Да здравствует Герберт Уэллс!

– Да?

– Я почему-то не могу этим фактом гордиться!

– Я тоже.

– Я тоже. Но… – чешу репу как обычно, – Что делать-то?!

– Пока не знаю. Я и позвал вас поэтому. Но в том, что я не хочу быть марионеткой в чьих-то хитро…опых лапах, нашими руками разгребающих дерьмо – я уверен!

– Хм… Никогда об этом не задумывался. Что мы будем таскать каштаны из огня для какого-то дяди… Промывка мозгов в моём случае, как говорится, сработала. – Цезарь кусает губы, – Но, похоже, в том, что нашими руками и правда – будут делать грязную работёнку, сомневаться не приходится. И поскольку мы можем работать без оружия – (Как и с ним!) я вполне представляю, что это может быть за работёнка.

– Точно. Вплоть до убийства. Потому что – вот что главное! Даже если кто-то из нас кого-то убьёт, мы, как подростки – пока не подлежим полноразмерному Уголовному наказанию. Максимум – колония для несовершеннолетних. А уж там мы в обиду себя…

– А я думаю, те, кто нас «создаёт» просто не допустят такого. «Разбазаривание ценного материала»! Нас отмажут. Вон, как Цезаря. Да и тебя, Волк.

– Это верно. Отделывались, как говорится, лёгким испугом. – дёргаю щекой. – Ладно, мысль понятна. Но – вопрос остаётся. Что делать-то будем? Идти сдаваться в ФСБ?

– Плохая мысль. Оружие, осознавшее, что оно – оружие, и желающее откосить от своей Миссии – своему Хозяину бесполезно. И, скорее всего, подлежит уничтожению. Чтоб не разлагало собратьев. Морально. И не трепалось посторонним о…

– Звучит логично. Прямо как в штатовских боевичках – где всё просто и понятно.

– Не бывает в жизни всё просто и понятно. Поэтому.

Предлагаю обдумать на досуге всё, что мы обсудили, и придумать варианты… выхода. Без сдачи официальнымвластям. А пока – разбежаться.

– Ага. Разбежаться. Мы-то разбежимся… Да только те несколько десятков операторов, которые в Центре Управления «ведут» нас, уже десять раз догадались, даже если и не слышали, что мы что-то тут против них всех замыслили. Как с этим?

– А с этим просто. Скажем, что обсуждали, как бы окончательно добить местную, в-смысле, приресторанную, внутрирайонную диаспору китаёз. Чтоб выдавить их с насиженных мест. Понравилось нам, дескать, как прошла потеха!

– Хм-м… А ведь это может прокатить.

– Да, согласен. Ну и что же мы конкретно «придумали»?

– Вот! Именно это я вам сейчас опишу. – и Влад говорит. Конкретно, по делу. Продумал он, паршивец такой, и правда – всё.И неплохо. Я слушаю, и думаю: да, это может сработать. И позиции китаёз наверняка сильно ослабит. Но!

Отдаёт от этого плана за версту самым обычным… терроризмом!

Ну, плюс порча чужого имущества.

Светит и нанесение тяжких телесных…

Но когда нас это останавливало?!

19. Ящеры

Пока иду и еду домой, успеваю много чего передумать.

Всё оно теперь предстаёт несколько в ином свете. Например, то, что тренер ест с нами фактически из одной кастрюли. Или казана. Как и его жена. А вот насчёт киселя или компота… Тренер пьёт его за милую душу – сколько раз видел, а вот жена…

Пьёт только зелёный чай. Объясняет давлением. И предрасположенностью к диабету – ей, типа, нельзя много сладкого. А оно – вон оно как.

Ну, в-принципе, всё понятно: тренеру нужно быть с нами наравне, (А вернее – даже превосходить!) чтоб отрабатывать, обучать, показывать. И не уступать ни в скорости ни в силе – это было бы, как понимаю, уж слишком заметно… А его жене, или, как я сейчас думаю – коллеге по работе в какой-нибудь спецслужбе, прикрывающейся этой легендой – нет. Что же до «хлеба от тёщи», имеются у меня мысли и на этот счёт. Особенно в том контексте, что «жена» и его не ест. Ну а мне – придётся. И есть и пить. За милую душу. А то – и правда будет – заметно.

Что стал я и медленней, и слабей. И не такой злой и конкретный.

Дома никого нет.

Значит, и правда, ушла мать по магазинам. Вот и хорошо. Потому что могу теперь спокойно посмотреть сводки по столице.

Странно. Но никаких повторов утренних экспресс-новостей ни на одном новостном канале не нашёл. И ровно в пять не передавали. Выводы сделать нетрудно.

