Прибытие

– А зачем же ты тогда…

– Я тебя перебью и второй раз. Скажи, зачем нужны деньги в Аду? – вопросительным тоном сказал дьявол.

Прудников пожал плечами.

– Не знаешь? Тогда скажу. Что мне с деньгами в Аду делать? В Лавовую реку что ли кидать? Или быть может казино открыть? Хотя одно там уже есть…«ЛВ» понимаешь… Но деньги там не нужны! Так что оставь себе, Ваня. Они тебе нужнее. Завтра, в полночь приходи сюда. Я здесь буду не один, – сказав, дьявол исчез. А Прудников, удивленный, пошел домой. А деньги он спрятал возле дерева, стоящего неподалеку от карусели.

А дома Прудникова ждал сюрприз. Причем очень даже приятный. Дойдя до своей двери, Иван отдернул руку от замка, при этом удивленно икнув. Перед ним стоит самая настоящая железная дверь с очень крутым замком.

– Эх ты! – похлопал до замку Иван. Открыв дверь, Прудников увидел, что двухкомнатная квартира, которая еще час назад была полуразрушенной, преобразилась в симпатичный вид. Бело-коричневые обои с разными линиями покрывали коридор. Половик с очень приветливыми мордами льва и львицы растянулся до самого зала. Стеклянная люстра в форме квадрата горела ярко-ярко, что если на неё продолжить смотреть, то есть вероятность ослепнуть.

– О- о- о! – замычал Иван, снимая ботинки с открытым ртом. Вот только к сожалению, вешалка осталась старой, и лежала на полке с обувью.

– Унылое… – медленно и грустно сказал Прудников, – …воспоминание.

Взяв вешалку, Иван приставил её к месту, где она должна висеть. С минуты две Иван вспоминал, куда же делась вся одежда, висящая на вешалке. Положив вешалку на обувную полку, он прошел в зал. В зале, возле окна стоит огромный стол светло-коричневого цвета, с двумя широкими ящиками. На столе три мешка денег, которые Иван украл из банка, и те десять тысяч, что соседу с низу уже не принадлежат. Синеватые занавесочки с ромбиками и треугольничками в виде рисунков висят над подоконником, создавая иллюзию тепла (чего не скажешь о майских днях, когда мрачное небо без дождя еще нормально, нежели ливень с молнией и ветром). Обои в зале почему-то разноцветные, в цветов пятнадцать… шестнадцать. Точно не сказать. Впрочем, Ивану это даже понравилось. Люстра имеется, в виде шара из стекла, с двумя широкими лампочками, ярко освещающие зал.

– О- о- о! – повторно замычал Иван, садясь на широкий диван темно- синего цвета, с колесиками (значит диван можно перекатить в другое место!). Длинный шкаф светло- бирюзового цвета, со стеллажами книг, посуды и документов растянулся от окна до двери зала. – Обалдеть! – восхищался Прудников. Вот только стул, старенький, запыленный и с трещиной по середине оставался все там, где и стоял – возле зеленоватой двери в зал свежей выделки.

Кухня тоже переоделась в нормальный вид. Зеленовато- красные обои поклеены и на стене и на потолке. Две лампы в форме иглы висели на стене возле окна, колонка новая, плита белая, стол широкий… Эх, красотища! Вот только занавески, черные, с дырками и покосившейся гардиной напоминают о прошлом.

А на узком балконе, в мягком кресле дремлет Жанна Павловна. Прудников тихо подошел к ней сзади, и громко рявкнул: – Не спать, когда сын дома! – Жанна Павловна подпрыгнула. С полусонными глазами она вошла на кухню, где очень удивилась новой мебели.

– Эй? – раздалось из её уст. В зале повторилось то же самое. И в комнате. И в коридоре, и в ванной и в туалете, – Ты откуда это все стащил? – удивленно спросила Жанна Павловна.

– Ха, мама, – смеялся Прудников, – Знать надо!

– Чего-то мне дурно от такой красоты, – ежилась Жанна Павловна, кутаясь в халат, и садясь на синий диван в зале.

– Не дурно тебе будет, если перестанешь терзать мою душу, – на повышенном тоне сказал Иван, садясь рядом с матерью.

– Красиво как стало… – тихо проговорила Жанна Павловна.

