Средневолжские хроники

Средневолжские хроники
Андрей Баранов

Книга прозы включает в себя два романа, рассказы и повесть, действие которых происходит в Средневолжске – типичном провинциальном центре России.Роман «Полёт бабочки» был ранее опубликован отдельной книгой.

Средневолжские хроники

Андрей Баранов

© Андрей Баранов, 2022

ISBN 978-5-0056-6475-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Истории, рассказанные в этой книге, происходили в разные сроки, начиная с 80-х годов прошлого века, и вплоть до 20-х годов века нынешнего. Место действия большинства из них – не существующий на географической карте город Средневолжск, в котором, однако, приглядевшись, можно различить черты моего родного Ульяновска, где я провёл почти сорок лет своей жизни.

В романах, повести и рассказах, собранных в сборник, действуют персонажи, напоминающие тех людей, с которыми меня сводила судьба, и всё-таки – они плоды художественного вымысла. Совпадения имён, обстоятельств и характеров, если кому-то покажется, что они имеют место, – на самом деле чисто случайны. В мои намерения не входило описать конкретных людей из своего окружения – напротив, я стремился к тому, чтобы нарисовать картину жизни провинциального русского города, узнаваемую для любого человека, жившего в подобных городах в очерченный хронологическими рамками произведений период времени.

Разумеется, присутствуют в книге и столицы – куда же в России без столиц? Москва и Петербург влекут к себе провинциала, тысячи людей из провинции стремятся сюда в поисках лучшей жизни и самореализации. Не всем везёт. Многие, разочаровавшись, возвращаются к родным пенатам, но кто-то и остаётся, вплетая негромкие партии своих неповторимых судеб в многоголосье столичных симфоний.

Герои книги вместе со страной переживают все катаклизмы, которыми так богата наша недавняя история: распад великой страны, приход нового экономического и политического уклада, потерю прежних смыслов и ценностей, напряжённые поиски точки опоры в разрушающейся вселенной. Тешу себя надеждой, что читатель старшего поколения приметит в описываемых событиях коллизии, происходившие с ним самим, а в мыслях и поступках героев узнает свои собственные или близких людей и знакомых, молодым же людям будет, наверное, небезынтересно понаблюдать, чем жили их родители.

Сюжеты предлагаемых произведений никак не связаны между собой, их герои, живя в одном времени и в одном пространстве, за редким исключением, не пересекаются, и всё же есть то, что скрепляет все эти тексты и даёт мне право объединить их под общей обложкой – это образы великой русской реки Волги, на берегах которой разворачиваются события, и старинного русского города, вознёсшегося на крутом берегу над этой рекой. Читатель узнает вузы, в которых учатся герои, предприятия и учреждения, в которых они работают, улицы, по которым они ходят. Именно поэтому я и решил назвать книгу – «Средневолжские хроники», подчеркнув важность места действия для формирования и развития характеров действующих лиц. Встречаясь в институтских коридорах, гуляя парковыми аллеями, путешествуя по волжским просторам эти люди могли бы окликнуть друг друга, познакомиться, стать друзьями, но не случилось, не окликнули, не познакомились – остались герметично замкнутыми в рамках своих произведений. Из этого правила есть лишь одно исключение, которое внимательный читатель, я уверен, легко отыщет в этой книге и без моей подсказки.

Все тексты, включённые в сборник, написаны мной в последние три года, но без преувеличения можно сказать, что я писал их всю жизнь, только в предыдущие годы, полные житейских неурядиц и напряжённой на износ работы, у меня не было достаточно сил и времени, чтобы засесть за эти тексты – жизненные наблюдения записывались мною в виде стихов и дневниковых заметок – и только получив, наконец, достаточный досуг, я смог выплеснуть пережитое в виде прозаических произведений.

Очень хочется верить, что литературный труд был предпринят мной не напрасно, и книга найдёт, несмотря ни на что, верную дорогу к сердцу читателя. Пусть хотя бы и одного единственного. В конечном счёте, разве не ради этого единственного читателя мы и живём на белом свете?

    Москва, июнь 2022 г.

