Звон монет убивает

Остатки каши с рыбой ненасытная зверюга проглотила чуть не вместе с блюдцем. Пока не забыл, я положил брикет замороженных бычков в мойку, для чего пришлось разгрести гору немытой посуды.

Я не спеша перекусил и, захватив чашку кофе, уселся в любимое кресло.

Из сигаретной пачки я извлек дневную добычу. К желтой бумажке, квитанции на пятьдесят баксов, вопросов нет. Кассир из компьютерного магазина все популярно объяснила: накануне своей смерти Леночка оплатила сборку компьютера за девятьсот долларов.

С газетными объявлениями предстояло разобраться. Кто-то их выделил, заключив в фиолетовый овал. Такие пометки не ставят в киосках, торгующих прессой.

Я набрал номер из объявления. Мне уже ответили, когда я догадался посмотреть на часы. Не самое подходящее время для звонка, но класть трубку поздно. Я вплел в голос нотку вины:

– Добрый вечер!

– Я уже спал!

– Извините…

– Поздно! Вы по объявлению?

– Да.

Тот, кого я поднял с постели, повеселел:

– Тогда слушайте и не перебивайте! Четыре комнаты, высокие потолки, все удобства, телефон. Район тихий, спокойный. Транспорт рядом, но его совсем не слышно. Соседи золотые. Музыка до утра не орет и алкашей поблизости не водится. И просим мы сущие копейки. Когда вы придете посмотреть?

– Снимать ваш дом я не собираюсь.

Он опять заснул. Об этом говорила гробовая тишина. Потом проснулся, судя по визгу:

– Почему же вы раньше молчали?! Что я, нанялся вам задаром распинаться?!

– Вы приказали не перебивать…

– Ну и что с того? У вас своей головы на плечах нет?

– Вам позвонила чужая голова. Моя на ремонте.

– Издеваетесь?

– Пока вы не положили трубку, представлюсь. Леонид Брежнев, следователь областной налоговой полиции.

– Вы восстали из пепла и сменили профессию?

– Можете продолжать в том же духе, если вам неймется принести нам декларацию о своих доходах от сдачи жилья в аренду.

– Ну, что вы, право! – пролепетала сама любезность через минуту оторопелого молчания. – Я ведь пошутил!

– Я забуду номер вашего телефона, если вы напряжете память. Примерно три-четыре недели назад к вам пришла беременная женщина. Она искала дом, где хотела жить после рождения ребенка. Ваши хоромы ей понравились, и она обещала подумать. Я ошибся?

– Нет.

– А теперь внимание! Сосредоточьтесь и постарайтесь описать эту женщину, не упуская ни одной мелочи.

– Нет проблем! Я ее хорошо запомнил. Но… причем здесь налоговая полиция?

– Узнаете, когда я пришлю к вам сотрудника под видом клиента. Существует уйма способов уличить граждан в неуплате налогов. А штрафы у нас такие, что лучше бы вам лишних вопросов не задавать.

Я немедленно получил описание Леночки Северцевой в мельчайших подробностях. Когда он закончил, я сказал:

– С памятью у вас порядок.

– Ко мне не часто приходят клиентки… ммм… в положении. И она первая явилась без сопровождения. Обычно с ними мужья, мамы, подруги. Поэтому я ее так хорошо и запомнил. А что она натворила по вашей части?

– Секрет фирмы.

– Понимаю. Тайна следствия, да?

– Вы догадливы. А теперь, как я и обещал, я забуду номер вашего телефона. До встречи!

Хоть он и прикрыл микрофон ладонью, я расслышал троекратное “Тьфу!”.

Звонок по второму объявлению дал тот же результат.

Итак, Леночка занялась поиском жилья, достойного ее заграничной зарплаты. Она посетила, по крайней мере, два дома, сдаваемых в аренду. Не совсем обычное поведение для человека, задумавшего самоубийство.

Жила-была девочка Леночка. Любила мужа, ждала ребенка, сажала цветы, искала новый дом, зарабатывала немалые деньги, и вдруг, ни с того ни с сего – пиф-паф, застрелилась! В этом столько же смысла, как и в добровольном восхождении на эшафот.

Ее убили. Мотив на восемь тысяч евро. Кстати, почему Олег умолчал о получении денег? Ведь он знал… Но как он мог убить? Игорек клянется, что лачуга Леночки была заперта изнутри, а это аргумент.

Надо найти возможность закрытия окон снаружи. И чтоб без подозрительных следов. Почему не начать с дверей? Светиться со двора убийца не рискнет: в огороде копошилась соседка. Зато со стороны заброшенного участка путь свободен. Не случайно в доме недавно смазали оконные петли и шпингалеты.

Я вышел на балкон и закрыл на шпингалет одну из створок остекления. Затем опустился на колени, и впился взглядом в злосчастную железку.

Три минуты медитации – и я стал шпингалетом. Я открывал себя, закрывал, смазывал, протирал насухо, вертел рычажок влево и вправо, и… Ни одной новой идеей не разродился. Из меня такой же медитатор, как из пацифиста – боец спецназа.

В кухне с треском грохнулось что-то хрупкое. Стремглав нестись к месту катастрофы я счел напрасной тратой сил. Спешить уже некуда.

Я не ошибся. Две тарелки и чашка разлетелись на куски. Причиной тому бычки Плимута, которые я положил в мойку размораживаться.

Полтора часа назад, перекусив, я догрузил кипу немытых тарелок, увенчанную россыпью таких же чашек. Подперев гору посуды брикетом замороженных бычков, я предотвратил ее падение набок. Лед растаял, и Пизанская башня потеряла равновесие. Грохот стал звуковым сопровождением вылета керамики из мойки.

Очистив пол от осколков, я сварил Плимуту овсянку с бычками. Мне повезло: овсянка не пригорела, и милый котик оставил меня в живых.

Теплый душ смыл дневные заботы. В соседней квартире точная копия кремлевских курантов пробила полночь. Двенадцать ударов молотком по сонной голове послужили мне наркозом. Я заснул.

… Я измельчал до размеров спичечного коробка. Стою в мойке. Надо мной – гора посуды, подпертая брикетом мороженых бычков. Вот одна из рыбешек оттаяла и отделилась от собратьев. На нее опиралась Пизанская башня из тарелок и чашек…

С ревом рассекая воздух, тарелки и чашки одна за другой срывались с вершины горы и летели вниз. Я в ужасе карабкался по эмалированным стенкам мойки в надежде спастись, но тщетно.

Я остался жив, но попал в ловушку. Тарелка лежала вверх дном, накрыв меня. Поднять ее, чтобы выбраться, мне не хватало сил. Я скреб ногтями дно мойки, мечтая вырыть подкоп. Пальцы превратились в когти хищного зверя, но они лишь скользили по гладкой эмали, издавая мерзкий скрежет.