявляется в лимбе? Ожидание это же ориентирование на будущее. Опять же прогнозирование будущих событий. У кого приятная встреча в порту. У кого ожидание новых впечатлений, новых возможностей. Ориентирование на будущее это… Визуализация будущих событий. А какое это мощное средство, я уже знаю из библейских историй. Команде на вахте просто не до того. Значит будем уделять внимание связанности с чистыми идеями. Далее. Вахту отличить от не вахты… Тут уже проще. Чем занимаются свободные от вахты? Если это простые матросы-чернорабочие, то однозначно спят. А пребывающих в царстве Морфея я уже набил руку отличать от бодрствующих. Круг сузился до приемлемого числа. Ну, тогда в путь…

Три ментальных прыжка, и я уже на марсовой площадке. Слегка офигиваю от высоты полета: палуба далеко внизу, а гладь океана еще дальше. Это и есть самый настоящий ночной полет – несемся над водами на высоте почти тридцати метров. Звезды, кажется, можно срывать с небес, как переспевшую вишню. А из-за отсутствия Луны, они кажутся еще ближе и ярче.

– Реджи, холодает.

– И не говори Фреди, хорошо еще, что ветра нет, а то мы бы тут с тобой прикурили.

Мой носитель соглашаясь кивает головой. Двое марсовых смотрят вперед, куда несется огромный пароход, изрыгая дым из трех труб. По моим прикидкам, до айсберга остается едва ли минут двадцать, и надо было срочно отвлечь матросов от линии горизонта. Делаю ментальное усилие – представляю терпкий запах выкуриваемой сигареты.

– Может покурим? – Тут же реагирует Фредерик Ли. Ох, уж эти мне курильщики, стоит только вспомнить вкус табака, и они делают охотничью стойку. Интересно, Павлов уже проводил свои опыты, или в этом времени я первый экспериментатор по приобретенным рефлексам.

– С мостика увидят, оторвут нам кое-что посущественнее голов.

– Будем по-очереди.

Реджинальд присаживается на корточки и в кулак с наслаждением втягивает в себя никотиновую отраву. Правда запах дыма совсем не похож на привычную вонь современных сигарет. Может, он курит какой-нибудь элитный табак? А что? Вполне может быть…

Когда он встает, прячется за ограждением уже мой носитель. Вкус сигарет действительно приличный. Но беспокоит Редж, слишком пристально высматривающий что-то вдали. Это совсем ни к чему, и я начинаю планомерную обработку своего хозяина. А что лучше всего может отвлечь от работы? Конечно же женщины, особенно посреди океана да с соседством от простеньких дурнушек с третьих классов до заоблачных дам высшего света. Разжигаю примитивный до банальности костерок похоти. Что не очень-то и сложно, поминая богатую коллекцию порно, просмотренного мною в пубертатный период. Мой реципиент ошарашен чередой образов внезапно заполнивших его невинное сознание. Некоторые фрагменты для него становятся настоящим откровением.

– Редж, скажи, а у тебя с двумя было?

Вопрос, сравнимый по накалу подспудных страстей с лучшими шедеврами Шекспира, застает напарника врасплох. Тот, мгновенно забывая о важности порученного дела, отвлекается от чернильного горизонта и поворачивает ко мне озаренное тайным превосходством лицо. Здоровый румянец, наверное от холодного ветра, заливает всю его рябую физиономию.

– А я тебе на рассказывал?

С удивлением понимаю, что беспрерывно тарахтящий моторчик мужского эгоизма оказался заведен с пол-оборота. Дальше уже все развивается на автопилоте, и мне остается только, скрестив виртуальные руки на груди, с гордостью наблюдать дело своих мыслей.

– Редж, расскажи!

– Это было в Дувре пару лет назад…

Мой реципиент открыв рот выслушивает скучное повествование о похождениях местного ловеласа. Раж собеседника становится все более агрессивным, когда внезапно он прерывает свой поток откровенного вранья и, замерев, всматривается вдаль. Правой рукой некоторое время шарит по полочке, где должен лежать бинокль. Но в этот раз, по странному стечению обстоятельств, все бинокли лежат запертыми в сейфе, ключ от которого остался на суше. Мой носитель начинает дергать Реджи за бушлат, требуя продолжения рассказа, оборвавшегося на самом интересном месте, но тот неуверенно тычет пальцем в горизонт. Там только тьма и россыпь звезд сверху и снизу. Мой сосед некоторое время приглядывается. Неясная темная тень впереди, ничем не похожая на глыбу льда. Чувствую, как огромные мурашки наперегонки рванули по спине в короткий забег. Леденящий пот от их следов мгновенно заставляет забыть о полном эротизма повествовании. Ничего не успеваю предпринять, как мой носитель уже орет как резанный:

– Айсберг!