Полёт бабочки. Роман

Пролог

Перед войной Пётр Иванович Семёнов, майор Красной Армии, жил с женой Валентиной и сыном Серёжей в просторной комнате с высокими потолками в доме комсостава в маленьком городке недалеко от старой границы СССР. В первые дни войны его часть выдвинулась в сторону фронта. Семья оставалась в глубоком и безопасном тылу. Кто мог предположить, что меньше чем через неделю городок станет прифронтовым, и его начнёт методично бомбить немецкая авиация?

Валентина помнила эти бомбёжки до последних дней жизни. Когда по телевизору показывали самолёты с тевтонскими крестами под аккомпанемент свистящих бомб и рокочущих взрывов, она всегда уходила в другую комнату, чтобы не видеть, не слышать, не вспоминать.

Как-то во время одного из налётов, Валя с сыном Серёжей, которому только-только исполнилось девять лет, сидела в щели – простейшем укрытии от авиабомб, представлявшем из себя яму глубиной два с половиной метра и шириной один метр. В небе кружили немецкие бомбардировщики. Слышался вой моторов, свист бомб, лай зениток, время от времени земля содрогалась всеми своими корнями, травами, дождевыми червями, личинками жуков и всё это осыпалась по стенам щели к ногам маленького Серёжи. Бомбили здание школы неподалёку – там располагался полевой госпиталь. Бомбы ложились настолько близко, что люди, сидящие в щелях, слышали пронзительный свист каждой смертоносной посылки, рвущейся к земле, и по звуку разрыва примерно понимали, где она взорвалась.

В какой-то момент Валентине вдруг стало не по себе – она почувствовала, что не может больше оставаться на месте и попросила сына:

– Давай перебежим в другую щель!

– Ты что, мамочка, – удивился Серёжа, – смотри, как бомбят – не добежим!

– Нет, мы всё-таки уйдём отсюда, – решила Валентина, взяла сына за руку и решительно приказала:

– За мной!

Было страшно вылезать из укрытия на открытое пространство, где то и дело вздымались к небу земляные фонтаны новых разрывов, но не оставлять же маму одну! И Серёжа побежал вслед за ней. Им повезло. Пока они пересекали пространство до соседней щели, ни одной бомбы не разорвалось поблизости. Они скатились в новое укрытие, где уже сидели люди, но в тесноте – не в обиде! И тут землю сотряс такой удар, перед которым все предыдущие показались только разминкой: казалось, что земля сначала поднялась у них под ногами, а затем ухнула в какую-то бездонную яму, это землетрясение сопровождалось нестерпимым, разрывающим барабанные перепонки звуком, на секунду стало темно, и в следующее мгновение откуда-то сверху на всех сидящих в щели посыпались тяжёлые комья сырой, чёрной земли.

Когда прозвучал сигнал отбоя и жители дома стали выбираться из укрытий, на месте одной из щелей, той самой, из которой убежала семья Семёновых, зияла огромная чёрная воронка.

Мать с сыном долго не могли сдвинуться с места, как зачарованные, глядя на вывернутые ошмётки глины, на лёгкий дымок, поднимающийся от земли, на поваленные по кругу молодые берёзки. От воронки шёл запах земли и ещё чего-то кисло-горького, напоминавшего запах прогоревшего костра. Мысль о том, что, если бы они не убежали из щели, сейчас от них не осталось бы даже мокрого места, вспыхнула в голове мальчика с беспощадной очевидностью, и от этого ему сделалось по-настоящему страшно.

Это воспоминание стало одним из самых ярких воспоминаний его жизни. Им он делился потом с лучшими друзьями, со своей будущей женой, а когда его сын Павлик достаточно подрос, рассказал этот случай и ему.

– Знаешь, что меня поразило тогда больше всего? – спросил он сына-подростка.

– Не знаю. Что? – поинтересовался сын, ожидая услышать что-то ещё более захватывающее.

– Что над этой воронкой, которая чуть не стала нашей могилой, как ни в чём не бывало кружила огромная разноцветная бабочка, такая красивая, каких я раньше никогда не видел.

Глава 1

Первое, что увидел Павел, приоткрыв глаза, был золотистый конус солнечного луча, наискосок перечёркивающий комнату. Внутри конуса вращались миллионы мельчайших пылинок, сверкая на солнце, словно звёзды и планеты бесконечных разбегающихся галактик. Вдруг подумалось, что на каждой планете-пылинке есть свои материки и океаны, там живут неведомые народы, шумят диковинные города, в городах живут люди, они рождаются и умирают, страдают и любят, строят дома, переплывают свои бескрайние океаны, пишут стихи.

