Ульгаэль еще раз вздохнул, посмотрел на плащ, который он вертел в руках и чертыхнулся. Потом встряхнул его и положил на бревно у костра с намерением просушить. Затем переступив через бревно, сел на него и шмыгнул носом.
– Слушай, это… – заговорил Ульгаэль, урывками поглядывая на меня. – Тебя ведь вроде это… – Парень явно тяготился разговором со мной, – Радаонт, зовут?
– Родион, – поправил я его.
– Родион? – Ульгаэль недоверчиво поглядел мне в глаза. – И ты не из Лишасы?
Тут уже была моя очередь удивляться. Что-то за последнее время слишком часто я это делал.
– А что такое Лишаса? – спросил я. Мне и впрямь стало интересно.
– Владения Радаонта, – приглушенно и по-прежнему недоверчиво, проговорил Ульгаэль.
Я пожал плечами, давая ему понять, что для меня эти слова ничего не значат. Ульгаэль недоверчиво хмыкнул и сказал:
– Я тебе все равно не верю, колдун проклятый!
И тут меня словно по носу щелкнули. Я привстал и гневно посмотрел на паренька, который так же соскочил на ноги и принял боевую стойку. Он правой рукой выхватил меч, и его сталь блеснула в свете яркого огня, точно окунувшись в кровь.
Моя осторожность перед этим пареньком, словно маска, спала с лица и явила ему ярость. Мне надоело, что он, непонятно почему, так и норовит меня оскорбить. Хуже того, даже убить пытался. И теперь его меч опять смотрит прямо на меня. Вот только это не важно. С мечом он или разными огненными шариками, но ему меня не одолеть.
Я чувствовал в себе большую силу, и его оружие было для меня всего лишь куском железа в неумелой руке. Но понимал ли он это? Похоже, что вполне понимал. Его лицо принялось менять цвета от ярко-красного, до бледно-серого. В глазах плясал страх перемешанный с решимостью.
– Почему ты все время пытаешься мне навредить?! – тихо спросил я, еле сдерживаясь от желания растерзать его голыми руками. – Разве мы враги?
– Мы ими не были, пока ты не наслал проклятие на мой город, в котором погибли все мои родные. Мои родители, братья и сестры. – Сквозь зубы произнес Ульгаэль и левой рукой вытащил кинжал. Его глаза слегка увлажнились и, наполнились болью и желанием отомстить. Он плюнул в мою сторону. – Проклятое отродье! Мастер почему-то защищает тебя. Но мне плевать. Ты подохнешь, как бешеная собака и это я убью тебя, лишасавская нечисть!
У меня отвисла челюсть. Что за грехи этот малец мне приписывал? Я уже хотел сказать, что он меня с кем-то спутал, как он молнией ринулся на меня, пытаясь проткнуть своим мечом. Но как бы он быстр не был, я был быстрее. Сам не знаю почему, но я успевал, и думать и действовать, одновременно.
Понимая, что вразумить его словами сейчас времени не хватит, я сделал маленький шаг в сторону, пропуская мимо себя меч, которым он метил мне прямо в грудь. Затем сжал его запястье левой рукой, зафиксировал и быстро, пока он не успел пырнуть меня кинжалом, ударил его правым кулаком по лицу. Его голова мотнулась в сторону, и он безвольной куклой осел на землю. Короткий клинок Ульгаэля остался в моей руке, а кинжал упал рядом со своим хозяином.
Рядом что-то зашуршало и я мгновенно среагировал, повернувшись на звук. Это был Гальтен. Он стоял в нескольких шагах от фургона и спокойно смотрел на меня.
– Успокойся, – крикнул он мне.
– Он первый напал, – уже спокойный, я показал клинком на Ульгаэля. – Какой-то нечистью лишасавской называл, колдуном проклятым. А я знать не знаю, о чем он.
Гальтен подошел ко мне, неся в руках какие-то вещи. В одной руке у него был тряпичный мешок, а в другой кожаный.
– Знаю, – недовольно пробормотал он, тряхнув головой. – Видел.
– Так может, объяснишь мне, что он тут плел?
– Позже. – Он подошел ближе и, поглядел на Ульгаэля, повержено лежащего у моих ног. Потом осторожно взял у меня клинок, воткнул его в бревно и протянул мне тряпичный мешок. – Тут одежда и обувь. Переоденься, а то выглядишь как беженец.
– Это я-то беженец!? – изумленно прошептал я, разглядывая средневековые шмотки Гальтена.
Взяв мешок, я отошел от паренька, который хотел отомстить какому-то колдуну за убиенных родных, а напал на меня.
Очень странно. Мое состояние было каким-то нестабильным. Будто лихорадка то владела мной, то отпускала. Только что я готов был его растерзать и вдруг разом сменил гнев на милость: уже испытывал не злость, а сочувствие и даже жалость.
Нет. Что-то совсем ненормальное со мной творилось. Никогда прежде я не чувствовал таких быстрых изменений своего настроения. А тут оно скачет как у беременной женщины.
