Марсио Герра против судьбы

– Но я говорю вам: «Нет». Я не люблю вас, ка…

Крик вырвался из меня.

– Вы! Все вы!

Наверное, я бы убил кого-нибудь уже тогда.

Боль вспыхнула и разорвала меня на части. Я взревел и опрокинул жаровню. Помню, как закричали, подались назад женщины, как завскакивали мужчины.

– Убью!

Кто-то прыгнул на меня сзади, сдавил горло, и мне не удалось достать клинок. Я боднул противника затылком, но на меня кинулись сразу несколько человек, подняли, потащили за руки и за ноги с площади. Как я не изгибался, какие проклятия не кричал, какими карами не грозился, они не отпустили меня, пока не донесли до двора гостиницы.

– Эшуд! – плюнул кто-то мне в лицо.

Удар о землю выбил из меня дух.

Мешочек с деньгами кинули следом, он шлепнулся мне на грудь. Я захохотал. Теперь я точно знал, что Йолла будет моей.

Хелеванты убрались, оглядываясь.

Первым меня, отряхивающего грязь и дерьмо с камзола и штанов, заметил Меррак. Он вышел на крыльцо помочиться и, случилось так, что едва не помочился на меня.

– Марсио!

– Да, это я, – сказал я, стоя на нетвердых ногах.

– Дьявол, что с тобой случилось?

Я стер со щеки кровь.

– Я не понравился им, как жених.

– Эрца! Луи! – крикнул в направлении дверей Меррак.

Мои пьяные друзья не заставили себя ждать.

– Что тут? Кто здесь?

Они, пошатываясь и белея рубашками, встали у перил. За ними из гостиницы вывалился Арамаго в одном сапоге.

– Друз-зья, я тоже хочу осв-вежиться!

Сапог бухал по доскам.

– Почему без меня? О-йо! – Арамаго сфокусировал зрение на мне. – Друг! Ты очень похож на моего капитана! Его з-зовут Марсио!

Разобраться с хелевантами решили единогласно.

Разбойничий налет, по словам Арамаго, следовало начинать «прямо вот счас». Выкрасть девчонку, пустить огня в повозки, показать проклятым циркачам, что мускаронов Эсприльи нельзя отвергать без последствий. Железо и петух! Требуя немедленных действий, Арамаго стучал по столу клинком, а потом, когда его отобрали, снятым с ноги вонючим сапогом.

Бум! Бум! Бум!

– Друг мой Марсио, ты должен быть отмщен!

Я ухмыльнулся.

– Нет, мы не будем торопиться.

Боль колола изнутри, и я жмурился и то и дело давил на висок ладонью.

– Мне не нравится твой глаз, – озабоченно сказал Пинаре.

– Он мало кому нравится, – ответил я.

– Ты видишь им?

Я закрыл целый глаз. Мир вокруг, и так не слишком светлый, потемнел и утратил четкость. Лицо Пинаре оплыло в жуткое розовое пятно.

– Дьявол!

– Он будто готов взорваться.

– Это точно, – подтвердил Луи и дал мне скрученный шелковый платок. – Лучше спрячь его под повязку.

– Вот что, – сказал я. – В городе мы на них нападать не будем. Здесь они под защитой короля.

– И куча свидетелей, – сказал Меррак.

– И городская стража, – добавил Луи.

Арамаго презрительно фыркнул. Толстого мускарона с сапогом мало волновали озвученные препятствия.

– По эдикту бродячие артисты могут давать представления в городе не более четырех дней, – сказал я, – значит, сегодня или завтра они отправятся в сторону Горгочи или Шуана. Мы будем следовать за ними, пока они не остановятся на привал. Нас будет пятеро против тринадцати взрослых, включая карлика, и шести детей.

Эрца Пинаре задумчиво пощипал бородку.

– Ты хочешь…

– Нет, – сказал я, – я хочу только Йоллу. Остальные циркачи меня не интересуют.

– Но если они потом доберутся до Горгочи?

– Пусть!

– Подадут жалобу королевскому прокурору…

Арамаго пьяно хохотнул. Прокурор – это смешно. Циркач против мускарона в королевском суде – еще смешнее.