Война моторов: Танковая дубина Сталина. 100 часов на жизнь (сборник)

1. Самые распространённые германские танки той поры могли поражать большую часть легкобронированных советских машин с дистанции как в 1000 метров (при попадании в вертикальную бронеплиту), так и в 500 м под меньшими углами наклона брони. Заметим, правда, что к началу 40-х многие модификации советских Т-26, БТ, Т-28 и Т-35 имели башни конической формы и наклонные лобовые бронеплиты.

2. Лишь вооружённые 50-мм пушкой разновидности Pz. III могли подбить Т-34 – и то только с дистанции в 500 м и при попадании в вертикальные элементы бронезащиты (таковых было мало). Даже этот «панцер-убийца» не мог ничего поделать с танками КВ, а также с лобовой бронёй экранированного Т-28Э. Танк КВ бронебойный снаряд указанной германской машины не брал даже в борт и с дистанции в 500 м.

3. Самый тяжёлый немецкий танк лета 1941 года – Pz. IV F1 – мало подходил для боя даже с лёгкими советскими танками и мог поражать их лишь с дистанции в 500 метров. Советский танк непосредственной поддержки пехоты Т-28, вооружённый 76-мм «обрубком» КТ-28, имел ту же проблему.

4. Вооружённые пулемётами советские плавающие танки Т-37А, Т-38 и Т-40, а также немецкие Pz. I и не имевшие 20-мм пушек разновидности Pz. II годились лишь для ведения разведки и борьбы с пехотой противника. С точки зрения танкового боя они были абсолютно бесполезны и оказывались беззащитными при встрече с пушечными танками противника. По словам Ф. Гальдера, эти танки (по существу, танкетки) в 1941 году «превратились в обузу для войск».

А теперь посмотрим на аналогичную таблицу, составленную для советской бронетехники той поры.

Из неё вытекают следующие выводы:

1. Самые распространённые советские танки лета 1941 года – Т-26 и БТ – могли вести бой на равных (либо даже с явным преимуществом) примерно с половиной машин, имевшихся в распоряжении группировки Вермахта накануне операции «Барбаросса» – Pz. I, Pz. II, чешскими Pz. 35(t) и Pz. 38A (t). С чешскими и немецкими машинами, обладавшими более сильным бронированием, – Pz. 38E (t) (таких, согласно А. Лобанову, в первой половине 1941 года было изготовлено всего 275 штук: см. «Танковые войска Гитлера. Первая энциклопедия Панцерваффе», с. 39), а также, с модернизированными Pz. III – им «один на один» встречаться не следовало. Тем не менее, они могли спокойно поражать даже эти «панцеры» в неосторожно подставленные борта с дистанции в 500 м, которая, по воспоминаниям танкистов обеих сторон, являлось в то время самой распространённой дистанцией для начала танкового боя. Мало того, благодаря мощным двигателям и подвеске Кристи танки БТ обладали феноменальной манёвренностью, что в определённой степени нивелировало проблему, безусловно, устаревшего противопульного бронирования.

2. Согласно Приложению № 1, при борьбе с обладавшими повышенным бронированием «панцерами» трёхбашенный Т-28 с пушкой Л-10 сталкивался с теми же проблемами, что и лёгкие советские танки. Впрочем, если верить книге М. Коломийца «Сухопутные линкоры Сталина», во время испытаний в начале 1937 года бронебойный снаряд пушки Л-10 с расстояния в 1000 метров (километр) пробивал наклонённую под углом 30 градусов бронеплиту толщиной 50 мм (с. 47). Если это так, то Т-28Э, вооружённый более мощным орудием Л-10 и дополнительными броневыми экранами, являлся боевым аналогом Т-34-76: то есть с дистанции в 1000 метров мог поражать все танки противника в любой проекции. В свою очередь, даже оснащённые 50-мм орудием Pz. III J могли поразить Т-28Э лишь с дистанции в 500 м – и то только в борт, закрытый 40-мм бронёй.

