Время вестников: Законы заблуждений. Большая охота. Время вестников

Казаков решил так: жду окончания вторых суток бдения, затем топаю к востоку. Через лес к дороге, которая ясно различалась с высоты желтой ниточкой. По примерным оценкам – километра три-четыре. Не ошибешься: дорога, если вспоминать, идет точно с севера на юг, заблудиться невозможно. А там – действовать по обстановке. Потом обязательно вернуться. Проще не придумаешь. Или в том, что французы не появились, есть некая коварная хитрость? Только и ждут, пока уйдешь? Но наши-то все равно могли место аварии со спутников засечь… Уведомление отправлено, да не один раз. Странно. Очень и весьма.

Новое утро. Стоишь на той самой дороге – наезженная грунтовка. Сухая желтая пыль вперемешку с песком. Одежда на тебе вполне обыкновенная: разгрузник, черный комбинезон – нечто смахивающее на перекрашенную «афганку», только с бо?льшим количеством карманов, тельник с сине-голубыми, потемнее чем у ВДВ, полосками, ботинки и пистолет под мышкой. Штатный. Нехорошо, конечно, в чужом государстве с оружием разгуливать, любой жандарм повинтить может, но документы все с собой. С печатями как родными, так и представительства Евросоюза. Не подкопаешься. В Англии. Во Франции подкопаться можно.

– Ну ни хера… – ахнул Казаков, просто стоявший у обочины и раздумывавший, куда двинуться, направо или налево. – Ни хера…

Прямиком на Сергея двигался всадник. Костюмом жокея тут и не пахло. Длинные цветные тряпки, красивая вышивка на груди – будто бы герб. Ведро, крайне похожее на рыцарский шлем, приторочено к седлу, а голова покрыта кольчужным капюшоном. Сбруя на коне – загляденье. Сказка. Как в кино. Не иначе, тут у французов либо фильм про Жанну д’Арк снимают, либо исторические реконструкторы собрались на мероприятие.

И все равно мужик красиво выглядит.

– Мсье! – позвал Казаков. – Do you speak English?

Мсье горделиво продефилировал мимо, созерцая облачка. Навязчивость Сергея, пошедшего рядом и снова попытавшегося узнать, говорит ли мсье по-английски, была пресечена жестко и очень хамски: дядька, нахмурившись, поднял везомую наперевес пику и, не меняя выражения лица, ткнул прямиком в грудь Казакову. Острием. А оно заточенное, это видно. Тот едва успел отпрянуть.

– Ну и катись, уёбище, – буркнул Казаков вслед и из принципа пошел в противоположную сторону. На север. Конь ублюдка в броне не выглядел уставшим, значит, поблизости либо киносъемочная площадка, либо база «игроков в историю». – Надо же, гордый какой…

Деревня. Вернее, не деревня, а окраина оной. Поначалу следует осмотреться. Если французы задумали провести спецоперацию, здесь обязательно должно иметься оцепление в несколько эшелонов, нагнана техника… Хотя, признаться, из-за К-250 никто не станет портить отношения с великой державой. Да, вертолет новый и аналогов не имеющий, но в принципе ничего сверхэкстраординарного из себя не представляет. И электроника послабее, чем на Западе.

Тишина и благолепие. Мычит буренка. Где-то квохчут куры. Здрасьте. Современная французская деревня – это скопление удобных коттеджиков, оснащенных всеми благами цивилизации, от спутниковых антенн до теплых сортиров, асфальтированные дорожки, дорогие машины. Мелких фермеров ныне повывели, за городом живут либо ушедшие от дел буржуа, либо пенсионеры. Для клерков из больших городов считается высшим шиком иметь свой домик в предместье, а работать в мегаполисе.

Мы же видим нечто весьма смахивающее на украинские мазанки под соломенными крышами, грунтовую дорогу (батюшки-светы! Да на ней же нет отпечатков автомобильных шин!) и целый зоопарк, которому Джеральд Даррелл позавидует. В пыли разлеглись два черных хряка. Бредет куда-то коза со взглядом законченного шизофреника. Несколько собак. Косятся недоверчиво, но не лают. Корова. Овцы. Овец гонит бородатый мужик в холщовой рубахе и таких же штанах.

…Посреди славного града Стокгольма, столицы Швеции, красуется реконструированный поселок под названием Скандия. Воссозданные усадьбы X–XIX веков. Служащие, развлекая туристов, ходят в старинных одеждах, гуси на улицах. Казаков слышал, будто во Франции тоже имеется нечто подобное. То ли Обервиль, то ли Абевилль… Может, сюда и занесло? Тогда где обалдевшее турье, которое бродит стадом, скупая сувениры и выслушивая пояснения экскурсоводов, где разноцветные автобусы с рекламами? Где, наконец, киоск с кока-колой?

