Советско-Вьетнамский роман

Пара самолетов выскочила из-за деревьев на малой скорости, заложила вираж и снова скрылась. Мюррей посмотрел им вслед, поняв, что они все равно не смогут сесть и подобрать его, и что вся надежда только на вертолеты. А вертолетам лететь сюда немало.

Самолеты сделали круг и вернулись. Мюррей выхватил белый платок, взмахнул им и закричал:

– Эй, ребята, я здесь, здесь!

Его голос потонул в жутком грохоте двигателей, но ведущий на пролете плавно качнул крыльями.

– Привет, парни, привет!

Мюррей еще раз помахал платочком и откинулся на раскисшую землю.

Внезапно краем глаза он заметил движение у подножия холма. Присмотревшись, он увидел несколько фигурок в зеленой форме и широких соломенных шляпах.

– Вот дерьмо! Дерьмо! – крикнул он вслед самолетам, узнав партизан. Он вытащил пистолет и взвел затвор. – Ребята, возвращайтесь!

С холма было видно, как самолеты развернулись и легли на обратный курс. У Мюррея мелькнула мысль, что он напрасно пустил ракету, выдав свое расположение вьетнамцам. Кружащие над холмом самолеты также не способствовали маскировке.

Вьетконговцы шустро, как тараканы, бежали вверх по некрутому склону, размахивая автоматами. Самолеты, почти невидимые в лучах солнца, быстро приближались. Вдруг из-под крыльев ведущего ударили белые молнии, мощный взрыв разметал вьетнамцев. Ведомый чуть-чуть приотстал и прострочил пулеметами группу оставшихся в живых. Последние партизаны в отчаянии вскинули автоматы и дали бесполезную очередь в небо.

– Есть! Молодцы, ребята! – Мюррей радостно закричал, сунул два пальца в рот и пронзительно свистнул. – Так им, косоглазым!

Неожиданно из кустов выскочили еще партизаны, дали залп вслед уходящим самолетам и бросились наверх. Часть из них остались возле убитых и раненых товарищей, а часть, поглядев на трупы, с дикими криками побежали по направлению к Мюррею.

Но самолеты сделали новый заход. Они вернулись и ударили из пулеметов по атакующим. Между ними и раненым летчиком встала стена разлетающейся земли. Навстречу неуязвимым самолетам потянулись жидкие трассы выстрелов. Самолеты ударили еще, и несколько пуль просвистело прямо над головой Мюррея. Тот вжался в землю, почувствовав пролетевшую рядом смерть.

– Дерьмо! – снова выругался Мюррей. – Куча дерьма! Что же вы, засранцы, делаете?

Вьетнамцы, не обращая внимания на пролетевшие самолеты, быстро бежали к нему. Мюррей, забыв про пистолет, с ужасом наблюдал за ними. Один из вьетнамцев подбежал на сотню шагов, поднял автомат к плечу и прицелился.

– О'кей, о'кей, не надо! Сдаюсь!

Мюррей попытался приподняться, но перебитые ноги не дали этого сделать. Он отбросил пистолет и поднял руки вверх, показывая, что в них нет оружия. Вьетнамец, не снимая его с прицела, замер, склонив голову набок. К нему подбежал еще один и тоже остановился. Мюррей посмотрел вбок и увидел, что с трех сторон к нему приближаются по меньшей мере два десятка человек.

– О'кей, о'кей, финиш! – громко закричал Мюррей. В ответ вьетнамцы прокричали что-то мяукающее. Двое закинули оружие на плечо и пошли к нему.

И тут небо обрушилось на землю. Это было страшно. Как в замедленной съемке, Мюррей увидел, как прямо на него летит красивая, чистенькая бомбочка, покрытая желтой эмалью. Такая аккуратная. Несущая смерть ему, лично ему. Прекрасная посылочка от дяди Сэма за долгие годы безупречной службы.

Эта бомба вонзилась в землю близко, но не очень. Она не принесла смерть. Только резкий удар взрывной волны сжал голову обручем. А за первой бомбой летела вторая.

Бомбы перемалывали землю и людей вокруг Мюррея. Он пытался кричать, но не слышал своего голоса, как в кошмарном сне. Вокруг летали комья земли и куски человеческих тел.

