Шумные соседи

Зато я Юсупа обрадовал: уверять в том, что Хребтолома убили, а не он сам сверзился с лестницы, я не стал. Мне показалось, что от благодарности Юсуп чуть не прослезился.

Когда мы с Юсупом смерть Хребтолома обговорили, подошёл врач, сказал, что у Хребтолома свёрнута шея, и что Хребтолом вполне мог неудачно упасть с лестницы. Мол, убийством и не пахнет.

Вслед за врачом к Юсупу подошёл кинолог. Сказал, что собака след взяла, но потеряла на трассе, что ведёт в город.

Юсуп кинолога отпустил, сказал, что оставить след мог даже мой любимый злодей Вадик, но от этого несчастный случай убийством называться не станет. Вадик скажет, что приходил в гости, а когда уходил, то Хребтолом ещё выглядел живым и здоровым. А за то, что через минуту после ухода Вадика Хребтолом свалился с лестницы, Вадик не в ответе. Я с Юсупом согласился.

На том и порешили.

Когда отъезжал от участка Хребтолома, я вспомнил, что собирался покалякать с Хребтоломом и Ковылякиным насчёт липового алиби Вадика. Я направил джипчик к даче Ковылякина.

По приезде я посигналил, и лишь затем рассмотрел на входной двери Ковылякина навесной замок. Я Ковылякину позвонил. Ковылякин изволил на мой вызов трубку не снимать. Я глянул на часы, разглядел час дня, решил, что пора бы и пообедать. Ковылякина я оставил на закуску.

*

*

Я подъехал к родному подъезду, поставил машину позади серого китайского пикапа, который, гад, впёрся на моё место.

Я вышел из машины, пошёл к подъезду. Когда поднимался по ступенькам, я услышал, как завёлся мотор пикапа. В следующий миг я услышал глухой удар. Я обернулся. Пикап сдавал назад, и врезал моему джипчику по бамперу. Я натянул на лицо чрезмерно вежливую улыбку, зашагал к месту происшествия.

Пикап подался вперёд, остановился. Из пикапа выпрыгнул мужик размером с губернатора Калифорнии, развёл руками, состряпал улыбку в стиле “Виноват!”. Когда я подошёл, мужик пробормотал: “Извини, братан, не углядел”.

Я пригнулся, чтобы посмотреть, разбит ли мой бампер, и на какую сумму братан влетел, если бампер таки разбит.

Через миг я понял, что пригибаться в присутствии посторонних, особенно, если посторонние стоят сзади, чревато ударом по затылку.

Недоносок угодил мне кулачищем прямо по свежей шишке. Череп резанула боль похлеще той, что рвёт тебя на куски, когда стоматолог втыкает шпильку-штопор в здоровый нерв.

По пути к асфальту я сперва зашиб колено, затем плечо, да под конец приложился виском к бордюру.

Мгновение в глазах царила темень, украшенная роем звёздочек, затем звездочки пропали, осталась темень.

Я услышал, как открылась дверь пикапа и ко мне подошёл некто, судя по шагам в два раза легче того, кто огрел меня по черепушке. Легковес сказал: “От Вадика отвали. Понял?”. Я попытался кивнуть. Мой собеседник сказал: “Вот и ладненько! Будь здоров!”. Затем легковес вернулся в пикап, тяжеловес пнул меня в бок, а я изволил на секунду отключиться.

Когда очнулся, то услышал, как пикап выкатывал из двора. Я порылся в памяти, но номера пикапа не откопал. Зато по звуку я определил, что пикап покинул мой двор через тот выезд, через который я езжу на заправку. Если ехать по той дороге к ближайшему перекрёстку, то как ни крути, а мимо заправки проехать придётся. Другими словами, пикап не мог не попасть в поле зрения камер, что понатыкали заправщики на территории заправки не знаю зачем.

Я уселся в джипчик, минут пять приходил в себя после удара по затылку, тошноту унял леденцом, затем покатил на заправку. Я понадеялся на то, что камеры на заправке смогут номер пикапа различить.

На заправке я попросил за пять баксов показать мне записи камер наблюдения. Записи мне показали за десять. Торгаш из меня не ахти.

