Другое Существо

– Да. Я понимаю тебя. Кто ты?

– Зовут меня Мартен. Я ромэн, человек-росомаха. Такой же узник и боец, как ты. А кто ты?

– Я пока точно не знаю. Думаю, что я – бирмэн. Человек-медведь. А вот как меня зовут, я не знаю. Вернее, не помню.

– Ничего, вспомнишь, – Мартен подумал, что и о себе, как о Мартене, стал думать только после третьей выигранной схватки, – Ты сколько раз уже дрался на Арене?

– Два.

– Мало. Но ничего, пойдёт. Основное-то ты уже понимаешь. Что нас, страшных и уродливых мускулисто-клыкастых и когтистых монстров, кто-то создал вот прямо такими: взрослыми. Мы никогда не были младенцами, или детьми. Потому что сделали нас только для одного: нас должны убить бойцы-люди. И то, что тебя пока не убили, говорит лишь о том, что следующий противник окажется сильней. Следующий – ещё сильней. И так до тех пор, пока тебя не прикончат – на потеху нашим Хозяевам.

– А кто… Эти Хозяева?

– Думаю, что другие люди. Ленивые и скучающие. И наши схватки для них – просто зрелище. Способ нескучно проводить время. Но я не для того вскрыл твою камеру, чтоб рассказывать о своих догадках. Я здесь уже восемь схваток. Поэтому могу точно тебе сказать: мы здесь – рабы. Бойцы. Гладиаторы. И мы рано или поздно умрём.

Хочешь спастись и отомстить гнусным тварям – нашим хозяевам?

– Конечно. Уж что-что, а то, что нас всех тут так и так убьют, я понял ещё после первого раза.

– Отлично. Отлично. Вот это – оружие. Смотри: пользоваться им нужно так, – Мартен быстро и чётко рассказал всё, что уже знал об автомате, и с радостью убедился, что хотя бы мизинец бирмэна, человека-медведя, пролезает в предохранительную скобу спускового крючка, – Прикрывай меня! Стреляй во всё, что будет двигаться!

– Понял. Но… – бирмэн перешёл следом за Мартеном к двери следующей камеры, наблюдая, как тот споро и без лишних движений вскрывает стену у её замка, – Откуда у тебя это оружие?

– Я его отобрал у двух людей, которых послали убить меня. Послали наши Хозяева. Так что о своём статусе я узнал всё, что хотел. Я слишком много вспомнил. И стал для хозяев уж слишком опытен. Хитёр. И этим – опасен. Настолько, что меня захотели просто застрелить во сне.

– И где же эти… убийцы?

– Там, остались в моей камере. – Мартен небрежно кивнул головой на мускулистой шее в ту сторону, откуда они пришли, – Я перехитрил их. И сам их убил. Так что оружие досталось мне по праву победителя.

Язычки второй камеры щёлкнули, дверь распахнулась буквально настежь, словно сама по себе – кто-то могучим ударом изнутри почти снёс её с петель, да так, что не посторонись Мартен вовремя, его отбросило бы на другую сторону коридора!

– Эй, эй! Нельзя ли потише! – дикий рёв того существа, что оказалось сейчас перед ними, буквально вывалившись в проём, почти оглушил Мартена. – Мы – не люди! Мы такие же узники и бойцы, как ты!

Существо, ударившееся с разгону всем телом и головой о противоположную от двери стену, казалось, очухивается: во-всяком случае оно потрясло этой самой косматой головой, и искоса действительно взглянуло на Мартена. Рычать перестало. Мартен вдруг понял, что бирмен, автоматически взявший их нового союзника на мушку, прячется у него за спиной, и поморщился: излишняя осторожность может со временем выйти бирмену боком!

Но существо, вставшее, как и они, на задние лапы-ноги, уже вполне пришло в себя, и, вроде, нападать на них пока не собиралось, убедившись в том, что они – действительно не люди. Броневые пластины, прикрывавшие тело, иногда наползая друг на друга самым причудливым образом, не оставляли сомнения на основе какого существа выведен этот мутант. Но вот он и разлепил рот:

– Вы… Кто?

– Такие же как ты. Бойцы. Гладиаторы. Ромэн и бирмэн. – Мартен не стеснялся показать пальцем, – Ты – человек-броненосец? – неуверенный кивок (похоже, сравнительно «молодой» мутант ещё многого не вспомнил), – Ты в скольких схватках уже участвовал?

– В трёх.

– Отлично. Отлично. Тогда бирмэн объяснит тебе, что здесь происходит, а пока идите в мою камеру – вон, её дверь первая, и распахнута настежь! – и заберите у валяющихся там недоумков всё оружие, какое найдёте! Да, и не забудьте запасные обоймы.

Мартен ещё не успел вскрыть дверь четвёртой камеры, как бирмэн вернулся. Он продолжал кидать опасливые взгляды в обе стороны коридора, но пока стрелять было не в кого: кто бы ни противостоял бунтовщикам-мутантам, подставляться под пули и когти он пока не собирался!

Мартен не обольщался: понимал, что в любом случае вначале на них натравят нежить – вот таких же роботов, как сбитые и растоптанные им для гарантии летучие дроны-квадрокоптеры, или роботы-Стражи. А вот то, что ничего такого пока ниоткуда не появлялось, было действительно странно: враг явно готовит им неприятный сюрприз. Или…

Или какие-то неизвестные пока Мартену причины не дают врагу «отреагировать» на бунт так, как полагается. Или…

Или этот враг просто коварно хочет дать им «наиграться в бунт»?!

Доктор Эрик Лессер так и не смог заставить себя лечь после ухода майора.