А что если и наша Земля – такая же пылинка в луче света, пронизывающем мироздание? Кто-то сейчас, наверное, проснувшись утром, смотрит на неё, не замечая в потоке микроскопических пылинок, и думает нечто подобное. Он никогда не увидит меня – я для него слишком мал, но и я никогда его не увижу – он для меня слишком велик. Мы никогда не увидимся ещё и потому, что моя пылинка вот-вот упадёт на книжную полку, смешавшись с миллионами других ранее погибших планет. За то время, пока она кружит в воздухе, на ней сменятся сотни эпох, возникнут и разрушатся империи, расцветут и увянут религии, будут изобретены и утрачены хитроумные технологии – пройдут сотни тысяч лет, а у того из ярко освещённой комнаты пройдёт лишь пара минут, пока он валяется в кровати и смотрит на этот светоносный поток.

Как хороши эти призрачные минуты между сном и пробуждением, когда можно вот так полежать, никуда не торопясь, немного пофантазировать бог весть о чём! Павел полежал ещё немного, а потом вдруг сжался пружиной и вмиг выстрелил из недр тёплой постели, попутно сбрасывая одеяло и избавляясь от последних туманных грёз минувшей ночи.

Он подошёл к окну и распахнул занавески. Конус луча моментально исчез, растворившись в полноводной реке яркого сентябрьского утра. Из приоткрытой форточки дохнуло хрустальным осенним воздухом, начинающим пахнуть прелой листвой.

На кухне его дожидался завтрак, заботливо приготовленный мамой перед уходом на работу: на плите в эмалированной кастрюле укутанная тёплой шалью томилась каша «дружба», в тарелке под вафельным полотенцем прятались бутерброды с докторской колбасой.

Привычным жестом Павел щёлкнул тумблером трёхпрограммного радио над столом, и из динамика зазвучал бодрый пионерский марш:

Взвейтесь кострами, синие ночи,
Мы, пионеры, – дети рабочих.

Начинался новый день, а с ним новые встречи, дела и события.

Во дворе Павла уже ждал Игорь. Они дружили с детства, росли в одном дворе, сидели за одной партой, а теперь учились в одном институте, и даже на одном факультете – историческом.

Внешне друзья были очень разными. Павел – высокий, ширококостный, белобрысый и сероглазый, немного увалень, немного замедленный в движениях; Игорь – на полголовы ниже Павла, тоньше в кости и уже в плечах, с копной густых тёмных волос, жгучими восточными глазами и кипучей энергией, которая фонтанировала из него, как искры новогоднего фейерверка.

При всей несхожести характеров друзей держали вместе похожие взгляды на жизнь и общие интересы. Оба любили поэзию Маяковского и самодеятельную песню, увлекались политикой, активно работали в институтском комитете комсомола, летом ездили в стройотряды. Но крепче общих интересов их держало общее прошлое.

Подружились они при весьма необычных обстоятельствах, когда учились ещё в начальной школе, в самом конце третьего класса, в мае. Павлик с семьёй только-только переехал в новый дом, и пошёл в ближайшую школу, где у него не было пока друзей.

Однажды солнечным майским утром мама разбудила его, как обычно, в половине восьмого. Времени как раз хватало, чтобы умыться, одеться, позавтракать – и ровно в восемь выйти на улицу. Дальше – минут пятнадцать спокойным ходом – и ты в школе, как раз к началу занятий. Всё было выверено и рассчитано до минуты.

Вот и в этот раз ровно в восемь Павлик был уже на улице и медленно побрёл в сторону школы. Он шёл мимо молчаливых, ещё не проснувшихся домов, было хорошо и покойно, ноги сами несли его недавно изученным маршрутом, а в голове крутились обрывки ночных сновидений.

Но чем дальше он шёл, тем больше его охватывала какая-то смутная тревога. Сначала он не мог понять её причину – вроде всё как всегда: панельные дома, подъезды с загнутыми вверх козырьками, детская площадка, кусты акации, покрытые нежной майской зеленью, буйство одуванчиков вокруг – и что-то всё-таки не так. Но что?