Да здравствует Герберт Уэллс!

Заглядываю внутрь салона.

На переднем сиденье – остатки того, что явно было когда-то водителем.

А немного от него осталось. Только кости, валяющиеся сейчас и на сиденье, и под ним, и обрывочки одежды… Проклятье! Сожрали, похоже, моего водителя, причём – прямо на месте. И поскольку на костях вижу следы бороздок, и такие же бороздки расчерчивают и обивку сиденья, понимаю я, что и когтями и зубами нападавшие вооружены полноценно. И было их, этих нападавших, ох, много. И стекло машины оказалось слишком тонко, чтоб удержать их.

Следовательно, человек посчитал, что бежать ему некуда, или смысла нет, поскольку, скорее всего – летала над ним, или бегала вокруг, и всех прочих захваченных врасплох бедолаг-водителей, огромная стая или толпа нападавших. Поэтому и пытался хозяин «Ламбо» просто отсидеться в своём доме не колёсах. Надеясь на вот именно – его непроницаемость.

Что же это за гады такие, достаточно мелкие, как вижу по расстоянию между бороздками от зубов-когтей, и достаточно сильные, чтоб сломать стекло автомобиля? И почему ни одного из них я так и не вижу? Может быть…

Может быть, и вероятней всего, это, вот именно, кто-то летучий. Потому что замечаю я странные проломы в окнах верхних этажей небоскрёбов. Во всём остальном вполне целых. А как известно летучие мыши предпочитают ночной образ жизни. Вот и спят там себе наверху, в ожидании, когда наступит долгожданная ночь.

Время охоты!

Впрочем, если б было так, все те, кто пытался скрыться в метро, с наступлением утра запросто могли бы разойтись по домам.

Хотя откуда мне знать – может, они в основной массе так и сделали. И те, кто оставались внутри – последние из пессимистов, посчитавшие, что защита из толстых бронированных стёкол понадёжней будет?..

Так что будем исходить из самого наихудшего варианта: кто бы тут не поработал, он может нападать и днём. И – стаей. Ну и что мне теперь, спрашивается, делать?!

Думаю недолго. Для начала иду по улице, внимательно оглядываясь. Ага: вот супермаркет. Заодно по написанию букв однозначно понимаю, что к людям эти гуманоидные судя по костям и ступенькам создания явно никакого отношения не имеют: нет у нас никаких наций или народов с таким алфавитом! Так что о том, что это – магазин, догадываюсь по товарам, до сих пор пылящимся на длиннющих рядах типичных супермаркетовских полок.

Внутрь захожу прямо через пролом в панорамном стекле заведения. Ух ты!

А, похоже, кто-то тут основательно поорудовал до меня! Потому что на полу валяются и распотрошённые коробки, и банки, и остатки цветных пластиковых пакетов с оставшимся внутри содержимым. И часть полок совершенно пуста! Это радует.

Потому что даёт надежду, что могу я, если постараюсь, найти и кого-нибудь из выживших, и сейчас явно где-то, в каких-то подвалах, затаившегося. И днём выходящего на добычу! Или…

Или уже не выходящего? Потому что разграбленных полок всё-таки куда меньше, чем не-разграбленных, и там, в глубине магазина, ничего уже не валяется в беспорядке на полу, а чистота и порядок. Изобилие товаров и продуктов. Ну, сравнительное. Только вездесущая пыль траурным покровом лежит везде…

Перед тем, как двинуться туда, в недра необозримого торгово-продуктового богатства, ещё раз возвращаюсь к выходу на улицу, и придирчиво осматриваюсь: если эти, летучие, не дураки, как раз так они и могут охотиться: ловля, так сказать, на живца: на тех лохов, которые захотят тут затариться халявной едой!

Ага: я прав! Не подвел меня самый чувствительный в этом плане барометр, который я сейчас с благодарностью похлопываю по правой ягодице!

В чёрноте проёма на верхнем этаже ближайшего небоскрёба даже с такого расстояния видно шевеление и копошение! Мелькают не то конечности, не то уж – крылья! Хотя наружу пока никто и не вылез, решаю, что испытывать судьбу с одной дохленькой железякой в руке, глупо: хватаю в свободную руку чудом сохранившуюся рядом примерно двухлитровую пластиковую бутыль с прозрачной жидкостью, чертовски похожую на самую обычную питьевую воду, и рву когти к своему спасительному входу в метро!

А вовремя! А ещё хорошо, что не успел отдалиться от него больше чем на пятьдесят шагов! Да и то: так быстро я и стометровку там, дома, не бегал! Секунд да семь преодолел, слетел по ступенькам, вломился в дверь, и ещё за секунду запер её на ключ!

Буквально через мгновение после этого началось!

О-о! Простыми словами тут ничего не передашь. Тут надо бы талант Шекспира. Или уж, скорее – Данте! Потому что таких созданий, характерных как раз для ада, мог бы реалистично описать только поднаторевший в грехах, поэт!

