Да здравствует Герберт Уэллс!

Ай да старый хрыч «старший менеджер по снабжению» Сергей, свет, Николаевич! Запал, значит!.. В душу девушки.

Предчувствия оправдались. Естественно, после того, как рассовали продукты по отсекам холодильника, пришлось просмотреть показ мод.

– Ну, как? Да-а? Что значит – нормально? Как оно… Сидит? На мне. Хм-м… Ага. А с этой стороны? А с этой?.. С шарфом, говоришь? Ладно. Ну а это – как? Не слишком открывает мои ноги? Поздновато мне уже их кому-то показывать… Не прикалывайся. Ты так говоришь – потому что мой сын. А кофточка – как? Вырез не слишком… Большой и вульгарный?

К концу, где-то через минут сорок, резюмирую:

– Молодец, ма! Никто теперь не скажет, что ты отстаёшь от моды! Супер! Всё – как раз твоё! Идёт. Фасончики – со вкусом, и расцветочки консервативные. Не то, что у молодых, сопливых. Дурак будет твой завсклад, если не охмурится до одурения!

Мать мило краснеет:

– Ну ты скажешь тоже, Ривкат… А правда – мне идёт?

– Очень! Особенно вон то, серое, платье. Ты у меня та ещё коза. Секси.

– Тьфу на тебя! – но вижу, что ей приятно. Потому что оценил и сказал от души. А она у меня такое нутром чует. Вся в меня!

И сейчас опасаюсь, не употребляет ли и она чего… психотропного.

Хотя это-то – вряд ли.

Ужинаем в семь, борщом. Получился очень даже. И настоялся. Говорю:

– Отличный борщ. Перед отъездом свари мне такой – и можешь ни о чём не беспокоиться: я его неделю буду кушать!

– Ага, размечтался, борщ он будет кушать… С твоими тренировками тебе – мяса подай… Накуплю в четверг котлет готовых. А вот на гарнир будешь уж сам чего варить.

– Договорились. Ты только сыру прикупи. А то забыла, наверное.

– Блинн… Точно. Нужно было, как ты и говорил, список…

– Ага, смешно. – мы этот вопрос обсуждаем уже пару лет. Мать принципиально не хочет писать списки – якобы, она ещё не настолько старая, чтоб не помнить, что нужно купить. Вот и приходится иногда (И довольно часто!) закупать то, что не купила, на следующий день. Или – ещё на следующий.

Да и ладно. Не последний же …рен с солью доедаем. (Тьфу-тьфу.)

После ужина мать смотрит какое-то там хроническое реалити-шоу с пением, акробатикой, танцами и прочей самодеятельностью от народа, я иду к себе. Играю в очередную игру, зеваю. Вроде, выспался, а всё равно – разморило меня что-то…

И вот теперь понимаю: не поступали сегодня ко мне стимулирующие, вот организм и требует! Своей дозы.

Ну что могу сказать: паршивец он у меня. Привык. Подсел.

Как бы сделать так, чтоб и навыки и реакция остались, а вредоносная химия из меня повыветрилась?.. Ну, или, что реальней, вышла с потом, калом и мочой…

Моюсь в полдесятого. Ложусь в десять. Мать всё ещё смотрит ящик – там пошло что-то про политику. Не понимаю этих передач: вроде, взрослые и умные дяди и тёти, молотят заведомую чушь, а когда она не чушь – хочется спросить: ну и как вы, идиоты безвластные, собираетесь всю эту муть в жизнь-то воплощать?! Рычаги-то – не у вас!..

А тот, у кого они в руках – и слушать-то вас не будет… Поскольку есть такие моменты, которые вы, с вашим низшим доступом, просто не просекаете!

Глядя в потолок, вздыхаю. Вроде, и холки мы китаёзам начистили, и вроде, безнаказанными остались… Ну вот нет былого удовлетворения!

Получается – дозу мне-таки – нужно…

Как наркоману какому – придать смысл жизни, и цель обозначить.

Проснулся от звона разбившегося стекла.

Ага – пробились, стало быть, ко мне чёртовы «глики»!

Подбрасываю в миску-тазик специально подготовленных мелких стружек-опилок. Пламя не сказать, чтоб вот прямо взметнулось, но появилось над углями, когда раздул.

Иду к входной лестнице, чашку несу с помощью тряпки в одной руке, загогулину-акилак – в другой. Ставлю свет позади себя, напротив пяти дверей. Прохожу чуть вперёд.

