Да здравствует Герберт Уэллс!

Спокойно поворачиваюсь, и покидаю поле боя, даже не оглядываясь. В своих ударах вполне уверен. Подняться в ближайшие пятнадцать минут не сможет никто. Не говоря уж – о прийти в адекватно боевую форму.

Собой не сказать, что горжусь, но вполне доволен. Вот и ребятам на воскресенье развлечение-тренировка, и «гадов» побьём. Бог даст.

Хоть и торопился, но в раздевалке оказался уже один – ребята успели переодеться и приступить. Выхожу в зал, кланяюсь тренеру, традиционно сложив руки лодочками перед грудью:

– Извините за опоздание. На работе задержали.

Тренер у нас не промах. Сразу смотрит в корень ситуации:

– Это ты на работе такой синяк под глазом заработал? Хм. Ну-ну. – и уже другим тоном, – Хорошо. Разрешаю приступить к тренировке.

Работаю и на тренировке на совесть: мне нужно нарабатывать выносливость. Конечно, быстрота ударов в тонких конечностях достигается отличная, но без силы, и, вот именно – выносливости, в ней мало толка!

В спарринг-партнёры мне сегодня достаётся Стас.

Он парень и ушлый и коварный – пришёл в клуб раньше меня на три месяца, и можно сказать, поднаторел. (Непонятно только, почему и он и ещё парочка наших «ветеранов» не пробились на четвёртый Уровень раньше меня! Это было бы логичней!) Так что скучать и застаиваться мне не приходится. Бьёмся мы сегодня на чаках, и – в стиле «классического» кунг-фу. Но при таком раскладе масса тела и сила ударов как раз играют роль. Так что к концу часа понасажал мне чёртов Стас и синяков и ссадин.

Утешает только одно: я в долгу не остался. И пару новых приёмов освоили.

На обед сегодня жаркоп. Вкусно, буквально пальчики оближешь. Или это я от усилий и эмоций так проголодался?

14. Псы-рыцари

Ел, словом, так, что, как выразился сидевший рядом Рыжий, «аж слышно, как у тебя за ушами трещит!». Ну и ладно. Я знаю, что Раиса Халиловна любит, когда её еда нам нравится, и мы не скрываем аппетита и удовольствия. Хотя что-то не припомню такого момента, чтоб что-то, сготовленное ею, нам не понравилось (Тьфу-тьфу!)!

После обеда тренер даёт нам пару минут посидеть в классе без него. Чтоб переварили еду, что ли? Не знаю. Но успеваю предупредить ребят о воскресенье. О том, как постарался обеспечить «экшеном» наш предстоящий выходной. И честно предостерегаю от шапкозакидательского отношения к завтрашнему «шоу».Китайцы коварны. И это – хорошо! Потому что держит в напряжении, а, значит – и стимулирует. Воображение и азарт.

А поскольку завтра выходной – везде, и в школе, и в клубе, и в дополнительных кружках, у кого они есть, и все свободны, и никто не обременён ни семейными обязанностями, ни занятиями, ни прочей бытовой суетой, (Прекрасно понимаю теперь, что именно с таким расчётом нас сюда, в Братство, и набирали!!!) смогут прийти все. Кроме Михи.

– Ребята, извините. У меня с матерью совсем плохо. – видно, что ему чертовски неловко, но у него реально – ситуация! – Даже тётка приехала с Архангельска: боимся, что в любой момент… – он не договаривает, но мы все всё и так знаем. Рак поджелудочной у его матери. И вся она сейчас высохла и стала похожа на манекенщицу с анорексией. Потому что была реально – красавицей. В своё время. Поэтому и в Москву попала – замуж удачно вышла за какого-то командировочного…

Влад говорит:

– Всё нормально, Михаил. Мы все понимаем. Никаких претензий. Абсолютно!

– Спасибо, ребята… – видно, как у Михи навернулась слеза, и он даже отворачивается к стенке, чтоб сморгнуть её незаметно, но тут неловкий момент нарушает тренер: входит в дверь с какой-то здоровенной штукой в руках. Замотанной в чехол.

Встаём, замолкаем. Тренер ставит предмет на стол, и говорит:

– Подойдите.