Могучий рев пронесся и стих. Мюррей закрыл глаза и застонал с облегчением. Превозмогая боль в ногах, боль дикую, до тошноты, Мюррей подтянулся на руках и пополз вперед. Он прополз, казалось, вечность, но не слишком удалился от места падения. Шагов на двадцать. И наткнулся на человека.

Пожилой вьетнамец был, видимо, тоже ранен в ноги. Застонав, он схватил свой автомат и попытался поднять его. От автомата отвалился расщепленный осколком приклад, а из механизма выпало несколько мелких деталей. Вьетнамец посмотрел на оружие и отбросил его в сторону.

– Эй, парень, – прохрипел Мюррей, – не надо. Будем жить мирно. Я жить хочу, и ты хочешь.

Вьетнамец что-то быстро залопотал, а потом махнул рукой вниз. Мюррей посмотрел туда и увидел, что по склону к ним бежит целая рота вьетконговцев. Но вид этой толпы нисколько не напугал его. Наоборот.

– Эй, желтый, думаешь, твои ребята вытащат нас?

Вьетнамец не понял, проследил за взглядом и быстро-быстро закивал. Однако солдаты резко остановились, вскинули оружие, начали стрелять в воздух. И опять на них навалился чудовищный рев самолетов.

– Нет, не надо! – закричал Мюррей. Но самолеты его не слышали. Сигара напалмовой бомбы сорвалась и полетела прямо на поляну.

Мюррей и сам не понял, как остался жив. Вокруг горела земля. Горели люди. Горело все, даже вода в лужах. И хотя на него не попало ни капли напалма, Мюррей чувствовал, как страшный жар стягивает кожу, как дымится комбинезон. Рядом кричал и кричал раненый вьетнамец. А самолеты все летели и летели. Мюррей остро осознал, что они не могут сесть, и в их задачу вовсе не входит его спасение. Они прилетели убивать. Они не предназначены для спасения. Они предназначены для уничтожения.

Вокруг все умерло. Только выжженная земля. И стоны вьетнамца, который все не мог умереть. А потом самолеты улетели. Вьетнамец затих. Напалм догорел. Мюррей остался один.

– Ублюдки! – прошептал он. – Будьте вы прокляты!

А потом прилетели мухи. Мюррей рад был бы потерять сознание, но не мог. А мухи жужжали и кусали.

И Мюррей запомнил выжженную землю, вьетнамца, самолеты и мух. Запомнил руки вьетнамцев, которые несли его в деревню, положив на подстилку из рисовой соломы.

***

А потом пришел вьетнамский врач. Он снял с Мюррея комбинезон. Промыл и приложил мазь к ожогам.

– Sava bien[26 - Порядок (франц.)]! – доктор накрыл рану марлевым тампоном.

– Parle vous francais[27 - Вы говорите по-французски? (франц.)]? – Мюррей удивленно поднял брови. – Вы говорите по-французски?

– Немного говорю, – доктор кивнул.

– Ноги. – Мюррей повел глазами вниз.

– Да. Сейчас будет больно.

Доктор взялся мягкими пальцами за ноги лейтенанта и начал прилаживать к ним лубки. Дикая боль пронзила Мюррея.

– О Боже! – вскрикнул он на полузабытом языке матери, и, чтобы не слышать боли, начал быстро-быстро говорить.

– Я сам из Калифорнии. А мать меня языку учила, хотела, чтобы я говорил. Думала, пригодится. Пригодилось. Сейчас. Ой, больно! – Мюррей громко вскрикнул.

– На, выпей! – доктор поднес к его губам чашку с пахучим травяным настоем.

Мюррей выпил. Голова у него закружилась, но болеть стало меньше.

– Доктор, а откуда ты язык знаешь?

– Мы со всеми воевали. Всегда воевали. Здесь французы были. Я у них учился, – с этими словами доктор начал привязывать лубки.

– О Боже! Матерь божья! Да что же ты там делаешь! Оставь мои ноги, не вправляй, в больницу вези. Не могу я больше, ты мне кости неправильно сложишь. Поехали в госпиталь.

– Госпиталь? – удивился доктор. – Это и есть госпиталь.

– Это дыра! – вскрикнул Мюррей. – Нужен европейский госпиталь, нужны лекарства.