С содроганием вспоминаю о гигантском (В таком контексте!) проломе в центре неглубоко сидящего в земле купола станции, и волосы на затылке начинают сами-собой шевелиться: с чего это я решил, что восстановленная баррикада поможет мне?

Может, на пару минут и поможет – но тылов моих она уж точно не защитит!!!

16. Город ночью

И, может, мне и не нужно пытаться восстанавливать эту самую баррикаду, если вдруг придётся снова отпирать дверь, и пытаться свалить из этой западни куда подальше?!

Однако проходит две минуты, и три, и я даже начинаю постепенно привыкать к омерзительно-устрашающему виду мрази, что тычется, азартно, и с остервенением, словно им за это деньги платят, в разные места пяти прозрачных дверей, и даже плечами не передёргиваю. И мурашки уже не бегут по коже, и даже волосы дыбом не встают при разглядывании воплощённых ночных кошмаров. А нападения с тыла всё нет и нет. Странно.

Но спускаться снова на перрон, чтоб посмотреть, почему мои рукокрылые не ломят всей толпой через дыру в куполе станции, как-то не хочется. Собственно, как и рассматривать их всё то время, пока ползают, наплевав на законы гравитации,по толстому стеклу дверей. Но приходится: по долгу, так сказать, работы. Может, суждено-таки когда-нибудь встретиться, как говорится в народных прибаутках, лицом к лицу. А вернее – к мордам.

Морда, собственно, практически не отличается от морд летучих мышей-вампиров, только немного более заострённая и большая. Ужасающих размеров белые, треугольные, чертовски острые на вид, клыки. Пасть-ротяка буквально до ушей – туда свободно войдёт та самая бутыль с водой, которую я наконец догадался поставить на пол. Уши – словно у волка, треугольные. И, само-собой – кожистые летательные перепонки между всеми четырьмя лапами.

А вот лапы – куда массивней и на вид сильней, чем у простых летучих мышей. Наверняка с их помощью тварюги могут и ходить по земле, и цепляться за ветви деревьев. Да и размерчик туловищ – тот ещё. С нормальную такую кошку. Только не упитанно-раскормленную, а – поджарую. И не «домашне-вальяжную», а завзятую. Явно меня унюхавшую, и желающую подкрепиться свежатинкой в виде теплокровного млекопитающего.

И сейчас наконец я понимаю, почему кошек там, дома, чисто инстинктивно не люблю: напоминают они, хоть и якобы «прирученные», и ужимками, и кое-какими пропорциями, и ночным образом жизни, вот этих самых незлобливых зверушек, сейчас тычущихся и бьющих телами в преграду из стекла куда только возможно, в попытках добраться до моего вожделённого тела. И уж конечно – не для того, чтоб потереться о колено.

Отличаются они, конечно, и от летучих мышей. Пропорции несколько не такие, как у наших, земных, рукокрылых. Если там, на Земле, развивались эти монстры из мышей и прочих подобных, то эти – явно из кого-то вроде,вот именно, не то – котов, не то – уж тигров. Только мелких. На привычных мне птеранодонов не похожи. Потому что чёрные с головы до пят, и покрыты пушистой короткой шерстью. (Кроме летательных перепонок, понятное дело. Те – просто чёрные, кожистые.) И пасть – не вытянута, как клюв, а именно – чуть выступает, и усищи из кончика торчат, как у хищника семейства кошачьих.

А ещё меня напрягает странный факт.

Ни одна зар-раза за всё время – что преследования, что попыток вломиться ко мне, не издала ни звука! Немые, что ли?! Ну, или это я их криков-сигналов не слышу?

Ультразвук?

Однако очень быстро выясняется, что и голоса у тварюг имеются, и чертовски визгливые, звонкие и пронзительные, и диапазон слуха-голоса однозначно совпадает! С моим.

Сверху, вертикально, падает к нам – а, вернее – к ним! – в приямок метро, что-то чёрное и большое. В последнюю секунду раскрывает с оглушительным хлопком чудовищно громадные крылья: словно у настоящего дракона! Наземь грохается так, что удар по бетону пола чую голыми пятками, а «крошка» тяжко переступает по ступеням приямка когтистыми и крепкими лапищами!

Что тут поднялось! Какой Содом! Вот тут как раз они и начались – визг, писк, дикие вопли – словно гигантской иглой, а вернее – сотней тысяч игл водят по стеклу! Тоже немаленькому. Со стороны твари «комментариев» не последовало: она работает молча!

Кстати – вот эта, упавшая с неба тварь, при ближайшем рассмотрении как раз напоминает хорошо знакомого мне птеранодона: длинный клюв с острейшими и торчащими в разные стороны зубищами, костяной череп с гигантским рогом в тыльной его стороне, могучие когти на концах рук-крыльев…

Вот только размерчик потрясает воображение – думаю, с небольшой истребитель!