3. Самые современные на тот момент советские машины – Т-34-76 и КВ-1 – являлись ещё более опасными «танкоубийцами»: их 76-мм пушки Л-11 были способны с дистанции в один километр пробивать броню любого немецкого танка той поры, оставаясь практически неуязвимыми для ответного огня. Вообще вне конкуренции находился вооружённый 152-мм орудием КВ-2: его бронебойный снаряд с дистанции в один километр пробивал вертикальную бронеплиту толщиной 110 мм. При попадании же его осколочно-фугасного снаряда большинство германских и чешских танков просто разваливались на части, а экипажи погибали.

Модернизированных – с 76-мм пушкой Л-10 – танков Т-28Э в западных округах Красной Армии на момент немецкого вторжения имелось порядка 200 («Сухопутные линкоры Сталина», с. 48); КВ-1 и КВ-2 – минимум 508, Т-34 – минимум 1024 (Р. Иринархов, «Красная Армия в 1941 году», с. 165). Итого – не менее 1732 машин, с которыми абсолютно всем германским «панцерам» образца 1941 года, если верить тактико-техническим характеристикам (а также самим немецким и советским ветеранам-танкистам), тягаться было просто не под силу. Мы уже говорили о том, что советские легкобронированные танки Т-26 и БТ в июне 1941 года действительно радикально уступали лишь танкам Pz. III J, оснащённым 50-мм лобовой бронёй и 50-мм орудием, и несколько уступали некоторому количеству чешских Pz. 38E (t) с улучшенным бронированием и 37-мм пушкой. Правда, даже потяжелевшие немецкие «панцеры», как уже упоминалось, на дистанциях свыше 500 метров всё равно были практически бессильны против Т-34, КВ и модернизированных Т-28Э. Согласно Виктору Суворову, «продвинутых» машин Pz. III J с 50-мм пушкой в распоряжении Вермахта на границе с СССР имелось 612 единиц («Святое дело», с. 312). Я пришёл к несколько большему числу – 707 штук – косвенным путём. Для этого пришлось взять общее количество условно средних немецких танков, приведённое Марком Солониным («22 июня. Анатомия катастрофы», с. 465) и вычесть из него имевшиеся в распоряжении германской армии вторжения 439 машин Pz. IV (по версии М. Барятинского: см. «Танки Второй Мировой», с. 136). Андрей Лобанов приводит похожую цифру – 712 танков Pz. III с 50-мм пушкой («Танковые войска Гитлера. Первая энциклопедия Панцерваффе», с. 329). В дальнейшем я буду исходить именно из данных Лобанова.

Фактически с появлением на поле боя «тигров» и «пантер» тогдашние Т-34 и КВ сразу устарели. Да и «старый добрый» Pz. IV, получивший к апрелю 1943 года 75-мм орудие и 80-мм лобовую броню, во многом сравнялся с Т-34-76 по своим боевым возможностям, по-прежнему, правда, значительно уступая в скорости, манёвренности и проходимости.

То, что лучшие средние германские танки не могли применяться «один на один» против лучших советских, автоматически свидетельствует о том, что немецкие «панцеры» образца лета 1941 года являлись устаревшими. Таким образом, у немцев повторилась ситуация лета 1940 года. Тогда, напомню, они попали в такое же положение, столкнувшись с хорошо бронированными французскими и британскими машинами. Подчеркну: как и в случае «битвы за Францию», продолжавшейся сорок дней, устаревшая бронетехника не помешала Вермахту в течение пяти месяцев почти полностью разбить кадровую Красную Армию, чьи танковые войска к тому же имели в несколько раз больше боевых машин, чем противник. Немцев вновь выручили общее превосходство в стратегии и тактике, 88-мм зенитки, 105-мм дивизионные пушки, устаревший пикирующий бомбардировщик Ju 87 и, самое главное, стратегические просчёты противника и его полное неумение использовать своё техническое превосходство.