Так и делаем. Тренер снимает с предмета чехол – похоже, просто бывшую простыню, застиранную и поблёкшую. Под ней оказывается странная конструкция, похожая на не то – вигвам, не то – круглую избу: на колёсах, с конусовидной крышкой, и торчащими из отверстий в нижней половине стволами – не иначё, пушки! Всё сделано из досочек, аккуратно так окованных и скреплённых тонюсенькими медными полосочками. И покрыто бесцветным лаком. Похоже, кто-то основательно заморочился, изготовляя этот макет.

Тренер говорит:

– Сегодня мы с вами будем говорить о танках. И средствах борьбы с ними. Старинными и современными. Да, сейчас, конечно, все знают, что из-за самонаводящихся или управляемых дронов с кумулятивными зарядами, прожигающими самое уязвимое место – крышу башни! – жизнь танка в бою в среднем составляет около одиннадцати минут: ровно столько, сколько имеется на борту самонаводящихся ракет для сбивания этих самых дронов. Но во времена Второй Мировой, и последовавшей затем холодной, страшнее этого оружия, этих стальных монстров, были только ядерные бомбы! Которые тогдашним танкам, кстати, почти и не были страшны!

Не буду особо углубляться в пред-историю. Люди прекрасно осознавали ещё с древних времён, что хороший Щит отлично помогает защитить его обладателя от мечей, и даже от стрел и копий. (Именно поэтому древние римляне разработали такие копья, чтоб те надёжно застревали, сгибаясь, в любых щитах, делая их использование противником невозможным!) Хотя сам древнеримский классический щит достаточно громоздок и неудобен при транспортировке.Зато даёт массу возможностей в плане тактики.

Именно эти самые древние римляне впервые применили штатное боевое построение «черепахой», максимально используя сильные стороны своих отменных щитов. Небольшое подразделение, выстроенное таким образом, что его щиты перекрывали доступ к контингенту со всех сторон, имело возможность и подобраться близко к какому-либо защищённому объекту без потерь, и штурмовать его. Или противостоять наскокам конницы. Или поражать врагов, рассыпавшись ужев традиционный строй: когортой.

Единственное уязвимое место такой черепахи было внизу. Там, где у бойцов были ноги. Пусть и в медных поножах. Однако хитроумные варвары додумались заливать места, по которым к ним могла приблизиться такая бронированная когорта, нефтью. Или выстилать соломой. Которую затем поджигали. Ну вот мы и подобрались почти вплотную к уязвимым местам танков древности. Вот эта странная на вид конструкция, в которой хитроумно как бы соединены два конуса, на самом деле наверняка многим из вас хорошо знакома. Про неё часто делают документальные передачи.

Это – танк, разработанный знаменитым итальянским учёным Леонардо Да Винчи. Если мы снимем верхнюю крышку, – тренер так и делает, отщёлкнув пару защёлок, и обнажая внутреннее устройство, – Увидим колёса, которые с помощью приводных шестерней вращают имеющиеся внутри крепкие ребята, – он показывает рукоятки на шестернях, – И оружие. Из которого стреляют другие ушлые в прицельной стрельбе ребята – канониры. Поскольку артиллерия очень полезна и в психологическом плане.

Тренер даёт нам возможность внимательно изучить механическую начинку из меди и досок. Колёса – и правда деревянные, и сделаны скрупулёзно и педантично. А шестерни – из медных ободьев и штырей. Никогда таких в действии не видел, но, похоже, конструкция вполне работоспособна. Однако когда Санёк пытается действительно провернуть ручку одной из приводных, выясняется, что сделать это невозможно, не прилагая огромных усилий. Но прилагать их он боится, чтоб не сломать чего из крошечных деталек древнего боевого сооружения. А, вернее, его современного воспроизведения.

Санёк хмурится, выпячивает губы, но вдруг брови взлетают вверх – понял что-то! Он тыкает пальцем:

– Тренер! Тут, это… Ошибка! Вот эти шестерни не могут крутиться! Потому что такое зацепление недопустимо! И колёса будут двигаться навстречу друг другу!

– Молодец, боец Александр. Вот мы и выявили главную особенность всего творчества Леонардо. Он очень любил сам оставаться хозяином и создателем своих хитроумных машин. И контролировать их производство. Особо ревниво относился к строительству их кем-нибудь ещё. Сам же редко чего строил и воплощал – ни вертолёт, ни водолазный колокол, ни парашют при его жизни никто не построил. Не говоря уж о боевом планере. Да Винчи предпочитал свои идеи, даже воплощённые в металле и дереве, посторонним не разъяснять. А тут – тем более! Оружие ведь! Он прекрасно осознавал, что его танк – по тем временам грозная сила. И вполне неуязвим для хиленьких поражающих средств средневековья. И что воинственный и подлый правитель, шпионы которого выкрали бы эти чертежи, запросто смог бы воспроизвести эту немудрёную конструкцию! Но!