Пока ситуация, в-принципе, приемлема. Потому что войти внутрь, за двери метро, не нашумев – невозможно. Разбить мелким гадам удалось только одну дверь, и то – не до конца: внизу стекла образовалась дыра: только-только собаке пролезть! Ха-ха: если и пролезть, так нужно будет ещё вначале раскидать ту баррикаду, которую я снова с этой стороны навалил! А это, скажу вам, не так просто таким мелким и дохленьким существам…

Они это, похоже, тоже понимают. Как и то, что я по сравнению с ними – большой и сильный. (Ха-ха! Прям спесь распирает от осознания, какой я тут «качок» – прямо Конан-варвар! Ещё и голый для соответствия «Образу»!) Поэтому гигантская толпа рукокрылых пародий на человечков, сверкая зубами, и злобно щерясь, продолжает наносить удары по повреждённому стеклу куском стальной трубы, неизвестно где взятому, но сравнительно не тяжёлому: видать, чего помощней и посолидней они просто не могли сюда транспортировать! Кишка, стало быть, тонка. Или тащить далеко.

Ну и ладно. Не мне им пенять на лень и дурь.

Подхожу к пролому, становлюсь напротив. Костерок мой светит мне прямо в спину, видно всё. Гадам же визуальная картина явно без надобности: у них же и глаз-то нет!

Но вот остатки трёхсантиметрового в толщину стекла падают к моим ногам, и штук десять наиболее противно выглядящих и крупных тварей кидаются, а вернее – пытаются протиснуться, вперёд: традиционно целясь в меня когтями на руках и на крыльях! Ну-ну, придурки, помечтайте. Я уж истосковался весь по доброй драке!

Удары наношу расчётливо и методично. Сильные удары. Чтоб с одного – сразу перебить крыло, или проломить череп, или снести раззявленную челюсть!

Вот и лежат все «пролезшие» у моих ног. Шевелятся ещё. Но это ненадолго. Потому что когда первый вал нападающих спадает, я всех попадавших – приканчиваю. Безжалостно. А остальные тварюшки почему-то перестают лезть сквозь дыру, а собираются в кучу. Нужно сказать – немаленькую. Ага, понятно: совещание у них. Генштаб решает, как вести штурм дальше.

То, чего надумали, меня не радует. Потому что начинают они с помощью трубы пробивать стекло второй двери. А когда падает наземь и оно – третьей. И четвёртой.

Умно, ничего не скажу. Оборонять одному проём шириной в шесть шагов весьма затруднительно. Так что когда полезут, мне придётся солоно. Поэтому пока они долбят, подхожу к своей миске, и подбрасываю дровишек потолще: сдаваться я не собираюсь, спасаться бегством в тоннелях, где поджидает медуза-амёба-переросток, смысла нет: там-то они будут видеть всё происходящее, а я – нет! Наружу мне вылезать тоже смысла нет: они, гады, только этого и ждут: вон, толпища по периметру у парапета выхода!

Значит, последний бой придётся дать тут.

Эффект подбрасывания дровишек оказался не совсем таким, как я рассчитывал: ослепительное пламя вдруг осветило весь коридор, который я обороняю! Однако я быстро понял, что это – снаружи. Тем более, что в затылок пахнуло теплом и гарью! А по верещанию и хлопанью крыльев вычислил то, что и увидел, мгновенно развернувшись: некто неизвестный мне, но явно «хороший», применил огнемёт! И немаленький! Потому что перепонки-крылья мгновенно сгорели, а тела поражённых тварюшек забились в агонии!.. Стая у парапета мгновенно сгинула – словно её и не было! А через проломы в дверях сквозняк тут же нанёс мне омерзительного запаха горелого мяса. И палёной шерсти. Ф-у-у…

Подхожу снова к дверям: посмотреть, кто же это тут такой огнедышащий. Уж не дракон ли какой?

Нет, не дракон. Спускающаяся сверху весьма быстро штуковина напоминает посадочный модуль, как его изображает штатовское кино типа «Звёздный десант»: коробка-коробкой, только с поворотными дюзами на консолях, да массой навесного оружия, натыканного по периметру коробки, и явно управляемого дистанционно изнутри.

Опустился, правда, этот агрегат далеко от входа в метро. Но слышно мне отлично. Как открывается огромный люк, и сразу – топот десятка ног по асфальту.

И вот они и у «моих» дверей!

Человекообразные. В-смысле – две руки и две ноги. Одна голова. Все – во всём чёрном. На головах – шлемы с чёрными же масками с прорезями для глаз. В руках – что-то вроде АК. Только с глушителем. Бросаю к своим ногам «акилак». Задираю лапки кверху, улыбаюсь, как идиот. Типа – обрадовался, что хоть какие-то люди выжили.

Рано обрадовался.

Вижу вспышки выстрелов, и слышу, как вокруг свистят пули!

Чёрт! Так ведь это они – в меня!!! Хорошо – вокруг баррикада: защищает!