Интересно, что ситуация лета 1940 года (с французскими Char 1 В bis и «Сомуа» S35) и лета 1941 года (с советскими Т-34 и КВ) повторилась и летом 1943 года: правда, наоборот. Теперь уже появившиеся на вооружении немецких танковых частей «тигры» и «пантеры», оснащённые прекрасными длинноствольными 75-мм и 88-мм пушками, могли с дистанции в полтора-два километра чуть ли не насквозь прошибать «тридцатьчетвёрки» и КВ-1С (не говоря уже о лёгких Т-60 и Т-70). В то же время советские танковые пушки Ф-34, стоявшие тогда на советских средних и тяжёлых машинах, не позволяли подбить «Тигр» даже с 500 метров, а «Пантеру» могли поразить только в борт: германских «кошек» защищала 85-мм лобовая броня. Отметим попутно, что Вермахту полученное качественное превосходство в бронетехнике помогло ненадолго, до весны 1944 года, когда в войсках появились первые советские Т-34-85 и ИС-2, – в итоге немцы проиграли битву под Курском, а до конца 1943 года Красная Армия освободила большую часть Украины. Советские бронетанковые войска взяли «германа» количественным превосходством и хоть как-то к тому времени налаженным взаимодействием с другими родами войск. Несмотря на «тигры» с «пантерами» и их подавляющее качественное превосходство над танками союзников, в 1943 году Вермахт прогнали из Северной Африки и с Сицилии. Но вернёмся в лето 1941 года…

«Блицкриг» не удался, и к концу 1941 года немцы лишились большей части первоначально вторгшихся в СССР танков. К осени назрела пора очередной модернизации. Не буду утомлять читателя перечислением всех деталей. Отмечу лишь, что одной из последних версий «тройки» стала модель 1942 года – Pz. III L. К тому времени лобовая броня танка увеличилась до 70 мм, на нём появилась удлинённая пушка калибра 50 мм, а вес увеличился до 22,7 т. На этом этапе «тройка» исчерпала потенциал дальнейшей модернизации и была снята с производства, так и не дотянув до боевых возможностей «тридцатьчетвёрки». Впоследствии её ходовая часть использовалась для создания всевозможных самоходных орудий. В этой связи не могу не упомянуть возникший в ходе моих изысканий вопрос: а зачем немцам вообще понадобился этот танк, и почему они ещё в конце 30-х не сконцентрировали все усилия на его более удачно задуманном собрате – Pz. IV? Как выяснилось, примерно тем же вопросом задался и А. Лобанов (см. «Танковые войска Гитлера. Первая энциклопедия Панцерваффе», с. 81). Ответа на него я пока нигде не нашёл…

Одна из последних модификаций немецкой «четвёрки» – Pz. IV J образца 1944 года. Этот танк получил лобовую броню толщиной 80 мм и 75-мм длинноствольное орудие, а его вес увеличился до 25 т. По сути он превратился в менее манёвренный аналог тогдашних «тридцатьчетвёрок». На всех Pz. IV до самого конца войны ставили всё тот же 300-сильный двигатель «Майбах» HL 120 TRM, что при значительном увеличении веса не могло не сказаться на проходимости и манёвренности этого танка на поле боя. Скажем, его удельная мощность к тому времени составляла 12 л. с./т – меньше не только, чем у Т-34-85 (15,4 л. с./т), но и чем у тяжёлых КВ-1С (14,1), ИС-2 (13), «Пантеры» (15,4) и даже «Тигра» (12,3 л. с./т). Танку был явно нужен более мощный движок – хотя бы в 400 «лошадей». Но, по тем или иным причинам, Pz. IV его так и не получил. Данный «панцер», несмотря на превосходную оптику и высокую техническую надёжность, так и не стал равным соперником советской «тридцатьчетвёрки». Он откровенно уступал её «утяжелённой» серии – Т-34-85. Интересно отметить изменение в весе между первой и последней сериями упомянутых немецких танков: с 15,4 до 22,7 т у Pz. III (то есть увеличение на 7,3 тонны) и с 17,3 до 25 т у Pz. IV (на 7,7 т). А теперь зададим себе вопрос: а имелись ли у Советского Союза лёгкие танки, которые при желании можно было превратить в средние?..