Как я и предполагал, камеры заправки серый пикап засекли. Мало того, водила пикапа на моё счастье решил заправиться. Пикап остановился аккурат напротив камеры. Не различить госномер пикапа мог бы только слепой. Я щёлкнул номер пикапа на камеру мобильника.

Я позвонил Юсупу, продиктовал номер, цвет и марку пикапа, попросил раздобыть порт приписки обидчиков. Через пять минут Юсуп перезвонил, сообщил паспортные данные владельца пикапа.

Я поехал в гости к владельцу пикапа. Через десять минут я постучал в дверь того, кому сходу собрался заехать в нос. Дверь мне не открыли.

Зато отворилась дверь соседская. На пороге возникла древняя старушенция, наверняка ровесница крейсера “Аврора”, спросила, что мне надобно от её соседа Романа, в дверь которого я ломился с таким грохотом, что старушенция чуть не оглохла. Я сказал, что я из милиции, ищу Романа по подозрению в наезде на пешехода, показал старушенции липовое удостоверение, где я старлей, и должность у меня Главный Следователь России. Старушенция сказала, что Романа давно пора проучить, потому как музыку, гад, слушает до полуночи, и мешает соседям спать. А найду я Романа в зале игровых автоматов, где Роман большой начальник. Координаты зала старушенция сообщила мне шёпотом.

Через четверть часа я подъехал к залу игровых автоматов. У входа в зал стоял серый китайский пикап. Таблички с надписью: “На этом пикапе ездят те, кто дал сыщику Янову по черепу” я под лобовым стеклом пикапа не разглядел.

Я вошёл в зал. В дальнем углу зала я заметил дверь с табличкой: “Администрация”. Когда я вошёл в кабинет администрации, передо мной нарисовался мужик размером с губернатора Калифорнии, водила серого пикапа. Такого амбала стукнуть – это не моль прихлопнуть резинкой от трусов. И всё же я стукнул. Пока амбал вспоминал как дышать, а подошёл к стройному смазливому красавцу, что сидел за столом и не улыбался.

В мозгах у меня звучал голос легковеса, который мне приказал от Вадика отвалить. Я спросил смазливого красавца: “Как тебя зовут?”. Красавец ответил: “Рома”. Голоса Ромы и легковеса совпали. Затем Рома изобразил грозный рык, выдал: “А ну, пошёл отсюда!”.

Я выдернул Рому из-за стола, встряхнул. Рома улыбнулся глазами: мол, меня на эту пушку не возьмёшь. Тогда я взял мизинец Ромы на излом. Рома из красавца превратился в сутулого вислоухого уродца, принялся глотать воздух как тот карась, что с утра сохнет на прилавке.

Я спросил Рому, за какой шиш мне перепало по свежей шишке. Голос Ромы на грозный рык походить перестал, стал сладким как тот чай, который получится, если не сахар всыпать в чашку, а чай влить в сахарницу, полную сахару.

Рома рассказал, что Вадик проиграл в игровых автоматах три тысячи баксов. Проигрывал и раньше, но суммы в десять раз меньшие, и всегда отдавал. С последним долгом Вадик затянул. Рома сказал Вадику, что если через месяц долг не вернётся, то Вадику придётся купить абонемент в реанимацию. Вадик пообещал долг вернуть. Вскоре у Вадика убили деда. Вадик сказал, что как только квартиру продаст, так долг и вернёт. За час до того, как я получил кулаком по свежей шишке, Вадик позвонил Роме и сказал, что я хочу навесить на Вадика левое убийство. Мол, Вадик не убивал, а я, чтобы спасти убийцу настоящего, каждую улику вешаю не убийце, а бедному и несчастному Вадику. Вадик попросил у Ромы помощи. Рома рассудил: если Вадика благодаря мне посадят, то долг Роме не вернётся, а значит, надо попросить меня от Вадика отвалить.

Перед тем как Рому отпустить, я отвесил красавцу для профилактики увесистую оплеуху. Затем я пнул водилу серого пикапа, пожелал парням обходить мой дом десятой дорогой, и отбыл восвояси.