– Плоды моей заслуги, моих трудов! – гордо сказал Иван, – Благодаря исключительно мне, теперь это квартира выглядит нормально, не похожая на свинарник или…

– …или отшиб человеческих отношений, – с грустью сказала Жанна Павловна.

– Ну, ладно! – махнул рукой Иван, – Мы этим разговором ни чего не добьемся! Давай- ка лучше поедим чего- нибудь!

И только Прудников вскочил с дивана, как раздался громкий звонок, похожий на выстрел из чего-то фантастического.

– Менты! – закричал Иван, кидая подушку в коридор.

Жанна Павловна молча встала, и подошла к двери. Заглянув в глазок, она восхитилась.

– Вениамин Николаевич! – радостно сказала Жанна Павловна, открывая дверь.

– Э- э- э, идиот пришел! – гудел себе под нос Иван, – Все настроение испортил, идиот такой. Убить что ли? Или в живых оставить?

В коридор зашел высокий человек в черном пальто и добрым и упитанным лицом.

– Доброго… – запнулся Жмуриков, оглядывая квартиру, – …времени… – еще раз он оглядел коридор, зал и комнату. – …Доброго времени суток! – наконец полностью сказал фразу Жмуриков. Жанна Павловна повела за руку удивленного гостя на кухню, где начала возиться в полных едой и посудой шкафах.

– Позавчера вы жили в бедной квартирке, – задумчиво сказал Жмуриков.

– Ай, Вениамин Николаевич, я сама толком ничего не знаю, – радостным, но и в то же время печальным голосом сказал Жанна Павловна.

– А вам грустно…

– Да. Сын от этого лучше не стал.

– Значит не в деньгах счастье?

– Видимо, видимо…

– Жанна Павловна, позовите Ивана сюда.

Но звать его не понадобилось. Прудников зашел на кухню спустя секунду, и его лицо выглядило весьма грозно.

– Чего приперся?! – гневно спросил Иван Жмурикова.

– Иван! – погрозила пальцем Жанна Павловна.

– Молчи, если ты мне еще мать! Дай договорить!

– Как ты с матерью разговариваешь? А? Негодник! – завопил Жмуриков, – Я хочу поговорить с тобой, как человек с человеком, как мужчина…

– Стоп! – прервал Иван, – Вот я мужчина, а вот вы, Жмуриков, похоже женщина. Ваши заморочки по поводу «одумайся» или «пощади мать родную» не помогут. Слышите?

– Да что же ты делаешь? – кинулась на Ивана Жанна Павловна, стараясь успокоить своего сына. Иван сильно толкнул её. Жанна Павловна ударилась копчиком об угол стола, присев на стул, тихо заплакала.

– Мразь! – зарычал Иван на Жмурикова, – Убью заразу, распотрошу до костей!

– Э-э-э! Парень, я ведь пришел мирно! – старался нормализовать ситуацию Жмуриков, про себя говоря, что даже психолог не в силах совладать с другим человеком другого мировоззрения, – Ванюшка, хватит! Я же ведь не стану тебя милиции сдавать…

– Еще ты сдал меня! – рычал Иван.

– Я родила тебя радостью, – грустно и сквозь слезы начала Жанна Павловна, – Я терпела тебя, поскольку ты ведь мой ребенок, мое детище, моя кровь. Разве я могу тебе сделать плохо? А, Иван? Родной матери родной ребенок дороже жизни.

– Вы все мне надоели! – закричал Иван, взявшись за голову, – Каждый требует от меня чего- то, каждый сам меня воспитывает! Черт бы вас всех взял, я взрослый человек! И не надо меня воспитывать по вашим законам и книжкам! Сейчас другое время, другие нравы, другие законы. И я буду таким, каким я являюсь сейчас! И никто, и ни что этого не изменит!

– Иван… – сказал Жмуриков, вставая со стула.

Но Прудников убежал из кватиры со скоростью света. В парке, возле старой карусели, Прудников сидел на земле, закрыв руками лицо.

– Ну, вот, вот… – говорил сам с собой Иван, – Я здесь. Здесь, меня, вобщем не тронут. Не должны… Соблазн… М- м- м! – Иван открыл лицо, – Деньги, власть, желание… Я хочу все это! Мне все надоели, и я хочу решить их судьбу сам! Единолично!

– Любопытно! – раздался радостный и довольный голос.