Почему Красная Армия могла обойтись без Т-34

Итак, был ли у Советского Союза накануне войны лёгкий танк с таким же потенциалом для последующей модернизации в средний, как у немецких Pz. III и Pz. IV? Берусь утверждать: да, был – это танк БТ. Начнём с того, что на протяжении 30-х годов «советский танк Кристи» и так подвергался непрерывной модернизации. Сначала на нём поменяли пушку – с первоначальной 37-мм на стандартное для большинства лёгких советских танков орудие калибра 45 мм. В 1935 году БТ-7 получил более мощный двигатель – М-17Т. К 1939 году на БТ-7М (он же БТ-8) установили 500-сильный дизель В-2 – такой же, как на Т-34 – и несколько улучшенное бронирование. На танках БТ-7А стояли короткоствольные 76-мм пушки КТ-28. На этом же танке, согласно М. Барятинскому, ещё в 1939 году были испытаны «полноразмерные» 76-мм пушки Л-11 и Ф-32. Танковая пушка Л-11, к слову, впоследствии устанавливалась на первые модификации Т-34 и КВ-1 («Танки СССР в бою. 1919–2009», с. 109). Впрочем, и без дальнейшей модернизации БТ-7, по мнению М. Барятинского, «был в состоянии на равных вести бой с немецкими танками – как лёгкими, так и средними» (там же, с. 133).

Если из лёгкого танка в средний можно было превратить гитлеровский 15,4-тонный Pz. III c 250-сильным бензиновым двигателем, 14,5-мм бронёй и 37-мм пушкой, то неужели то же самое нельзя было сделать со сталинским 14,7-тонным БТ-7М с 15–22-мм бронёй, 500-сильным дизелем и 45-мм орудием?.. Разумеется, можно! Резерв модернизации стоявших на вооружении «советских Кристи» наверняка был весьма значительным. При желании тысячи танков БТ-7М, БТ-7 и БТ-5 можно было вернуть на заводы и достаточно оперативно нарастить за счёт дополнительных экранов броню и, возможно, установить более мощную 76-мм пушку Л-11. Например, М. Барятинский считает, что бронирование танков БТ-7 можно было без проблем увеличить до 30 мм (там же, с. 138). Считаю, что М. Барятинский в этом вопросе слишком консервативен, и что на самом деле лобовое бронирование БТ-7 можно было довести до 60 мм, а бортовое – до 40 мм. Ведь смогли же нарастить до 50 мм лобовую броню совсем уж лёгкого «чеха» Pz. 38E (t) с 125-сильным двигателем (см. «Танковые войска Гитлера. Первая энциклопедия Панцерваффе», с. 39)! Я, кстати, не вижу причин, почему аналогичное мероприятие нельзя было проделать и в случае БТ-5, у которого была практически такая же ходовая часть, что и у БТ-7. Не будем забывать и о том, что лишь за счёт избавления от ставшего к концу 30-х анахронизмом колёсного движителя танк БТ можно было облегчить на целых полторы тонны! К слову, согласно М. Коломийцу, вес дополнительного экранирования гораздо большего по размерам трёхбашенного Т-28Э составлял примерно 4 тонны («Сухопутные линкоры Сталина», с. 120). А в статье «Броня была крепка и танки – быстры» М. Барятинского и М. Коломийца содержится и более конкретная информация: «В 1940 году, – пишут два «танковых» историка, – Мариупольскому металлургическому заводу им. Ильича была заказана первая партия комплектов навесной гомогенной брони для БТ-7М. Одновременно велись испытания танка, догруженного до массы в 19 т (чуть меньше, чем у Pz. III E/F), причём «“бегал” он довольно резво» («Моделист-конструктор», № 5, 1994). Даже потяжелев после установки дополнительной брони и новой пушки на 3–5 тонн, советские БТ намного превосходили бы все современные средние танки (включая и столь неприятно поразившие немцев французские Char B1bis и «Сомуа» S-35) по всем параметрам— энерговоооружённости, скорости, бронированию и бронепробиваемости.

Захваченные немцами советские легкие танки БТ-7. 1941 год (источник: http://waralbum.ru/1980/)

Даже потяжелев, «Волк» превосходил бы по своим параметрам любой танк, стоявший на вооружении всех стран мира того времени. Мало того, грозным противником был бы и любой «кондовый» БТ–5 или БТ–7 с 45–мм пушкой.