Суматошно бьет в гонг три раза и хватает телефон:

– Айсберг прямо по курсу!

Моя миссия на этом испуганном впередсмотрящем заканчивается, и я перемещаюсь на мостик, используя телефонную связь в качестве нити Ариадны. Перепрыгиваю прямиком в сознание помощника капитана Мердока. Теперь главное не дать обойти айсберг и в то же время не вляпаться в него прямо форштевнем. Удар должен пройти в меру скользящим, чтобы захватить как можно больше отсеков, и при этом достаточно плотным, чтобы пробить борт и подобно консервному ножу вспороть обшивку. Не знаю, что мне тут помогает – то ли навыки оставшиеся от слияния с командиром немецкой подводной лодки, то ли уже познания помощника капитана «Титаника», но интуитивное осознание, как вогнать стремительно несущийся корабль в лапы ледяного монстра, как бы у меня присутствует.

– Руль право на борт!

И пока рулевой лихорадочно крутить огромный штурвал, Мердок переводит рукоятки машинного телеграфа в положение «Полный назад». И что самое интересное, ментальный толчок потребовался совсем незначительный: самое простое решение лежало на поверхности, практически инстинктивная реакция, но дьявол как известно в деталях прячет свои рога и хвост. Пока все идет как по писанному – с падением скорости корабля, он будет терять управляемость, что с его-то инерционной массой будет фатально. И чтобы уж совсем закрепить начатое движение в океанскую бездну, подсказываю очередное решение:

– Руль лево на борт.

Теоретически это смотрится прекрасно – корабль, начав обходить айсберг, должен по замыслу еще и вильнуть хвостом, оставляя ледяную гору вне досягаемости бортов. Но только теоретически… С замиранием сердца наблюдаем, как картинка с ледяной горой постепенно смещается вправо.

Первый удар приходится в правую скулу. Толчок! Есть! Корабль слегка вздрагивает, и я ощущаю каждой клеточкой носителя продолжительный скрежет металла о что-то твердое. Ледяная гора, оставив на верхней палубе несколько белоснежных кусков, величаво проплывает за срезом борта. Тянутся минуты ожидания. Я начинаю беспокоиться – неужели опять провал? Ни шума поступающей в трюмы воды, ни заметного крена на борт. Что это? Еще кто-то своим присутствием на борту сделал невозможной его гибель? Появляется капитан собственной персоной. Эдвард Смит заметно встревожен. Наконец поступают первые доклады из машинного отделения о поступающей в отсек забортной воде.

– Стоп машины! – Смит принимает командование кораблем.

Гигантский корабль по инерции еще некоторое время движется и вот, наконец, замирает, лишь слегка покачиваясь, словно постепенно отходя от убийственной гонки за Голубой лентой Атлантики. Исчезла знакомая вибрация, гул машин. Зловещая тишина накрывает было уснувший корабль. Лишь тихий плеск воды за бортом.

– Аварийная тревога! Задраить переборки!

Ха-ха! Кажется, поздно пить «боржом» – вода уже в трех носовых отсеках. Я думаю, делать более здесь нечего. Носитель бросает штурвал и выходит на мостик. Однако, холодно! Океан далеко внизу. Вспоминаю вид с подводной лодки. Ага! Она же где-то недалеко, тарахтит в надводном положении, а, возможно, ее командир следит за нами сейчас через перископ, удивляясь непредвиденной остановке.

Выхожу на пассажирскую палубу. Здесь начинают собираться встревоженные пассажиры, еще не осознающие всей глубины постигшей их трагедии. Над освещенной иллюминацией палубой клубиться чернота ночного неба. Мне, кажется, что сама смерть распростерла крылья тьмы над обреченным пароходом. Окинув напоследок взглядом гиганта – прощай Титан! – безжалостно рву контакт…

Неожиданный прикуп получаю вместе с новыми способностями – оказалось, что болезни, широко представленные в людской среде, вполне можно избегать, стоит только их определить в пространстве Хаоса. Я раньше иногда удивлялся – как такие мелкие безмозглые создания, состоящие в лучшем случае из одной-единственной живой клетки, способны наносить непоправимый вред целой биологической агломерации, да еще и наделенной общим сознанием. Правда, в дальнейшем мои представления об умственных способностях человечества, как таковых, претерпели существенную корректировку – в большинстве своем, что принято называть сознательной деятельностью, на самом деле ею отнюдь не является, а в основе своей лишь приобретенная способность формировать непрерывный поток образов, изредка завихряющийся во что-то, отдаленно напоминающее продукт высшей мозговой деятельности. Но, тем не менее. Прочая микробиота и на такое неспособна.