Но и сидеть тоже не мог. Поэтому он старался снять нервное напряжение и рассеять оставшийся в душе после озвучивания майором фактически приговора его питомцу мерзкий осадок – движением. И сейчас мерил пространство своей крохотной комнаты-спальни торопливыми шагами, поминутно оглядываясь на входную дверь.

Майор сказал, что посетит с «неофициальным» визитом ещё и его собеседника – доктора Элайджу Сэвиджа. Однако Лессер не сомневался, что это посещение будет носить чисто формальный характер – на решение майора Долдера уничтожить ромэна доктор Сэвидж не повлияет, даже если очень захочет, или выскажет какие-либо реально весомые доводы в пользу сохранения жизни столь долго «работающему» экземпляру.

Хотя скорее всего, доктор не найдёт таких доводов – их и нет. Потому что отождествлять себя с существами-мутантами, создаваемыми на их Станции с единственной целью – развлечь зрителей платного элитного канала кровавым реалити-шоу! – как начинают подсознательно делать иногда учёные-бодиформаторы, достаточно долго проработавшие в этой сфере, резонов нет никаких.

Мутанты-бойцы – не мыслящие существа. И уж тем более – не люди.

То, что при создании им вкладывают некие «базовые» навыки и знания от доноров с подходящими характеристиками темперамента и памятью – не повод рассматривать их как организмы, имеющие право на самостоятельные решения. И уж тем более – на «конституционные права».

Определение, кто именно может считаться полноправным Гражданином Социума двадцать второго века от Рождества Христова, чётко и конкретно прописано в Женевской Конвенции от две тысячи сто … года. Те же «продукты», которые они тут выводят и исследуют – в лучшем случае можно рассматривать как клоны (Даже не как самих животных, а вот именно – клоны!) животных.

И то, что эти сразу взрослые клоны наделяют некоей «первичной», базовой, памятью, чтоб не тратить драгоценное время и деньги на их длительное обучение и содержание, вовсе не делают этих мутантов – мыслящими существами. Аналогичная «память» содержится и в матричных платах компьютеров Станции, и на флэшках, и на разных других носителях. Что совсем не делает эти носители – индивидуальностями. Гражданами. Личностями, права которых защищало бы существующее Законодательство.

Всё это тщательно проверили и перепроверили профессиональные юристы Корпорации – собственника ведущего развлекательного ТиВи канала Содружества. Всё сделано так, что с любой стороны, как ни копни – руководство Канала не нарушает никакие законы, и не ущемляет ничьи права.

Поскольку существа, которых они создают и «испытывают», согласно общепринятым нормам морали и правовым Актам – лишь – вот именно! – клоны подопытных животных. И не подпадают даже под Закон, запрещающий жестокое обращение с животными. И не имеют никакого права на гражданство. И эти самые. «Права».

И вот уж чего ещё никак нельзя делать им, учёным Станции – так это привязываться к своим «детищам». Эффект «маленького принца и лиса». Взаимное «приручение». По Антуану де Сент Экзюпери…

Лессер понял, что эти мысли повторяются уж слишком часто – словно бегают по замкнутому кругу. Как сейчас и он сам.

Хватит!

В смысле – хватит бессмысленного и бездеятельного времяпрепровождения.

Он решительно подошёл к шкафу с личными вещами. Открыл. Достал и положил в карман, спрятавшись от видеокамеры в углу за створку, универсальный ключ.

После чего вышел из каюты.

Путь до технической палубы много времени не занял: пять минут.

Шёл Лессер не скрываясь, старался только не бежать – это было бы уж совсем подозрительно! Коридор, лестница, ещё коридор. Ещё лестница. А вот и аварийный щит. Универсальный ключ позволял открывать любые Станционные служебные помещения и ящики с оборудованием – Лессер ещё в первый год работы обзавёлся таким. Потому что необходимость заменить, например, сгоревшие предохранители, или поменять опустевшие ёмкости для биораствора на полные возникала достаточно часто. Не вызывать же каждый раз техников – на это уходит драгоценное время! Да и формируемый организм может от таких «перерывов» в развитии оказаться ущербным – такое случалось: и у него, и у коллег из других лабораторий. Тогда приходилось просто списывать, и утилизировать бракованный экземпляр. А это – потеря денег. И времени. А этого его хозяева не любят.

Из пазов-держаков в глубине щита доктор Лессер вынул самый нужный в данную минуту инструмент: огромный топор с ухватистой деревянной, традиционной, рукоятью. Уж теперь-то дежурная смена в диспетчерской СВБ точно забеспокоится. Мягко говоря. Но, как он надеялся, будет поздно. Если только тут поблизости нет дронов-охранников!

Проход в служебный коридор перекрывала мощная противовоздушная переборка – страховочка от разгерметизации наружных помещений. Но ключ легко открыл круглый люк в ней. Слабо освещённый редкими дежурными лампами коридор, казалось, тянулся в бесконечность, плавно изгибаясь, потому что повторял наружные контуры Станции. А вот на потолке и короб с кабелями – силовыми, управляющими, видеонаблюдения…

Лессер отпер, откинул и снял крышку, прикрывавшую одну из секций короба. Убрал и зафиксировал защёлкой и одну из боковых стенок: чтоб было сподручней! Пусть он, как майор, и рядовые бойцы СВБ, и не качался в спортзале, и не бегал по оранжерее кросса, но уж перерубить-то пару десятков кабелей сможет запросто: он молод, и в ранней юности играл за свой Университет в футбол! Плечевой пояс развит вполне достаточно!

Ну-ка, поберегись!

Искры так и полетели: вот он балда!