Наверное, я бы на его месте поступил точно также. Без всякой надежды рванул бы в бой, мстить за любимых и родных. Хотя.… Постарался бы узнать, кому точно мстить, чтобы не было промашки. А-то убил бы кого-нибудь невиноватого. И что тогда? Убийцей был бы уже я! Короче постарался бы выстроить более надежный план. Впрочем, не знаю…
В мешке, который мне дал Гальтен, имелась серая рубаха, тонкая кожаная куртка и замшевые туфли с бантиками. Честное слово, вся эта одежда вызывала у меня некоторое отупение.
Если, например рубаха, даром что была на несколько размеров больше чем мне нужно, так еще и имела вид, прямо скажем, не модный. Не хочу сказать, что я модник, но такого носить мне еще не приходилось. Сомнительной белизны, на шнурках вместо пуговиц и с манжетами на руках. Но, да ладно, черт с ней. И с грязно-красной курткой тоже, пусть и она была крайне удивительного дизайна. А вот коричневые замшевые туфли на высоком каблуке и бантиком из черной шелковой ленточки на пятке, заставили меня крепко задуматься. И вопрос мой был до крайности прост и для меня лично очень важен: куда же я попал?
В голове сразу замелькали картинки из виденных мною фильмов про старое время.
Вот, кажется, то что нужно!
Именно там я и видел подобную обувь и одежду. Мне вспомнилось, что и холодное оружие, за неимением огнестрельного, тоже было естественным атрибутом прошлого. В доказательство этого меня сегодня чуть не убили именно холодным оружием.
Гальтен с парнем, так же одеты в какие-то, будто средневековые шмотки. Про лошадей и старую телегу с крышей, я вообще молчу. Так же как и про неизвестные мне деревья…
Да, кстати, про «тигровые» деревья с синей листвой я бы сказал, что такие не росли в прошлом. Как и в мое время. По крайней мере, таких деревья я не видел и даже не слышал, что подобные бывают. И никаких картинок по поводу этого мне память не подсовывала. А, жаль.
В принципе хватало и одежды с мечами и лошадьми. То есть получалось, что я попал в прошлое. Хм!
Я весело хмыкнул, понимая, что такого просто не может быть. Что за сказки? Научным путем доказано, что попасть в прошлое или будущее невозможно. Это же… Как его там? Противоречит всем законам физики и вообще моровому устройству. Но вещи у меня в руках уверенно говорили об обратном. Нонсенс, чтоб его.
Я вертел в руках правый туфель, бывший уже в чьем-то пользовании. Разглядел вышарканные места по бокам, толстую подошву из нескольких слоев грубой кожи и большое темное пятно на тупом носке.
Может туфель и был бы удобен для ходьбы. Мягкий такой. Но не вызывал он у меня доверия, и к тому же не подходил по размеру. Да и вообще, туфель имел вид весьма потрепанный и неказистый. Поэтому я решил остаться в своих кроссовках. Пусть они и потеряли свою форму, побывав в морской воде, но пока вроде по швам не расползались. А то что, когда они высохли, на черной коже кроссовок появились соленые разводы, так кто на это смотрит? Зато я к ним привык, да и крепкие они были. Собственно потому и не видел смысла их менять.
Засунул туфли поглубже в мешок и бросил его на землю. Потом снял с себя свою порванную рубаху, одел ту, которая была в мешке и заправил ее в джинсы. Да… Ладно, сойдет! Потом натянул куртку и, собрав мешок, сел на бревно.
За то время пока я переодевался и разглядывал странную одежду, Гальтен с Ульгаэлем сидели около костра и тихо о чем-то переговаривались. Над костром, на палке висело несколько приличных кусков мяса. В стороне на кожаном мешке лежал каравай хлеба, четверть круга сыра, пара яблок и две бутылки из темного стекла.
Гальтен поглаживал свою черную бородку и слегка улыбался, поглядывая на Уля. Тот потирал ушибленную щеку и виновато пялился в костер.
Когда я присел, наступило тревожное молчание и продолжалось оно несколько минут. Только Гальтен тихо напевал себе что-то под нос и переворачивал мясо. Ульгаэль бросал на меня редкие, несмелые взгляды. Уж не знаю, о чем они там переговаривались с Гальтеном, но выглядел Уль совсем пришибленным.
– Ты обещал рассказать, почему Уль напал на меня? – обратился я к Гальтену.
Ульгаэль бросил на меня короткий взгляд, потом на своего мастера и тяжело вздохнул.
– Несколько лет назад его семья вместе со всем городом погибла в пожаре, – тихо произнес Гальтен. – Виновным признали мелкого помещика Шои Радаонта, по сути дела сумасшедшего старика, балующегося с запретными знаниями. Схватили и заперли. Суд отложили на этот же вечер, а пока спешно возводили эшафот на площади среди развалин и головешек.
Нахмурившись, я остановил Гальтена жестом руки.
– Подожди! Так, если тот Радаонт был стариком, которого казнили, как я-то им мог оказаться? И что еще за запретные знания, колдовство что ли?
Гальтен весело хрюкнул, но посмотрел на застывшего в печальной позе Ульгаэля и без смешков произнес:
– Можно сказать, что и колдовство. Но штука в том, что когда виселица была готова, обнаружилось, что Радаонту каким-то образом удалось избежать суда. Он просто пропал из закрытой камеры в неизвестном направлении.