Новая семейная хроника

просто нам было легче писать на песке… и открытке…
…………………………………………………………….

Здесь неважное пойло и кофе здесь, в общем, гавно!
Ах, прости за сравненье – какие с меня реверансы!
Я совсем разучился манерам… Почти что кино…
Жаль, что здесь нет тебя… и кругом одни иностранци…
……………………………………………………………..
……………………………………………………………..
…ах, приехала б ты. Я б тебя познакомил с подругой…
Да, прости – времена. Одному здесь не выжить с тоскою!
Я наднях повстречал (перечеркнуто) – встретился с другом,
но и он восвояси… Теперь вот сижу над строкою…
…………………………………………………………………
…………………………………………………………………
…………………………………………………………………
Перечел тот роман, что ты мне подарила когда-то…
Кто ж там автор? Ах, впрочем – какая в том будет заслуга..
Я не помню уже… Да – я скоро умру, вероятно…
Вот тогда и сочтемся за все, что писали друг другу…

    1997

Январь

Он исчез в тусклой стуже…

Уистен Оден.

Опять январь… О, сколько января!
И рыбьих фонарей со струйкой дыма
внутри стекла. Уже не говоря —
про снег, мороз… и вообще про зиму.

В который раз Эвтерпа – сирота —
в бумаге дело здесь, или в погоде
начала года? Или же места
распределили раньше боги? Боги! —

не так же часто… Улица пуста.
Аптечный цвет замерзших тротуаров —
как можно кстати… Ветерком с куста
срывается снежинок покрывало…

Опять январь! Кто едет по зиме?
В какую даль загружена повозка,
кто пассажир? Но кто ответит мне?
Кто стелет мягко так, что спать так жестко…

    февраль 17. 1997 год.

«Вдох не ровняется выдоху… Эхо…»

Вдох не ровняется выдоху… Эхо
где-то внутри раздражает гортань
шелестом звуков, ломая помеху
пению и, преступая за грань
голос, не в силах держаться, взлетает —
выше, где, может быть птичий Рай,
до облаков и у них затихает,
как бы теряясь, но это за край
облака, звук растворясь, залетает
и поднимается выше – за край!
Звук, не сорвавшись до птичьего крика
сквозь раздраженную эхом гортань,
вдруг растворяется, трогая грань
облака, шорохом, но только – тихо!

    апрель 17. 2001 год

«Я родился и вырос не там, где, наверно, умру…»

Я родился и вырос не там, где, наверно, умру
Отпусти же мне, волжский суглинок, грехи напоследок,
чтобы вспомнить в другой географии эту траву,
что горчит на губах и становится в памяти следом
за неспешной водой… География в сумме вещей —
лишь желание выжить, не сгинуть за облачным краем,
поселившись однажды в империи, где без затей —
затеряться среди поселенцев с имперских окраин.
Океанский простор, птичий клекот и облачный край —
дополнение к жизни истории, смысла к бумаге,
новых карт к географии… Где там потерянный Рай?
До которого выжить хватило бы сил и отваги!
Я родился и вырос… и ты отпусти мне грехи!
мне не выбрать уже ни страны, ни погоста, ни даты
окончания перечня, чтобы закончить стихи,
не сорвавшись до крика, с которого начал когда-то!

    август 20.2001 год.

Почти что песенка

…и город плыл под краску тусклую
заката, моя грязь и изморозь
по тротуару. От безумства ли,
иль – так вся жизнь моя случилася.

Но от тоски и невеселия —
соображаешь, что осталося