По дороге к джипчику я праздновал удачу: у Вадика появился жирный мотив. Мотив у Вадика был и раньше: квартира Самуилыча. Но с таким мотивом можно жить годами, и не обидеть даже мухи. Такой мотив чуть не у каждого второго. А вот неслабый долг кредитору, который надо вернуть через месяц и на годы не растянешь, заставил Вадика подсуетиться. Это ли не жирный мотив? На такой мотив не сможет закрыть глаза даже Юсуп.

Я покатил домой.

Я собирался принять душ, переодеться, а то после встречи с асфальтом моя одёжка выглядела не так уж и презентабельно. К тому же часы показывали половину третьего, а желудок требовал хоть и запоздалого, но обеда.

*

*

Вроде бы уже и научен, а ума у меня таки не хватило, чтобы при входе в подъезд в первую очередь посмотреть в тёмный угол, что за шахтой лифта. Надо будет по свободе туда повесить лампочку, и чтоб горела круглые сутки.

Ковылякина я узнал по сопению. Жаль, что узнал уже после того, как Ковылякин размахнулся, и начал опускать на мою черепушку тот ломик, который я позже у Ковылякина отобрал и до сих пор храню как напоминание о своей беспечности.

Ковылякин не поскупился, ломик взял подлиннее, чтобы хватило и одного удара.

Чересчур длинный ломик меня и спас, потому как основной удар пришёлся по верхнему срезу дверной рамы. Затем ломик таки соскользнул на мою черепушку, и я почувствовал, что улетаю.

Летел я аж целый длиннющий миг. Пока летел, успел подумать, что бить меня по голове вошло в моду. Вот она, жизнь частного сыщика: тебя бьют монтировкой по голове, причём по десять раз на дню, а ты не горюй.

Ещё в полёте, когда от бетонного пола до моего носа оставалось целых полметра, я услышал, как на первый этаж спустился лифт.

Затем я шмякнулся об пол. Через миг открылись дверцы лифта. Из лифта вышла соседка с шестого, с доберманом на длинном поводке. Доберман, как обычно, был без намордника. В другой раз я бы посмотрел на соседку косо за то, что плюёт на других и выводит здоровенную псину без намордника, но после встречи моей шишки с ломиком Ковылякина увидеть милую мордашку добермана я был просто счастлив. Не выйди из лифта доберман, думаю, что Ковылякин промашку бы исправил, и второй удар ломиком отправил бы меня на небеса. А так Ковылякин схватил ноги в руки и дал дёру.

Соседка принялась было причитать, мол, человека убили, да я зашевелился. Соседка спросила, не вызвать ли “скорую”. Я промычал: “Нет, спасибо”, поднялся на четвереньки, мотнул головой, взвыл от боли в затылке так, что доберман отпрыгнул и поджал обрубок хвоста.

Тут я взбесился. Такое бывает. Когда тебе дают монтировкой по башке, а затем дважды разминают свежую шишку, начинаешь съезжать с катушек.

Бешенство придало сил. Я вскочил, вылетел из подъезда, приметил в полуквартале от дома сверкающие пятки Ковылякина, прыгнул в джипчик, помчался следом. Когда до Ковылякина оставалось метров двадцать, тот свернул в соседний двор. Я пронёся джипчиком по газону, затормозил, бросил машину открытой, полетел вслед за обидчиком.

Ковылякин выдохся на выезде из двора. Остановился, развернулся, схватил ломик обеими руками, замахнулся, крикнул: “Не подходи, убью!”. Такие приветствия я слышу чуть не каждую неделю, потому я как бежал к Ковылякину, так бежать и продолжил. Приостановился лишь в двух метрах от Ковылякина, подобрал ногу, да так сходу и влетел обеими ногами в грудь Грозного-Парня-С-Ломиком. Ковылякин гикнул, отлетел метра на три. Ломик задел меня по руке, но в запале стычки я боли не почувствовал.

Я схватил Ковылякина за шкирку, подхватил ломик, потащил трофеи к машине.

Ковылякин пришёл в себя уже у машины, когда я связывал герою ноги скотчем. Ковылякин замычал. Я залепил рот спикера скотчем. Затем я связал Ковылякину руки, привязал к ногам. Под конец я запихнул добычу в багажник. Ломик я положил в салон.