Волчица

Чарльз вскинул на неё взгляд… Ленайна сразу расхотела поддерживать шутку:

– Ладно, Линда, кончай. Симпатичный парень. Незачем превращать его в соляной столп. Смотри: он побледнел.

– Ага… – Линда неторопливо подошла, повиливая своим милым задом, сексуально обтянутым слишком прилегающими штанами из настоящей кожи. Шпильки каблуков делали её выше на добрых шесть дюймов (Форму она принципиально одевала только на службе!), – Я всегда была неравнодушна к таким молодым… Симпатичным. Наивным и юным… – она неторопливо обходила парня по кругу, легонько прикасаясь оттопыренным пальчиком с чудовищным накладным ногтем к шее, груди и спине бедолаги, – мальчикам. Мне, старой и прожжённой шлюхе, так не хватает ласки вот таких, восторженных и девственных… Наивных. Неофитов.

Комедию, от которой парень заметно побледнел, усугубил Миша: он просто шлёпнул Линду пониже спины, прокомментировав:

– Наставишь мне рога – ему не жить! – и грозно глянул на Чарльза.

Чарльз покраснел. Покрылся потом. Коленки, как у давешней диспетчерши, начали выбивать дрожь, словно кастаньеты.

Ленайна покачала головой:

– Вы, двое придурков. Хватит. Парень теперь всю ночь будет мучиться от эротических кошмаров…

Поехали, мне надоели ваши игрища.

В машине Линда и Миша оглушительно ржали:

– Нет – ты видела, видела?! Какое у него стало лицо?! Да он же чуть не обмочился, когда ты провела ему по горлу ноготком с лезвием!

– Ну так!.. На том стоим: мы же закалённые в боях, и жутко развратные в моменты расслабления, ветераны жестоких схваток! Драться – так драться, трахаться – так трахаться! А что – может, и правда, стоило его взять? Да и ту диспетчершу тоже – я же видела, как ты буравила её глазами: только что дырку не проглядела!

Ах, вот оно что… Линда банально приревновала!

Ленайна просто фыркнула, сплюнув в открытое окно.

Машину она вела небыстро, потому что боялась за эту развалюху: непохоже, что хлипкая рама – только-только выдержать вес троих-четверых! – смогла бы противостоять нагрузкам больше ста миль в час! Да ещё на поганой сельской дороге, покрытой застарелыми выбоинами, трещинами и бугорками. На Мишу и Линду она не смотрела: пусть себе детишки порезвятся! Сегодня они даже никому ничего не сломали и не отрезали. Не говоря уж о том, что полгорода не разнесли в щепы…

А могли бы.

Приземистое здание длиной в добрый квартал, и шириной – в половину, одиноко торчало посреди просторов полей с «особой северной» пшеницей, плотные тугие колосья которой медленно переваливались волнами под жиденьким полуденным ветерком.

Ленайна обнаружила, что входная дверь заперта.

Ха!.. Ей вовсе не улыбается торчать тут на жаре, пока дежурный техник сообразит открыть. А, может, как часто и бывает, он читает, или отошёл куда из аппаратной и не смотрит на то, что показывает входная видеокамера.

Ничего, чёртова дверь сейчас будет отперта: удар!

От стены, в которую с размаху ударилась ручка, полетела штукатурная крошка!

Ленайна прошла по замызганному бетонированному коридору в задний конец здания. Точно. Вот она – комната-кабинет Управляющего фермой.

Их фермой.

Их бывшей фермой…

Миша и Линда держались сзади: похоже, чуяли её серьёзный настрой.

Эта дверь оказалась не заперта.

Ленайна вошла, окинув быстрым цепким взглядом обстановку (казённо-убогую) и человека за заваленным бумагами столом (тщедушного, и с лицом нездорового серо-зелёного оттенка).

– Мы офицеры Флота. Хотим поговорить с работницами вашей фермы: Людмилой Кравчук и Сандрой Джоунс.

Какое-то время стояла тишина – слышно было, как шипит, выпуская жиденькую струйку чуть охлаждённого воздуха, решётка старого, обслуживавшего всё здание, кондиционера. И жужжит муха, периодически тыкающаяся в пыльную лампочку.