Во-первых, здесь все выглядит подлинно. Скандия – она чистая, прилизанная. Коровье дерьмо мигом убирают, дабы какой-нибудь мистер из Массачусетса, приехавший посмотреть на Европы, не обгадил свои пижонские ботинки, купленные за триста баксов на далласской Мэйн-стрит. И над свиньями не летают тучи мух. Во-вторых, цивилизация всегда имеет несомненные признаки: даже в образцово-реконструкторской Скандии где-нибудь за углом припрятан телефон, можно заметить провода, электрическую лампочку. Или, например, узреть, как из сарая XII века кто-нибудь выруливает на мини-тракторе, прицеп коего забит мешками с комбикормом. Даже запахи другие. Здесь же обоняется запах российской или украинской глубинки – сено, навоз, выгребная яма, дым. Только дым не от выхлопов. Торфом пахнет.

– Мсье! – снова попытался установить контакт Казаков, обратившись к владельцу гурта овец. – Мсье, парле ву франсе?

Дальнейшего Сергей никак не ожидал. Мужик шарахнулся от него, будто очкастый интеллигент от гопника. Перекрестился. И бочком, бочком посеменил в сторону. С безопасного расстояния выкрикнул что-то неразборчивое, но явно оскорбительное.

– Ур-роды, – буркнул Казаков и внезапно ощутил, что крыша начинает ехать. Воображение мгновенно нарисовало сидящего где-нибудь в кустах офицера французских спецслужб, в чье задание входит свести русского с ума. Потом – смирительная рубашка, закрытый госпиталь. Хрен достучишься до своих.

Только что же это получается? Рисуем картину маслом: с военных грузовиков сгружают свиней и овец, живописно разгоняют их по улице (прикладами?). Домики наверняка картонные и возведены за одну ночь (Казаков, подчиняясь глупому желанию, подошел к ближайшему строению, потрогал стену. Настоящий. Не поскупилась французская разведка. Господи, бред какой…). Затем выпускают «персонажей» – рыцаря, крестьянина, вон ту тетку, которая достает воду из колодца.

Наблюдают, гады. Записывают: «Пять минут. Объект ведет себя нервно. Делает попытки стукнуться головой о стену. Шесть минут. Объект разговаривает со свиньей. Динамик, установленный внутри свиньи, имитирует звуки хрюканья. Семь минут. Передатчик курицы номер А-17 выдает в эфир сложно переводимые формулы русского казарменного лексикона. Восемь минут. Объект в обмороке…»

Объект шумно почесал живот, рассмеялся и потопал к географическому центру поселка. Виден невысокий шпиль церквушки. А вот и кабак. Все, как в исторических книжках. На кабаком вывеска с надписью на непонятном языке, но буквы латинские. В качестве рекламы – большая железяка, весьма смахивающая на выкрашенный белой краской щит. Куда идти русскому человеку в горе и непонятках? Не в церковь же. К тому же они тут католики, а не православные. Значит, пойдем в кабак.

Трактир пустой – оно и понятно, полдень. Всякий нормальный бюргер в это время работает. На шум открывающейся двери выглянул хозяин – рыжий детина средних лет. Воззрился вопросительно. И не испугался ничуть. Конечно, в трактиры кто только ни заходит.

– Мсье, – безнадежно выдал Казаков, уже и не рассчитывая, что ему ответят, – парле ву франсе? Э-э… Же не манж па сис жур. Скажите бывшему депутату Государственной думы, где здесь телефон. И что это вообще за место такое?

Хозяин кашлянул. Еще раз подозрительно оглядел Казакова. И, наконец, сделал весьма понятый жест: потер указательным пальцем о большой. Взгляд из просто вопросительного превратился в красноречиво вопрошающий.

– А-а! – восхитился Сергей. – Без предоплаты не обслуживаем!

Сложилось ощущение, что ты попал в какую-то дурацкую компьютерную игру наподобие «Нирваны». Подойди к тому, сделай то, принеси оловянную кастрюлю повару, он тебе скажет, где спрятан артефакт, который, в свою очередь, надо передать волшебнику, а тот объяснит, как перейти на следующий уровень. Только все реплики подаются на непонятном языке. Ладно, сыграем.

– Может, по-английски говорите? – употребил Казаков язык Британских островов. Мужик насторожился. Сказал что-то. Убей Бог, прослеживаются и скандинавские протяжные интонации, и французская картавость. – Тоже нет? Вы знаете, у меня деньги только английские или американские. Возьмете?

– Инглиш? – переспросил хозяин и поправил: – Энгланд Кингдоэм.

– Йес! – обрадовано рявкнул Казаков, копаясь в бумажнике. – Королевство Англия! Как вас зовут?

Мужик подумал и ответил:

– Ми нооме Уилли Ред.

Рыжий Уилли. Понятно. Контакт установлен. Хиленький, правда. И говорит хозяин с крайне странным акцентом.

– Гуд, – кивнул Казаков, вынул бумажку в двадцать долларов и подал рыжему. Тот недоверчиво взял в руки, повертел, рассматривая, и вернул. Плечами пожал. Сунул лапищу в пояс. Вытянул монету. Продемонстрировал Казакову. Моргнул.