Назовём наш условный «глубоко модернизированный» БТ «Волком» и прикинем на глаз его характеристики. Добавив в весе максимум 5 тонн, получив 76-мм пушку Л-11, бронирование до 60–40 мм, он весил бы около 19 тонн, имел бы удельную мощность (мощность двигателя, делённая на вес), равную 26,3 (18,7 у Т-34-76) и, будучи неуязвимым для всех немецких танков начального периода войны, смог бы спокойно поражать их с дистанции в один километр. И этот «Волчонок», навесь на него дополнительную броню, мог бы летом 1941 года стать ещё более грозным противником для немцев даже с родной «сорокопяткой». Ведь с расстояния, скажем, в 500 метров, оставаясь полностью неуязвимым для немецких 50-мм пушек, он смог бы подбивать более половины германских танков.

Любопытно, что подобная «ограниченно-стихийная» модернизация в ходе войны осуществлялась как минимум в одном случае: в ходе обороны Одессы. Так, Андрей Кравченко в статье «Лёгкий танк БТ-7» сообщает: «Достаточно яркий след оставили танки БТ-7 при обороне Одессы. Танки Приморская армия получала, прежде всего, из ремфонда Южного фронта. Первый эшелон (12 танков БТ-7) поступил в Одессу в первых числах августа 1941 года. Танки восстанавливались на заводе им. Январского восстания. Где проходили капремонт и экранировку (по инициативе представителя бронетанкового отдела Приморской армии ст. лейтенанта Г. Пенежко) 30-мм листами корабельной стали, запас которых был на заводе им. Марти. Экранировался корпус и башня, экраны служили неплохой защитой от румынских батальонных орудий. Танки с экранированной башней (листы полуметровой ширины устанавливались по обе стороны от маски орудия) имели причудливо-устрашающий вид. Всего за время обороны было отремонтировано и поставлено в строй 42 танка. Преимущественно БТ-7 и БТ-5. В ходе боёв танки БТ-7 и БТ-5 успешно боролись с лёгкими немецкими Pz. II, средними Pz. III, Pz. 38(t) и даже французскими танками, стоявшими на вооружении 4-й румынской армии» (http://www.battlefield.ru/ru/tank-development/26-light-tanks/28-bt7.html? start=12).

В этой связи предлагаю посмотреть на эволюцию британских «кузенов» БТ – крейсерских танков. Первый британский Кристи – это Mk. III, появившийся на свет в 1938 году. Его вес – 14,2 тонны. На нём были установлены пушка калибром 40 мм и авиационный двигатель «Либерти» мощностью 345 л. с. Его бронирование – 6–14 мм, а максимальная скорость – 50 км/ч. Похуже, конечно, чем советские аналоги – БТ-5 или тем более БТ-7 (слабее пушка, двигатель, броня; незначительный запас хода), но тоже весьма грозная машина. Особенно, если её использовать по прямому назначению – для того, чтобы наносить удары по вражеским тылам после прорыва обороны пехотой и тяжелобронированными пехотными танками. Но война для Великобритании – как и для СССР – началась несколько иначе, чем рассчитывали англичане: это немецкие «панцеры» рвали тыловые коммуникации союзников, а не наоборот. Требования изменились, а потому уже в 1939 году в войсках появились крейсерские серии с усиленным бронированием – 19,3-тонный Mk. VI «Крусейдер II» (лобовая броня – 49 мм, борт – 21 мм, башня – 24–51 мм). Впрочем, хотя эти машины в целом честно послужили британской армии в Северной Африке, их основные недостатки – слабая 40-мм пушка, относительно «чахлый» двигатель «Либерти», тонкая боковая броня и предрасположенность к поломкам в самый неподходящий момент – не позволили им стать настоящими «доминаторами» африканской пустыни. Эта роль сначала досталась топорно сконструированным, но относительно тяжелобронированным и вооружённым 75-мм пушкой американским «грантам», а потом и более удачно сделанным «шерманам».

