Настя и кроличья лапка / Остров / Мазок. Три повести

– К-куда ты ее?

– Не бойся, не в лес. Домой поедем. Разбираться.

– А…

– Я в машине.

Артем развернулся и стал спускаться по лестнице. С секунду маячил лысеющий затылок.

– Сейчас, – уже пустоте пролета кивнула Настя.

Захлопнув дверь, она на ватных ногах вернулась в комнату. Юрчика, значит, без чьей-то смерти не вытащить. Рассуждать о том, что никто не должен умереть, легко, когда твоему любимому человеку ничего не грозит. А прижмет, вприпрыжку побежишь просить, чтобы кого-то вместо него толкнуло, стукнуло, убило.

– Кто там? Твой? – спросила Яна.

– Твой, – опустилась на диван Настя. – Ждет в машине.

– Темка?

– Он.

– Ой! – подруга подскочила и бросилась в ванную. – Он точно ждет?

Хлопнула дверь. Потом раскрылась снова.

– Настя, я твоим феном голову подсушу?

Ответа Яне, впрочем, не требовалось. И пожар забылся. И люди на мансарде. А кулачки за людей зажимала, зло подумалось Насте под загудевший фен. И возмущалась, как можно, чтобы кто-то умер.

А вот уже и все равно.

В телевизоре пожарные в два шланга проливали террасу, отсекая огонь от людей. Одна лестница, оказавшаяся короткой, стояла, прислоненная к стене. Визуально ей не хватало метра до площадки. Вторую, в три длинных секции, лестницу только-только пытались установить. Пожарная машина задом накатывала на поребрики и газоны, в грязь замешивая посаженные цветы.

– Настя, я пойду?

Яна, уже одетая, возбужденная, держа чемодан на весу, встала на пороге. Плащик, косынка, дурацкая улыбка.

– Конечно, – сказала Настя.

– Видишь, как получилось. Но ты была права насчет того, что это не судьба, а возможность выбора. У Темы, наверное, тоже был сложный выбор.

– Ты не радуйся раньше времени.

– А, побьет так побьет, – легкомысленно ответила подруга. – Значит, заслужила.

– Позвони потом, – сказала Настя.

– Обязательно.

Хлопнула теперь уже входная дверь.

Настя, еще полчаса назад размышлявшая, как бы выпроводить Яну из квартиры, неожиданно почувствовала себя одиноко. Хоть выбегай и уговаривай вернуться. Хватайся за чемодан: не пущу! Глупо, глупо. Страшно. Опустевшая квартира сдвинула стены. А Юрчика нет как нет. Что делать?

С минуту Настя сидела в странном оцепенении, потом вышла в прихожую и закрыла дверь на замок, в ванной докрутила кран, чтобы душевая головка не раздражала нудным капанием, на кухне поставила в микроволновую печь курицу на разморозку.

Так, решила она, забираясь на диван с ногами, если Юрчик – аферист, ему же будет хуже. Никакая лапка не поможет. Если обманывал, даже когда любил, она… она испробует на нем свои способности. Почему нет? Перекинет с мертвеца какую-нибудь заразу на живого Юрчика. Вдруг получится? Вот он запоет! До денег ли будет, так изобретательно с нее собранных?

Но это потом, позже, оборвала себя Настя. Не может быть, чтобы Юрчик задумал такое. Да и слишком сложно. Сначала принести пятьдесят тысяч, чтобы потом забрать сто? Почему б не убедить ее квартиру переписать?

Она обмерла.

А что, если его сейчас бьют? Метелят ногами со злости, что он не собрал нужную сумму? Он потому и шестьдесят тысяч взял, что их все равно не хватало. Залитое кровью лицо Юрчика на мгновение вспыхнуло у Насти в мозгу. Господи, что ж она сидит-то, идиотка! Спасать надо Юрчика!

Не замечая дрожи в пальцах, она прибавила звук и жадно уставилась на телевизионное изображение.

– Мы все еще с вами, дорогие телезрители, – бодро отрапортовал репортер, словно только и ждал Настиного внимания. – Это прямой эфир. Я – Сергей Шадурский. Мой оператор – Олег Мараков. Вот-вот, с минуты на минуту, как нас заверили, стартует операция по спасению оказавшихся на крыше людей. Спецтехника с подъемником на подходе. Кроме того, как вы видите, пожарным удалось пролить и крышу, и нижний этаж.

Камера показала пелену густого серого дыма, текущего поверх мансарды. Люди съежились на краю террасы. Зеленый плед был в подпалинах. Настя заметила, что одна из секций ограждения крыши отсутствует, видимо, провалилась вниз. Правая сторона здания ощутимо просела. Огонь вяло лез в окна.

Нет, поняла Настя, так все останутся живы. Даже старик в костюме. Но он-то как раз может и умереть. Ну-ка, гуще!

Она взмахнула руками, и огонь в телевизоре, словно уловив передаваемую энергию, вдруг выхлестнул в небо.

Ух! Внутри здания будто рванул баллон с газом. Рыжий огненный сгусток прорвался сквозь крышу. Поднялся крик, волной жара дохнуло с экрана, и струи воды из брандспойтов тут же скрестились над пламенем, дробя его, уменьшая, заставляя искать лазейки в брызгающем в стороны пару.

– Это для Юрчика, – прошептала Настя.

И потянула ладони вверх. Еще! Еще! Огонь повиновался этим жестам. Он прорывался через заслон воды, напирал на террасу, вопреки усилиям пожарных. Его влекло к людям, как любопытного, плотоядного зверя.

– Борьба с огнем еще не окончена, – тараторил репортер, – он словно получил подпитку, и мы с вами только что наблюдали, если можно так выразиться, впечатляющий камбэк. Студия, вы на связи?

– Да, – пришел ответ. – Вы в прямом эфире.

Оператор тем временем взял дом отдыха общим планом. Здание было похоже на получивший пробоину корабль, чудом держащийся на плаву. У двух берез, оказавшихся поблизости, от жара золотилась, обугливалась листва.

Вторая лестница наконец была установлена, и один из пожарных полез наверх. Снова разматывались шланги, подъехал кто-то на джипе, вокруг него собралась толпа. С кровли сорвался оцинкованный, черный от копоти лист.

– Не волнуйся, Юрчик, – проговорила Настя, – я все сделаю. Я же обещала.

Она качнула пальцами, и огонь в телевизоре послушно пополз по террасе.

Настя не думала, как так получается. Это было в порядке вещей, что пожар подчиняется ее желаниям. В конце концов, она лишь хочет спасти любимого человека. А любовь бывает способна на чудеса.

Ей вдруг подумалось, что это правильно, когда кому-то случается обрести удивительные способности. Они же даются не просто так, они обычно появляются как ответ на боль, на отчаяние, на яростный порыв. А Насте многого и не надо. Согнувшегося, угоревшего старика на крыше ей достаточно. У старика тоже может быть судьба.

Пожарный на лестнице добрался до последних ступенек и подхватил девочку, прижал к себе.

– Да, правильно, – кивнула ему Настя, – сначала – детей.