– Но по…послушайте, господа офицеры! Они… Эти работницы сейчас работают! У них – смена! И я не имею никакого права отрывать их от…

Лицо заморыша лет пятидесяти ещё больше посерело, и покрылось бисеринами пота. Похоже, он не совсем осознавал… Или пытался и правда – выполнить свои чёртовы «административные обязанности по контролю за процессом работы»: мониторы с картинками из подземных блоков занимали целый угол кабинетика.

– Чего ты с ним церемонишься? – выдвинулась вперёд Линда. И даже присела обтянутой кожей задницей на столешницу рядом с чиновником, – Давай я сломаю ему руку, и он сразу станет сговорчивей? Ну, или давай мы его подержим, а Миша его поимеет?!

Чиновник откинулся от стола вместе со стулом, и что-то пискнул, пытаясь ослабить воротник с узлом галстука, явно ставшим тесным, и почему-то сразу превратившимся из аккуратного аксессуара в жалкую смятую тряпочку.

Ленайна подпустила в голос угрожающие нотки:

– Проклятье. Сама не знаю, что меня сдерживает. От того, чтобы не пришибить очередного долбо… Дятла! Ну ты, мудила грешный! Забылся, что ли, на мгновенье? Особый Статус! – она ткнула ему в нос эмблему Танкового Эскадрона на рукаве кителя.

– Немедленно вызови кого-нибудь, и пусть нас проводят! Сначала к Людмиле, а потом – к Сандре! И если ты, или ещё какой-нибудь идиот попробует нам помешать делать с ними всё, что мы захотим – пусть пеняет на себя! Запомнит на всю оставшуюся короткую жизнь в рудниках Иллирии!

Чиновник поторопился пододвинуться обратно к столу и щёлкнуть селектором:

– Дже… – он прочистил горло, откуда вместо слова вырвался не то визг, не то – стон, – Джеффрис! Подойди ко мне в ка…бинет. Немедленно! – писклявый голос, как-то сразу повысившийся на пару тонов, заставлял думать, что он поверил… Что они действительно собирались его трахнуть!

Ленайна поторопилась закрепить эффект:

– И не забудь: выпиши каждой недельный, полностью оплачиваемый отпуск!

Через минуту они шли за хитро ухмылявшимся в седые густые усы пожилым мужчиной по лестничным маршам бесконечной лестницы. На третьем пролёте, когда свидетелей уж точно не могло быть, Джеффрис буркнул, глянув через плечо:

– Привет, Ленайна, привет, Линда! Здравствуйте Миша. А я вас сразу узнал. Во-первых, вас показывают по визио уже дня три… А во-вторых, так приятно видеть Пратчетта на грани обморока. Вы, надеюсь, не успели его… Отыметь? А то у него – геморрой!

– Привет, Тони. – Ленайна просто перешла на обычный тон, – А я-то думала – ты на пенсии.

– Да, выйдешь тут, как же… Можно иногда подумать, что чем лучше положение на фронте, тем больше приходится «затягивать пояса» в тылу. Если ты не в курсе – у нас теперь одиннадцатичасовой рабочий день. И паёк опять урезали.

– Да ты что!.. Его же и так… Еле хватало?

– Ну да. Так что теперь все ходят стройные, подтянутые. Впрочем – не ходят. Правильней сказать – ползают. До кровати и обратно. Ни на что другое ни сил ни времени не остаётся. Так что толстушек-хохотушек у нас в блоке больше не увидите! Да что там: сейчас встретитесь и с Людкой, и с Сандрой – посмотрите сами…

Крепкая мускулистая спина Людмилы, туго обтянутая голубым халатом, маячила в проходе между стеллажами: её обладательница, похоже, нагнувшись почти до пола, заменяла компост в гибких контейнерах (обычных мешках) для грибов. Ленайна, стараясь сделать сюрприз, подала знак своим: чтоб не шумели.

Мощный шлепок по заднице возымел своё действие: спина вскинулась, раздался мощный рёв:

– Что за!.. – полился буквально поток непечатных выражений.

– Приятно видеть, что ты не изменилась! – Ленайна подалась навстречу свирепо развернувшейся женщине с морщинистым красным лицом. Из ноздрей торчали цилиндрики фильтров, а на шее уже явственно обозначились три тоненьких складки-морщины – от старости?!