На этом англичане не успокоились, и в 1942 году в войска поступил утяжелённый крейсерский танк Мк. VII «Кавалер». Он весил 27 тонн, имел пушку калибра 75 мм и максимальное лобовое бронирование 76 мм. Правда, двигатель и подвеска у него остались те же, а потому скорость по шоссе снизилась до совсем не «крейсерских» 39 км/ч, а надёжность стала ещё хуже, чем у «Крусейдера». Но англичане не опустили руки: в том же 1942 году был создан крейсерский танк Mk. IV «Кромвель». Этот «продвинутый» «Кристи» уже прочно зацепился в категории средних танков: он весил 27,8 тонны, на нём стоял 608-сильный двигатель «Метеор» и лобовое бронирование 64 мм (на более поздних модификациях броню нарастили до 101 мм). Его скорость по хорошей дороге вновь вызывала уважение – 64 км/ч. Впрочем, будучи вполне адекватной для борьбы с лёгкими и средними танками противника, пушка «Кромвеля» всё равно оставалась бесполезной для того, чтобы сражаться с танками тяжёлыми. Не отвечали требованиям и вертикально расположенные – как у «Тигра» – броневые листы. Надо сказать, что с первого взгляда «Кромвель» вообще сильно напоминает Pz. VI.

И вот, к концу войны – в 1944 году – родился венец британского «кристизма» – 35,8-тонный крейсерский танк «Комета», который англичане называют своим лучшим танком Второй Мировой. Возможно, так оно и было: будучи весьма похожей на «Кромвель», «Комета» была, тем не менее, оснащёна более мощной 77-мм длинноствольной пушкой и 76-мм лобовой бронёй. Скорость танка, конечно, упала, но всё равно осталась на уровне 47 км/ч по автобану (думаю, что с удельным давлением на грунт в 0,97 кг/кв. см «Комета» было трудновато идти по грязи и снегу). Теоретически «Комета» могла сходиться один на один с «Пантерой» и даже с «Тигром», но… активно участвовать в боях ей так и не пришлось. Зато англичане гордо выкатили её на берлинский парад 7 сентября 1945 года в честь победы союзников. Правда, там его полностью затмил тоже не успевший много повоевать советский супертанк ИС-3. «Комета» оставалась на королевской службе вплоть до 1958 года (в Южной Африке – до конца 70-х) и послужила базой для создания более современного универсального танка «Центурион», воевавшего в составе многих армий до начала 80-х. Вот такая судьба у «британского БТ»…

Танки «Комета» переправляются через реку Везер возле города Петерсхаген. 7 апреля 1945 года (источник: https://wiki. warthunder.ru/index. php? title=Comet_I)

Почему же по-иному всё сложилось у БТ советского?.. Почему его не подвергли дальнейшей модернизации? Почему не появились на свет гипотетические «волки» и «волчата»? Согласно книге М. Барятинского «Т-34 в бою», такая задача конструкторам танков ставилась ещё в 1935 году: следующим этапом в развитии быстроходных танков должен был стать БТ-9 с 76-мм длинноствольной пушкой и дизелем В-2 (с. 22). Впрочем, техническое задание предусматривало бронирование в 13–25 мм, что, разумеется, перестало отвечать реалиям времени уже к концу 30-х. В конце 1937 года под руководством конструктора Н. Цыганова на основе ходовой части танка БТ-7 был построен первый экземпляр танка БТ-СВ-2 «Черепаха», примером для изготовления «футуристической» угловой брони которого послужил французский танк FCM 36 (там же, с. 24). У этой вполне перспективной машины предусматривалось бронирование 45–55 мм, а её вес мог составить 24–25 тонн. Но в начале 1938 года Цыганова – как и многих других «вредителей» – арестовали, и проект был похоронен. Весной – летом 1938 года в СССР решили создать БТ-20 – танк, гораздо более приспособленный к ведению современной войны, чем так и не появившийся на свет БТ-9. Именно в свете этих решений Автобронетанкового управления РККА и Комитета обороны СССР возникли гусенично-колёсный прототип А-20 и чисто гусеничный А-32. Последний в итоге и превратился сначала в Т-32, а затем в знаменитый Т-34, принятый на вооружение 19 декабря 1939 года вместе с тяжёлым танком КВ и плавающим Т-40.

