Морской Дьявол

Примерно через тридцать минут операция была завершена. Измельченное мясо второй ноги улеглось на широкий противень, готовясь превратиться в замечательное жаркое, а отпиленные под корень руки отправились дожидаться своего звездного часа на лед.

– Коль я претендую на должность нового кока, – приговаривал Буратино, мастерски орудуя разделочным ножом, – придется уважить команду самому. Но ты не расстраивайся, пока твоя голова в состоянии делиться советами, будешь числиться у меня в помощниках.

– Давай заключим новое пари, – жалобно пролепетал кок.

Несмотря на случившееся, в нем еще теплилась надежда заполучить десять золотых.

– Вы только поглядите, какой смельчак! На что играем?

– Ставлю сразу две ягодицы.

– Идет! Правда, руки мы теперь пожать друг другу не сможем, поэтому я рассчитываю на твою порядочность.

О чем именно договорились на этот раз партнеры, было не важно. Главное, что в течение следующих трех дней почти вся оставшаяся часть кока перекочевала в желудки членов экипажа, а вечером седьмого дня, когда плавание подходило к своему логическому завершению, порадовав всех богатым уловом, между боцманом и штурманом состоялся забавный разговор.

– Представляешь, – протяжно произнес боцман, развалившись на стропилах, – сегодня мне в супе попался говяжий язык. Вот наш кок дает. Видать, совесть в конец замучила.

– Это что, – сказал штурман после долгой затяжки трубкой, – сегодня мне в тарелку вывалили настоящее бычье сердце. Не ахти какое большое, но послушай, настоящее бычье сердце с жилами. А всем известно, как я обожаю рвать зубами жилы.

– Да уж, повезло. Неужели дело дойдет до оладий из печени? То-то капитан обрадуется. Он их сотню за раз слопать может.

– Подождем – увидим!

Примерно в то же время между Буратино и остатками кока также состоялся разговор. Если, конечно, его можно было назвать разговором, потому что к тому моменту кок лишился языка и лишь издавал протяжное мычание, смахивающее на мычание годовалого бычка.

– Да, приятель, азартные игры – не твой конек. Я бы заключил с тобой еще одно пари, но боюсь, ты не сможешь внятно растолковать свои последние условия, впрочем, как и дать дельный совет, поэтому сегодня мне придется готовить в одиночку.

В ответ кок промямлил что-то нечленораздельное.

– Что-что? Не понимаю! – Буратино подставил ухо вплотную ко рту собеседника. – Хочешь знать, какое блюдо будет подано к столу?

В ужасе покосившись на ржавое зубило, любезно одолженное деревянным извергом у корабельного плотника, кок часто заморгал глазами.

– Обезьяньи мозги. И мне кажется, я попал с этим названием в самую точку, поскольку у тебя действительно обезьяньи мозги. Хе-хе-хе!

Следом раздался треск черепной коробки. С тех пор ни один косяк рыб не обходил "Кальмара" стороной, принося в общую казну аж по сто золотых за рейс, а пропажу кока никто даже не заметил, ведь его место занял более опытный кулинар, не гнушающийся накормить товарищей свеженькой человечиной. Только об этом молчок, не то у кого-то испортится аппетит.