– Абзац, – Сергей рассмотрел денежку. Хорошая, но грубоватая чеканка. На аверсе – изображение короля, сидящего на троне. На реверсе надпись: «Henri II Rex Britaniae». Даже тупица поймет: Генрих Второй, король Британии. В здешней игре на местности, надо полагать, платят такими монетами. Вдобавок кругляш-то серебряный.

Казаков подумал, что идея о злокозненных французских спецслужбах с повестки дня снимается. Это уже перебор. Можно подготовить свиней с передатчиками, построить дома и выпускать на дорогу шальных рыцарей. Но специально для сведения с ума какого-то сотрудника службы безопасности чеканить или вытаскивать из музея антикварные монеты? Сто пудов перебор! Может, она всего одна такая, монета? Да нет, у Уилли Реда в поясе разных денег полно, это Казаков заметил.

Тогда где мы и что с нами? Рано или поздно это выяснится, а пока продолжим действовать в соответствии с правилами игры. Два варианта развития событий. Первое: вырубить хозяина, обшмонать, забрать бабки, еду и идти обратно в лес. Философствовать на природе. Второе: продолжить установление контакта. Что выберем? Первое проще, но второе не будет иметь особых последствий в виде громкой облавы на мошенника и грабителя.

Денежки соответствующей у нас нет, а жрать хочется. Может, ему мелочь предложить? Вот, к примеру, здоровенная однопенсовая монета, отчеканенная в 1985 году, еще при Маргарет Тэтчер. Пожалуйста, Уилли Ред. Смотри.

Хозяин посмотрел на блестящую монетку, попробовал на зуб и вернул. Тоже не подходит.

Есть! Несколько дней назад Казаков закупил в нумизматическом магазине, стоящем на прославленной сэром Конан-Дойлем Бейкер-стрит три серебряных полудолларовика. Один с профилем президента Кеннеди и два с Франклином Рузвельтом. Для коллекции. Они и сейчас лежат в отделении бумажника, запаянные в пластиковые прозрачные коробочки. Разломать коробочку проще простого. Нате вам, господин хозяин, невинноубиенного Джона Ф. Кеннеди.

Сработало. Серебро – оно и в Африке серебро. Правда, Уилли озадаченно почесал в загривке, рассматривая денежку. Словно не видел таких никогда.

– Сарацини? – вопросил мужик, указывая взглядом на полудолларовик.

– Американо, – буркнул в ответ Казаков.

– Американо… – нахмурился хозяин и вдруг просиял: – А-а, итальяно?

Сергей почувствовал себя после этого диалога актером, только что уволенным из театра абсурда за профессиональную непригодность и запойное пьянство.

Уилли принес еду. Хлеб, очень хорошее горячее мясо на деревянном блюде. Кувшин с вином. Вареные овощи – нечто вроде репы. Сдачи дал. Четыре квадратных монеты потертой меди. На трех красовался все тот же Генрих Второй, а четвертая, самая подержанная, несла изображение сурового дядьки в шлеме и надпись, которую Казаков не без труда перевел как «Вильгельм Нормандский, король Британии».

Кто у нас такой Вильгельм Нормандский? Правильно, Вильгельм Завоеватель! Нумизматическая редкость, знатоки оценят. Такая монета в хорошем салоне пойдет не за одну тысячу долларов. А Уилли ими раскидывается, будто крестьянин в огороде – навозом. Вот и думай тут. Еда, между прочим, вкусная. Только специй маловато, в основном чеснок.

Рыжий Уилл уселся напротив, заинтересованно наблюдая, как гость обедает. Казаков попробовал было узнать, как обстоят дела с вилками и ножами, показав жестами, чего именно хочет получить. Вручили ножик. Тоже весьма странный. Такое чувство, что нож выпущен не заводом, а сошел с наковальни кузнеца.

Закусили. Хозяин таращился на черную жилетку-разгрузник. Будто не видел никогда. Выпив кислого вина, Казаков снова попытался завести разговор, но рыжий ничего не понимал. Вернее, понимал какую-то небольшую часть английской речи, не более. Словно украинец с польской границы – москаля со столичным произношением.

– Блин, чего бы тебе такого подарить? – вопросил Сергей у себя самого. – Ручку? А почему бы нет?

Полупрозрачное капиллярное перо с колпачком перешло во владение хозяина. Показали, как пользоваться, черкнув на выдранном из блокнотика листочке и быстро нарисовав чертика. Обычного чертика, с рожками, копытцами и хвостиком. И с пятачком, как у свинки.

Б-бум!

Очухавшись, Казаков понял, что лежит на полу у входа. Кажется, нос сломан. Хотя нет, просто сильный ушиб. Рыжий Уилл, увидев картинку, весьма неожиданно размахнулся и впечатал кулачищем гостю между глаз. Сергей не успел среагировать, благо не видел и нападения не ожидал. Фейерверк звезд в глазах. Больно. А кулачок у трактирщика такой, что Майк Тайсон позавидует. Хорошо, не убил.