Стратагема несгораемой пешки

Вопрос, по сути, был риторическим. Потому что если бы Молтон не обнаружил ничего интересного, то снова – как два дня назад, – перенес бы встречу. Посоветовал бы прижать задницу к дивану и ждать, пока он не сможет лучшим образом сыграть на росте котировок.

– Мой мальчик, – с укором протянул тот. – Ты ужасный человек. Только твоему старому другу стало по-настоящему хорошо… только он вспомнил молодость и вкус бразильских зерен… так ты, пусть поразит меня Огненноглазый Вишну, если я не прав, тут же лезешь в душу и не даешь насладиться моментом…

Мартин вздохнул, делая глоток. Отставил чашку, положил руки на стол перед собой, похожий на прилежного ученика, ожидающего продолжения урока.

– Значит, все дело в кофе, – констатировал он. – Допиваем и расходимся, я верно понял своего старого друга?

– Вот зачем ты так? – тот комично нахмурился, что не совсем вязалось с медвежьей внешностью и седыми бровями. – Пожалуй, если покопаться на задворках памяти, я смогу поведать тебе пару любопытных новостей…

– Как обычно, я весь внимание, – одними губами улыбнулся Доппельгангер.

– В самую точку, мой мальчик! Терпение – старшая из добродетелей, как сказал бы Змееголовый Бодхисатва…

Молтон пригладил редеющие волосы пальцами кибернетического протеза, привычно бросив короткий настороженный взгляд по сторонам. Полдюжины гидо, болеющих за любимую команду, разразились дробленой цветастой бранью, половины тирад которой чужак понять бы не смог.

– За кофе вправду спасибо. – Бенджи поерзал на стуле, чуть не развалив конструкцию. – Пожалуй, я вскоре найду, чем тебе за него отплатить…

Теперь Данст улыбнулся искренне и широко. Значит, тактика выжидания все же принесла свои плоды. Даже без разбирательств со специальной комиссией, без отчетов и дачи показаний Шахматному Комитету. Его шишки сделали выводы. Акции возросли в цене, котировки повысились. Вероятно, в начале следующего года он получит новую строчку в репутационный лист…

Нетерпение ушло, плечи пешки облегченно поникли.

Бенджамин Молтон мог совершенно не разбираться в современной религии. Мог жить с двумя стареющими тайскими проститутками. Мог хлестать водку, пригодную лишь для промывки пластиковых панелей. Мог любить новаторскую живопись, больше напоминавшую последствия поноса. Мог сквернословить, богохульствовать и сутками кутить, наплевав на сжирающий его рак. Но он имел просто феноменальное чутье на выгодные партии, а потому Мартин и не думал обижаться на его скверный характер. Иногда Доппельгангер даже задумывался, что в день, когда кадет Молтон уплыл лить кровь в пески арабских фронтов, фондовые рынки потеряли одного из самых перспективных брокеров…

– Однако… – тот прищурился, явно что-то затевая. – Прежде чем ты задуешь свечи на торте, позволь спросить: я уже говорил тебе, что полновесный командующий не имеет права вербоваться рядовой штурмовой пешкой? Даже если речь идет о старом знакомом. Друге. Боевом товарище. Даже за повышенную ставку. Не припоминаешь такого?

– Говорил. – Улыбка Мартина померкла, став такой же прозрачной, как зимний свет за окном.

– А, верно, задери меня Просветленная Мария… – Бенджи легонько хлопнул себя по лбу, будто бы сокрушаясь над оплошностью. – Только вот не помню, что ты мне ответил… Постой! Кажется, ты сказал, что хочешь скатиться в списки середнячков… осесть рядовым гарнизонным пенсом в Статусе нефтяных князьков Единой Исламской Республики. Я ничего не путаю?

Эту реплику Данст оставил без внимания. Ему не терпелось узнать новости, но подгонять поверенного он бы не посмел. Особенно, когда тот вполне законно злился. Так может злиться тренер, узнавший, что его лучший квотербек внезапно оставляет карьеру и возвращается играть за университетский клуб…

– Мы ничего не потеряли, – как можно мягче и спокойнее произнес он. – После случившегося в Метро-Маниле комитетчики даже не обратили внимания на мою роль в партии. А вот число наших сторонников после выходки Финукейна резко возросло… Поправь меня, если ошибаюсь…

– Конечно нет, мой мальчик. – Седовласый пожал плечами. – Твой бывший приятель угодил в место, где у людей сходятся ноги. Однако сдаваться не собирается ни он, ни его поверенные. Засуетились, забегали. Все же хороший послужной список трудно раздавить одной изнасилованной овцой…

– Он приступил к поискам работы?

– Почти сразу. Мечтает вернуться в строй и доказать, что устранение четверых фигур не было прямым нарушением условий. С учетом устраненных фамилий, это будет непросто… Особенно – Портненко. Пока рейтинги всей группы заморожены. Однако я смог узнать, что агент ирландца еще до вылета на Филиппины держал на крючке кое-кого из высших эшелонов «Конро». Теперь подсекает, стараясь не порвать леску. Может быть, даже справится…

Лицо Мартина не дрогнуло, хотя внутри зазвенела неприятная струнка. Сыграла первые аккорды опасения, зависти и тревоги. Пенс недовольно покосился на гидо, взорвавшихся новым залпом импульсивной брани, и потянулся за чашечкой.

– Он мог выцелить объект. В эпоху, когда орбитальная ракета способна поразить человека в толпе демонстрантов с точностью до метра, он предпочел устроить кровавую баню. Я не мог знать, что изменилось в голове Киллиана за последние годы.

– Верно, мой мальчик. – Бенджи согласно кивнул. – Такого не может знать никто… Винишь себя?