Она не заработала бы!

Потому что есть хитрый секретик, который известен лишь создателю этого танка. И если его не учесть, и не ввести кое-какие коррективы, машина не поедет. – тренер быстро производит руками какие-то манипуляции с начинкой-кинематикой. – Попробуй-ка сейчас. Вот эту крути.

Санёк пробует покрутить крошечную рукояточку. Машина приходит в движение, и едет по столу! Да ещё как шустро! Санёк в восторге:

– Ух ты! Бегает! А пушечки – тоже работают? В-смысле – стреляют?!

– Нет, это было бы уже чересчур для простой ходовой модели. Ладно, если вы изучили внутреннее устройство, рассаживайтесь по местам. Перейдём к теории.

Как нетрудно догадаться, такая ходовая, то есть – с колёсами, могла надёжно работать только на ровной поверхности. К тому же – твёрдой. И если дождь или ямы и рытвины превращали будущее поле битвы в аналог болота или перепаханного поля, танк Леонардо становился абсолютно беспомощен. Вот так и зародилась мысль о чём-то понадёжней и пошире колёс. То есть – о гусеницах с отдельными траками-площадками.

Все мировые историки оружия наивно полагают, что самый первый действительно боевой танк с гусеницами удалось воплотить в конкретную боевую машину англичанам во времена первой Мировой. Однако наш соотечественник, некто Менделеев, между прочим, сын знаменитого Менделеева, ещё в тысяча восемьсот…

Третий уровень мне сегодня достался, если честно, достаточно банальный и… скучный.

Оказался я явно в средневековье, под набухшим, собирающимся дождём свинцовым небом, в чистом поле. Вот вспаханной землёй и озоном вокруг и пахнет. И отряд кого-то вроде рыцарей на конях, вооружённых традиционными для дворянства копьями и мечами, почему-то возжелал проткнуть меня, словно жука какого для коллекции насекомых! Или уж изрубить в капусту.

Из одежды на мне почему-то оказалась всего-то набедренная повязка: вероятно, организаторы боёв таким образом мне тонко намекали, что я – варвар-дикарь. Ну и ладно. Варвар там, или не варвар – буду действовать как всегда: по своему разумению.

Со всех ног кидаюсь к маячащему в сотне шагов лесочку: наверняка мне пробежать между стволов будет поудобней, чем проскакать тяжеловесным кирасирам на частично бронированных же конях! Манёвр удаётся, поскольку масса у коней значительная, а, следовательно, и инерция большая. Пока разогнались как следует, да припустили в погоню, я уже замелькал между стволов – ищи-свищи!

Однако у гадов оказался туз в рукаве: спустили они на меня, словно я волк какой, или лиса, свору гончих! От этих не убежишь. А тем более – не спрячешься.

Собачек я убивать не люблю. Потому что не виноваты они в садистских наклонностях своих хозяев и тренеров. Псарей то есть. Но уж раз научены дичь отслеживать, и загонять – будут делать это на совесть! До самой своей смерти.

Приходится, скрепя сердце, применять к бедолагам подлые и болезненные боевые приёмчики: двоим наиболее борзым псам въехал ногой с разворота в голову и брюхо. Да так, что первой псине сломал шею, а вторую заставил забыть о нападении, и думать, скуля, только о сломанных рёбрах, и том, что ела на завтрак, а сейчас выблевала, перхая и кашляя, на мох и опавшие листья.

Третьей борзой, взвившейся в прыжке, целясь мне в горло, врезал со всей дури кистевым хватом снизу – в шею. Трахею и глотку, судя по странным булькающим звукам из пасти длиной с ладонь, перебил напрочь… С ней после этого проблем тоже не было.

Оставшаяся троица повела себя грамотно в плане тактики: окружила меня со всех сторон, но приближаться не рискует: ждёт. Когда хозяева подъедут на лай! Ах вы ж – …!

Хватаю с земли подходящий сук, и пытаюсь показать собачкам. А затем – кидаю в сторону приближающихся всадников с криком «Апорт»!

Ага, чёрта с два. Или не приучены, или по-русски не понимают. А ещё бы! Что-то не припомню у русских охотников – стальных средневековых лат!