И теперь я уже сильно жалею, что не восстановил чёртову баррикаду: такому монстру проломить даже толстое стекло, или вынести ударом локомотивного тела дохленький язычок замка – раз плюнуть! Но сейчас, когда монстра уже там, снаружи – лезть ему на глаза было бы чертовски глупо! Это всё равно, как сказать: смотри, какой я большой и вкусный! Можно зараз насытиться! А не убивать, шустро двигая в разные стороны головой на длинной шее, чтоб похватать и поперекусать как можно больше «кошечек», оказавшихся как бы в ловушке! А за один, так сказать, присест!

Чтоб не провоцировать ненужных ассоциаций и не попадаться на прицел взору гигантских и чертовски злющих глаз, осторожно отступаю в глубину прохода, и даже прячусь всё за ту же машинку для мытья полов: смотреть из-за неё очень даже удобно.

А эффективно работает птеранодонная морда: поперецапала, да так, что они не то что летать – а и ползать не могут, за буквально секунды три с десяток моих «адских» котов! И только когда те, кто оказался в отключке в западне, перекрытой её громадным телом, и уже явно сбежать не могли, а остальные-таки, дико вереща, разлетелись, проскользнув под туловищем и крыльями, она принялась за еду.

Впрочем, назвать это омерзительное зрелище столь слабым термином будет, пожалуй, неправильно – не за еду, а за жрачку! Потому что более неаппетитного процесса поглощения пищи я прежде никогда не видал! Тварь утробно урчит, и неаппетитно чавкает, ошмётки и куски мяса с брызгами крови так и летят во все стороны. Правда, преимущественно попадая всё же в рот птеранодона, придерживающего «пищу» когтями на передних лапах-крыльях для более удобного откусывания от них подходящих для «клювика» кусков… А в клювик, кстати, запросто поместился бы и упитанный матёрый баран. Нет, не я, если вы тоже об этом подумали, а – натуральный, килограмм на семьдесят!

Если бы было чем – меня бы точно стошнило.

Но вот монстра сожрала всех, кого обездвижила, причём ей нисколько не помешало то, что некоторые недобитые до смерти ещё жалобно или злобно верещали и пытались или уползти или посопротивляться. Я думал, что она так и останется сидеть на месте кровавого пиршества, переваривая, и приводя в порядок испачканные перепонки и туловище, но – ничего подобного. Проковыляла, и довольно шустро, на коротких задних, помогая себе передними лапками, моя монстра по ступенькам наверх, где забралась на парапет, победоносно заверещала дурным голосом, расправила гигантские полотнища, сильно оттолкнулась, и была такова, снова громким хлопком-громом ударив на прощанье мне по ушам своими кожистыми. Ф-фу-у…

Решаю я, что для начала с меня хватит! И нужно посидеть, отдышаться, да и водички попробовать.

Довольно долго не мог сообразить, как открывается бутылка, но потом обнаружил под верхней крышечкой запорный клапан – ух ты, прямо как на наших бутылках с элитным спиртным. Ладно: вот вода пошла. Тычу пальцем. Палец – в рот. Нормально. Пробую уже ртом – тоже порядок. Хоть, на мой взгляд, несколько солоновато. Да и ладно. Может, тут предпочитали воду с «минеральными солями и микроэлементами». А что вероятней – такая просто «пропиарена», и стоит дороже. Тьфу ты – стоила!

Отпиваю маленькими скупыми глоточками примерно с четверть литра. Воду надо поэкономить – вдруг следующую бутыль достану нескоро? Решаю всё же пошарить, пока суть да дело, и здесь, в метро. Вдруг в подсобках чего полезного осталось?

Чтоб проникнуть, пришлось снова применить универсальный трёхгранный.

Служебные помещения, однако, ничем полезным не порадовали. Хотя их обойти и осмотреть оказалось легко: все они расположились тоже в торце стены станции, и занимали три этажа. Нашёл массу привинченных к полу столов, шкафов, тумб с ящиками, и бумажек – разумеется, ни одной надписи прочесть не смог! – и кухонной утвари. Несколько шкафов оказались с халатами и штатской одеждой – тех, кто, как понял, находился как раз на вахте. В самой большой комнате имелся и пульт для диспетчера с мёртвыми чёрными провалами мониторов над ним.Нашёл в клетушках-подсобках и вёдра-щётки-швабры с тряпками. Истлевшими, разумеется… Похоже, их отсюда выносить для баррикадирования не стали по самой простой причине: толку от всего этого барахлишка – ноль! Поскольку ничего не весят. Нашёл и туалет – с унитазом почти родной, привычной, формы. Кран с раковиной тоже нашёл. Про то, что не имелось там ни капли воды, говорить смысла нет.