Советско-Вьетнамский роман

– Да, пожалуйста, – пробормотал голый и мокрый лейтенант Кашечкин.

Шульц полез в вещевой мешок, порылся в нем и достал бутылку, заполненную какой-то желтоватой маслянистой жидкостью. На дне бутылки, уютно свернувшись кольцами, плавала маленькая дохлая змея.

– Что это? – удивился Рузаев.

– Лучшее лечебное средство, – улыбнулся Шульц, – китайская водка.

– А змея зачем?

– Для усиления целебных свойств. Змеиный яд удивительно сочетается с китайским спиртом.

– А можно без змеи, товарищ подполковник, – жалобно спросил Вася, – можно нашей, московской?

– Без змеи? – Рузаев взял бутылку, оценивающе прищурился и с омерзением налил стакан желтой вонючей жидкости, – без змеи нельзя. Без змеи не стошнит. Пей, нарушитель дисциплины.

Вася взял стакан, зажмурился и одним махом выпил.

– Огурца нет, – предупредил Шульц, – но есть банан. Будешь?

Вася молча кивнул. На глазах его выступили слезы. Он схватил маленький банан и затолкал его в рот.

– Хорошо пошло. Правильно, – отметил Рузаев.

– Надо повторить, – Шульц налил еще полстакана.

Обезумевший Кашечкин молча взял стакан и снова выпил.

– Молодец, – откомментировал Рузаев. – теперь срочно, товарищ лейтенант, наденьте штаны, пока не развезло.

Вася покорно начал одеваться. В одну штанину он залез нормально, на второй его уже сильно качнуло.

– Действует! – радостно отметил Рузаев

Шульц молча кивнул и открыл входную дверь, Вася пулей выскочил в нее. Снаружи донеслись звуки рвоты.

– Сильная вещь эта китайская медицина! – заметил Рузаев.

– Пожалуйста, впредь будте осторожны. А пока помогите.

Вдвоем они приподняли Васю, который, очистив желудок, спал на самом солнцепеке, и перенесли его в тень.

– Еще раз напоминаю об осторожности, – серьезно заметил Шульц. – Мойтесь, отдыхайте, обедайте. В пятнадцать ноль-ноль я за вами заеду.

***

Рузаев ополоснулся в душе, согласно инструкции, закрыв глаза и заткнув уши. Вода была теплая и противная, удовольствия не доставила, да еще влажный воздух не давал как следует обсохнуть. Усталость давала знать о себе, но спать совершенно не хотелось. Сказывалось нервное перенапряжение последних дней. Рузаев присел на низкий порожек двери, достал сигареты и закурил, стараясь струйкой дыма отогнать нескольких надоедливых москитов. Выкурив сигарету, Рузаев встал и пошел посмотреть на Кашечкина, которого они с Шульцем благоразумно занесли в бунгало и положили на койку, дабы не позорить честь советского офицера перед вьетнамцами.

Услышав шаги Рузаева, Кашечкин проснулся и вскочил с койки, все еще слегка пошатываясь.

– Иди умойся, Василий, – усмехнулся Рузаев, – легче станет.

Кашечкин подошел к умывальнику, открыл кран и с ужасом посмотрел на воду.

– А может, не стоит? – слабо спросил он.

– Что ж ты теперь, всю командировку немытым ходить будешь? Смотри, весь землей покроешься, грибы на тебе вырастут.

– А вдруг опять?

– Глаза закрывай, как Герман Генрихович говорил. И, главное, рот береги. А то ты им злоупотреблять стал. Рот офицеру, согласно Устава, для чего положен? Для рапорта начальству, для руководства подчиненными и для приема пищи. А ты им все спорить норовишь.

– Не, я не спорю, я уже, товарищ комбат! – Вася храбро зачерпнул пригоршней воду и плеснул ее в лицо.

– На, – Рузаев выложил на тумбочку армейскую алюминиевую фляжку в зеленом матерчатом чехле, – выпей полстакана, и полегчает. Но не больше!

– Что это? – Кашечкин торопливо вынул голову из умывальника.

– Вода с ромом. Герман Генрихович дал, специально для тебя. Да не бойся ты, – Рузаев заметил, что Кашечкина передернуло, – в ней градуса почти нет. Но много не пей, полстакана, и все. Не хватало, чтобы тебя снова развезло. Приведи себя в порядок и выходи.

***

Рузаев вышел наружу и снова закурил, дожидаясь Кашечкина. Внезапно неподалеку раздались выстрелы. Стреляли сразу несколько стволов, сперва одиночными, затем короткими очередями.

Тут же из дверей выскочил одетый в форму Кашечкин.

– Что это, товарищ комбат?

– Не знаю. Тихо!

Выстрелы повторились. Они чередовались через ровные промежутки, аккуратными пачками.

– Война? – снова спросил Кашечкин.

– Нет. Не похоже. Стреляют из наших, из «калашниковых». И слишком равномерно. Нет, на бой не похоже.

Внезапно там, в лесу, грохнуло так, что в домике зазвенели стекла. Пригнувшись, Рузаев тенью метнулся к деревьям, внимательно осмотрелся и махнул лейтенанту. Тот быстро подбежал.

– Как бы нам не влипнуть, – заметил Рузаев, – пока мы еще ничего здесь не знаем. И смотри, ни одного вьетнамца! Даже переводчицы нет. Спрячься тут, а я посмотрю.

Лейтенант очень не хотел пачкать свою полевую форму и не залег, а только прижался к дереву, рассчитывая, что его и так не видно. Полковника не было минут десять, и Кашечкин начал беспокоиться.

– Лейтенант Кашечкин! – внезапно раздался веселый голос откуда-то сбоку, – маскироваться не умеете!

– Извините, товарищ комбат.

– Отставить извинения. Будете направлены на дополнительные полевые занятия. А вообще-то, отбой тревоги.

– Что там?