– Только если просчет скажется на котировках и контрактах.

– А вот тут доверься мне. – Молтон дернул уголком рта, нацелив на Мартина черный неживой палец. – Я когда-то тебя подводил, мой мальчик?

– Анкоридж. – Доппельгангер пожал плечами и уставился в потолок, припоминая. – Мисурата…

– Ладно-ладно, не считая этих досадных недоразумений – никогда.

– Вернемся к делу?

– Уже вернулись, раздери тебя Треххвостый Рама! – Поверенный недовольно вздохнул, заворочался на стуле. Допил остывший кофе, похрустев случайно попавшей в рот коричневой гущей. – Варианта два. Первый: увести контракт из-под носа одного известного тебе ирландца. Сесть на нудное и рисковое охранение одного европейского депозита. Пока без деталей. Платят достойно, но не запредельно, что и смущает. А еще: даже самая мелочная месть в нашем деле – лишний багаж, ты ведь знаешь об этом, мой мальчик?

– Знаю. Второй вариант?

– Не гони лошадей. Второй вариант еще в проработке, но если торг пройдет успешно, мы оба останемся в самой сладкой карамели, какую только можно сварить. Поэтому… – Бенджи предупреждающе поднял ладонь, не позволяя себя перебить, – я все же вступил в переговоры с менеджерами «Конро». Но лишь для того, чтобы продолжать поднимать ставки. Тебя устраивает такая тактика?

– Более чем. – Мартин кивнул, взвешивая полученную информацию.

– Потерпи. Финукейн, конечно, заблевал нам ковры. Но ты прав, мы еще обернем ситуацию себе на пользу. – Агент подмигнул. – Окончательные переговоры состоятся следующей ночью.

Данст снова кивнул и полез за бумажником.

– Спасибо за кофе, мальчик мой. – Молтон встал, снимая пальто со спинки стула. – Послезавтра я выйду с тобой на связь. Через клоповник, конечно же. Если правление даст положительный ответ, обсудим детали. Если отрицательный – рассмотрим иные, менее интересные варианты.

– А может, еще раз здесь? – Дансту отчаянно не хотелось вновь тащиться в грязный дешевый мотель. – Я снова угощаю…

– Меня не будет в городе, – мягко отрезал поверенный. Набросил пальто, натянул меховую шапку, такую же седую, как и его родная шевелюра. Пробурчал через плотную синтошерсть медицинской маски: – Передай хозяину комплимент.

– Передам.

Не прощаясь, Бенджамин Молтон покинул кафе. Необычно плавно и бесшумно для своего возраста и комплекции. В приоткрытую им дверь тут же ворвался запах гари, уличный шум и грохот. Мартин отсчитал купюры, подкладывая под блюдце, и тоже поднялся на ноги.

Реймс

21 декабря 2068 года

15-10

Труп остался в подворотне улицы Белен, и Киллиан даже не потрудился спрятать тело за мусорные баки.

Старый Город сверкал и веселился, всей душой готовясь к предстоящим праздникам Религиозной Терпимости. Город делал вид, что не подозревает, что на его старинных тихих улицах выслеживают и убивают друг друга люди.

Ирландец неторопливо вывернул на Дюрюй. Осмотрелся, растворился в потоках туристов, предпразднично-веселых и беззаботных. Вынул из кармана пачку, размял в пальцах сигарету с таббабинолом, закурил. Несколько минут постоял на перекрестке, стараясь не попадать в объективы полицейских камер. Затем подтянул выправившийся из-под пальто шарф и свернул на юг по Полен Парижу…

Десять минут назад он покинул магазин с антикварными швейными машинами. Заманил одинокого наблюдателя в тихое место, устранив быстро и безболезненно. Правда, слегка потянул кисть правой руки, теперь вынужденный болезненно растирать запястье. Однако – что не удивляло, – короткая схватка даже подняла ему настроение, сбросив с души серую зимнюю хмарь. Кроме того, он обязательно использует произошедшее в беседе с Дрейфусом. Потому что если молодые некотируемые пешки идут на риск подправить собственную репутацию на его устранении, он все еще находится в центре обсуждений Комитета. А реклама никогда не бывает лишней…

Он улыбнулся. Вспомнил, как сам еще совсем недавно наивно полагал, что сможет перехватить контракт, устранив подрядившегося пешку. А еще улыбка была вызвана тем, что Финукейн, уже больше суток не ступавший на виртуальные земли инфоспатиума, получил окончательное подтверждение, что Шлейзинг закрыл сделку.

Навстречу прошли две девушки, чьи лица по последней моде были почти скрыты высоченными стоячими воротниками. Киллиан подмигнул им, прекрасно понимая, какое впечатление производит – высокий, огненно-рыжий, статный и широкоплечий. Девушки захихикали, отгораживаясь воротниками, и заворковали на арабском. Проводив их голодным взглядом, ирландец докурил сигарету, выбрасывая фильтр под колеса автоматизированного уличного уборщика. Если бы не предстоящая встреча, он бы обязательно склеил обеих…

Нож, отобранный у убитого, оттягивал карман. Хороший, армейский, выполненный из сплавов, не фиксируемых полицейскими сканерами. Вероятнее всего, мертвой пешке его подарил наставник. Перед тем, как выпустить в одиночное плавание, где вознаграждение сопоставимо с риском. Увы, безымянный боец никогда не узнает, кто отнял жизнь и сувенир у его воспитанника…

Киллиан обожал такие схватки. Мимолетные, внезапные. Предшествующие настоящей битве, в которой сойдутся профессионалы. Они будоражили и кипятили кровь. Они давали понять, что ты снова в игре.