Т–34 – это «побочная», но весьма удачная ветвь на древе глубокой модернизации танков БТ. В отличие от британских «крейсеров», в советском танкостроении качественный скачок – фактически к универсальному танку нового поколения – произошёл на несколько лет раньше.

Впрочем, несмотря на главный присущий ему недостаток – слабое бронирование – танк БТ полностью годился для выполнения своей главной задачи. А она, напомню, заключалась в том, чтобы, вырвавшись на оперативный простор европейских дорог, по-волчьи терзать нежное вражеское подбрюшье – перерезать коммуникации, захватывать склады, железнодорожные станции и аэродромы, распугивать подходящих к фронту резервистов противника, расстреливать грузовики, локомотивы и цистерны с горючим, водружать красный флаг на кирхах и ратушах. Вот как описывает назначение крейсерских танков британский историк Сэмюэль У. Митчем (Samuel Mitcham): «их функции были теми же, что у кавалерии в прошлом: избегать решительных столкновений и действовать во вражеском тылу. Они должны были иметь дело со слабо бронированными автомобилями, грузовиками и т. п. Согласно британской доктрине такой танк мог обойтись лёгкой бронёй (так как не предназначался для танковых дуэлей), однако должен был иметь достаточно высокую скорость» («Величайшая победа Роммеля», с. 64). Добавим, что советская доктрина боевого применения БТ была практически такой же. Упомянем и о том, что с подобной «крейсерско-рейдерской» задачей в 1945 году в Германии вместо БТ прекрасно справлялся его потомок – универсальный танк Т-34-85. Пришла мне в голову и другая мысль: даже сегодня, в начале ХХI века, одна рота теперь уже действительно давно устаревших танков БТ, попавшая на территорию, скажем, франкфуртского аэропорта, смогла бы за час «поработать» так, что нормальную деятельность он смог бы возобновить не раньше, чем через месяц. А экономический ущерб от такого «визита» исчислялся бы миллиардами евро…

На БТ-2 и БТ-5 стояли вполне приличные двигатели М-5 – советский аналог английского «Либерти»: такой же ставили на британские «крейсеры» как минимум до конца 1942 года. БТ-7 оснащали уже более мощным двигателем М-17Т – лицензионным аналогом германского авиационного BMW VI. Танки самой «продвинутой» серии советских «крейсеров» – БТ-7М – имели такой же дизель В-2, что и Т-34. Многие из них оснащались зенитным пулемётом на турели: немаловажное по тем временам преимущество. БТ-7М имели феноменальный запас хода – 600–700 км, что в сочетании с такой же феноменальной скоростью – 62–86 км/ч – делало их идеальной машиной для глубоких прорывов. В отличие от британских «крейсерских», танки БТ обладали хорошо отработанной ходовой частью и, соответственно, более высокой надёжностью. Согласно книге М. Барятинского «Т-34 в бою», в Испании танки БТ-5, выдвигаясь на Арагонский фронт, без особых поломок совершили 500-километровый марш (с. 41). Полтора года спустя, уже в Монголии, БТ-7 6-й танковой бригады совершили 800-километровый марш к Халхин-Голу на гусеницах, и тоже почти без поломок (там же). Танки БТ достойно сражались и во время разгрома Квантунской армии в 1945 году, преодолев Большой Хинган и нанеся решительное поражение японцам вместе с «тридцатьчетвёрками» и американскими «шерманами». Марк Солонин сообщает, что «танковые бригады прошли тогда 820 км через горный хребет Большой Хинган со средним темпом марша 180 км (!) в день. Старые “бэтэшки” (самые свежие из которых были выпущены пять лет назад) выдержали и такое испытание. И, что кажется совсем уж невероятным, – после тяжелейшего форсированного марша, после боёв с отдельными группами японских войск, более 80 % танков (по состоянию на 30 сентября 1945 г.) были исправны!» («25 июня. Глупость или агрессия?», с. 304). Предлагаю запомнить эту интересную информацию – до того момента, когда мы будем говорить об «ограниченном моторесурсе» советских танков накануне войны…