Как-то раз, чувствуя с утра легкое недомогание, я, тем не менее, переместился в Лимб. Там-то с удивлением и обнаружил некую навязчиво прилипшую субстанцию. В Хаосе же она представилась уже мелкой пылью, которую без труда удалось стряхнуть короткой ментальной волной. В дальнейшем я осознал, что это были отражения вируса гриппа, который тогда для меня так и не перерос в болезнь. В дальнейшем, едва почувствовав приход очередного болезнетворного монстра, сразу уходил в Хаос, где и стряхивал с себя всю эту мелкую шушеру – что значит грубая материальная жизнь, против продвинутого интеллекта, способного осознанно присутствовать в мире зарождающихся идей…

Открываю глаза. Погруженная во мрак квартира словно переняла агонию тонущего корабля – качается и кружится вокруг меня. С трудом беру контроль над своим отвыкшим от руководства телом. Оно подчиняется с большим трудом. Встаю, придерживаясь для равновесия рукой за спинку кресла. Конечно, надо бы еще переждать, посидеть, попривыкнуть, но… Спешу к компьютеру. Ура! – «… в ночь с 14 на 15 апреля 1912 года «Титаник» затонул, находясь в своем первом рейсе. Причина катастрофы – столкновение с айсбергом. Из 2224 человек на борту спаслись 711, погибло 1513…».

Та-а-ак, а что у конкурента? Набираю дату – 6 мая 1937 года. «… Аварию дирижабля «Гинденбург» можно сравнить с гибелью «Титаника». Современный, огромный, роскошный воздушный корабль должен был, по мысли его создателей, стать символом возрожденной Германии, воплощением…». Н-да-а. Просматриваю архивные материалы о катастрофе. Однако. Чего не отнять у моего визави, так это умения из тривиальной, ничего не значащей даты в истории слепить грандиозное шоу – масштабное аутодафе, устроенное на летном поле военно-морской базы Лэйкхерст, впечатляло незабываемыми визуальными эффектами. А что с жертвами? Тридцать шесть человек? Ха-ха! Можно, конечно, сравнивать, да, вот только этот обжигающий пожар не идет ни в какое сравнение с техногенной катастрофой в холодной Атлантике.

И самая фишка на тортике: одно дело наблюдать взрыв и огромный падающий с небес костер из Цепеллина, стоя в толпе нью-йоркских зевак, и совсем другое, наблюдать неумолимо погружающийся в темные воды огромный корабль, в ледяной воде с ужасом цепляясь за деревянную дверь или обеденный столик. В моем случае получилось гармонично сплести для зрителей соревнования прекрасный визуал с элементами незабываемого Аквапарка.

Вот так-то!

Неужели, теперь Я – Лидер Региона? А?

Следующий день сплю до упора и просыпаюсь, когда начинает смеркаться. Комната, и так после моего возвращения оставшаяся затемненной, медленно погружается подобно Титанику в черноту. Я потягиваюсь, с удовольствием вспоминая вчерашнюю победу. Не торопясь, сознательно растягивая удовольствие, подхожу к компьютеру. Заставка продолжает радовать глаз своей экспрессией. Заглядываю в почтовый ящик. Та-ак! Несколько поздравлений от друзей пси-трейсеров. Они тоже радуются моей победе.

И… Вот! Диплом победителя во всей красе открывается на мониторе. Ага! Лидер Восточного Региона – это я! Я!

Вытягиваю ноги и с удовольствием перечитываю диплом. Заверен Объединенной Лигой пси-трейсеров. Давно не чувствовал такого подъема, кажется, дай точку опоры, и я горы сверну.

Но что-то не так… Дискомфорт. Непонятное чувство настойчиво подталкивает меня к почтовику. Что за черт? Вызов? Письмо. Отправитель – Наблюдательный Совет. Никогда о таком не слыхал. Рука сама открывает письмо.

«Уважаемый Стал!

Рады поздравить Вас с блистательной Победой и присвоением штандарта «Лидер Восточного Региона». В непростой борьбе с сильным соперником Вы, продемонстрировав завидное мастерство пси-паркура, нашли выход из непростой ситуации, чуть было не поставившей крест на Вашем пути к Победе.

Наблюдательный Совет рад сообщить Вам, что Ваша кандидатура утверждена в качестве участника во Втором Туре Лидеров Регионов.

Истинное число участников, согласно действующего Регламента, не раскрывается. Вам будет известен только один участник, обладатель штандарта Западного Региона.

Регламент Турнира.

Объявление правил участия. (Приведены ниже).