Заткнул кто-то из власть имущих, ну, или из спецслужб, говорливых трепачей и шустрых борзописцев. Что лишний раз подтверждает. Всё то, что обсуждали.

Н-да: ясней, как говаривает мать, некуда.

С одной стороны прикрывают наши задницы, а с другой – предотвращают возникновение нежелательных слухов и русофобских тенденций. У чужаков. Ну и хорошо.

Потому что нам тогда легче будет осуществить план, предложенный Владом.

Переключаю каналы, включаю себе музычку. Пусть-ка полу-, а иногда и вообще голые девочки со стандартно-стройными, и словно на подбор – типовыми поджарыми фигурами, с накачанными губами, попками и сиськами, поизвиваются. Слушать убогенькие тексты про любовь разделённую, или неразделённую, смысла нет – все слова писал как будто один, малограмотный, и малоизобретательный, автор. Не скажу – поэт, потому что тогда была бы хоть какая-то рифма… И смысл. Но девочки мне нравятся. Некоторые.

Хотя, если уж совсем честно – стал я замечать, что интерес к ним у меня стал как бы… Пропадать. Нет, не так! Он просто сильно ослаб по сравнению, например, с желанием навалять кому-нибудь! Приоритеты, как говорится, сместились. И теперь мне отлично понятно, чем это вызвано. Не иначе в кисель и компот добавляют ещё и какой-нибудь бром, ну, или ещё чего – посовременней, конечно! – чтоб основной инстинкт приглушить, подавить, отодвинуть на второй план. Собственно, мне и какие-то старички из ВДВ рассказывали, что методика эта хорошо в армии отработана: первые три месяца этим добром (А вернее – дерьмом!) потчуют всех новобранцев.

Примерно через десять минут мне девочки надоели. Однообразные уж слишком. А мальчики, которых чередуют с ними – уж больно напоминают безвкусно одетых безголосых (Это сейчас никому не нужно – для того и микшерные пульты у звукорежиссёров, чтоб даже из драной кошки можно было сделать Аллу Пугачёву!) полупьяных или обкуренных приблатнённых педиков. Переключаю снова на новости – и – опять ничего. Ладно. Будем, значит, смотреть спорт.

Попал я для начала на соревнования по художественной гимнастике. Ничего плохого не скажу: девочки – все как на подбор. Стройные, спортивные. Наштукатуренные в три слоя для вящей красоты. Но что касается того, чего вытворяют на канвасе!.. Со всеми своими булавами-мячами-лентами-обручами… Думаю, что только я способен отследить, как и что делают пять одновременно носящихся туда-сюда, и вертящихся селёдок.

Простым-то людям – точно не уследить. Программы их набора «элементов» сейчас, наверное, тоже интересны только специалистам: уж слишком наворочено-сложные они у этих несчастных. Которые, как я отлично знаю, практически детства не видят, отдавая проф. тренировкам по шесть-восемь часов в день… А уж растяжка – не на сто восемьдесят, а на все двести сорок! Так что наблюдать, как кто там чего выполнил, а где навалял – как и слушать об этом в экзальтированно-бодрых комментариях завзятой специалистки, которая двадцать лет назад сама занимала какие-то-там места, и разбирается в предмете, мне скучно.

Переключаю на футбол. Повезло: нашёл импортный.

Вот! Тут ничего не изменилось. Никто и никогда футболистов на допинге не ловит. Когда их по ногам пинают, они падают, орут, матерятся, и корчатся. Когда в сетку ворот залетает мяч, все болельщики и забившая команда орёт и прыгает. А класс игры так и остался на уровне двадцатилетней давности. Но смотреть весело: двадцать два бугая реально азартно бегают по полю, носясь, как с писанной торбой,с одним мячиком…

Ещё бы: за такие деньги, которые им платят.

Лёг я на материнском диванчике поудобней, подушечку под голову подложил…

И сам не заметил, как заснул.

Разбудил меня звук ключа, поворачивающегося в замке – это мать открывает, как всегда ворча, и шелестя пакетами. Вскакиваю, бегу, говорю: «Привет, ма!», хватаю и переношу пакеты с продуктами к холодильнику.

А немного сегодня продуктов. А всё больше таких бумажных сумок и упаковок, в какие в бутиках и супермаркетах запихивают шмотки.

Наполняют меня нехорошие предчувствия. И точно.

– Сегодня повезло! Нарвалась в одном бутике на распродажу. Минус семьдесят процентов на всю коллекцию!

Не собираюсь матери объяснять, как работает эта рекламная акция. (Перечёркиваем цифру пятнадцать тысяч, пишем ниже: семь, а фактическая стоимость товара была изначально пять.) Но то, что она решила и правда обновить слегка устаревший и вышедший из моды гардероб – неплохо. Стимул, как говорится, появился.