В июне 1941 года БТ (как, впрочем, и Т-26) вполне годился для борьбы с подавляющим большинством немецких «панцеров» – за исключением, пожалуй, последних моделей Pz. III, получивших после войны во Франции 50-мм лобовую броню и 50-мм пушку. Но таковых в танковых группах германской армии вторжения, как уже говорилось выше, было всего лишь порядка 600–700 единиц. Да и с ними, при правильном ведении дела, можно было справляться, используя преимущество БТ в скорости и манёвренности, тактику борьбы из засад, тесное взаимодействие с более тяжёлыми типами танков и другими родами войск – пехотой, артиллерией и штурмовой авиацией. Собственно, именно это и делалось во время битвы за Москву осенью 1941 года: чтобы убедиться в этом, предлагаю почитать воспоминания М. Е. Катукова «На острие главного удара». Тот довольно часто упоминает БТ-7 (скажем, см. с. 81–83). Судя по тону и количеству высказываний легендарного советского танкиста, танки БТ вполне достойно проявили себя в составе его танковой бригады. Ему вторит и К. К. Рокоссовский: «Хорошо показали себя танки БТ-7: пользуясь своей быстроходностью, они рассеивали и обращали в бегство неприятельскую пехоту» («Солдатский долг», с. 37). Он, правда, сетует на то, что танки эти несли большие потери, поскольку «горели как факелы» (там же)[3 - В июне 1941-го недавно освобождённый из ГУЛАГа Константин Константинович являлся командиром «недоделанного» 9-го мехкорпуса. Закончил войну Маршалом Советского Союза, командующим 2-м Белорусским фронтом, став в ходе войны, пожалуй, лучшим полководцем Красной Армии.].

Командующий 16-й армией генерал-лейтенант К. К. Рокоссовский во время битвы под Москвой. 1941 год (источник: http://vivovoco. astronet.ru/ VV/ JOURNAL/ NEWHIST/ ROCK. HTM)

А вот что Герой Советского Союза Катуков, бывший в начале войны командиром 20-й танковой дивизии 9-го механизированного корпуса Рокоссовского, рассказывал о первом бое дивизии с немцами: «Первый бой произошёл 24 июня у местечка Клевань. Разведка сообщила, что по соседству расположились на отдых моторизованные части 13-й танковой дивизии противника. После изнурительного марша солдаты валились с ног от усталости, но времени на отдых не было. Дивизия получила приказ атаковать врага… Но в этом первом неравном бою мы потеряли все 33 наши учебные “бэтушки” (прим. автора: речь идёт о БТ-2 и БТ-5). Наши БТ не представляли собой грозной силы, к тому же использовали мы их неправильно. С такими быстроходными, но слабобронированными машинами нельзя было ввязываться в открытый бой. Но горький урок не прошёл даром: и не только потому, что за каждый наш танк немцам пришлось заплатить по нескольку (!) танков…» (там же, с. 14). Секундочку! Если устаревшие БТ – такой «хлам», то каким образом советским танкистам удалось одержать в этом первом бою победу над немцами?.. Да ещё и заставить заплатить такую цену?! Читаем дальше: «Обойдя сожжённые и подбитые танки врага, я увидел, что они сделаны не только в Германии. Кроме немецких Pz. II (прим. автора: сами же немцы называли их «жестяными гробами»), Pz. III, Pz. IV, здесь были и чехословацкие машины завода “Шкода”, и французские “Рено” и даже захваченные в Польше танкетки английских заводов “Карден-Лойд”» (там же).

Советские быстроходные танки БТ-5 в 1939 году (источник: http://wio.ru/tank/tank-bt5. htm)

Английские «кузены» БТ – «крейсерские» танки «Крусейдер» – вполне достойно служили в Северной Африке, где британские танкисты в полной мере использовали их основное преимущество – скорость и способность появляться там, где их не ждал противник. Да, у них тоже – как и у советских БТ – было слабое бронирование. Но, как и в ходе начального этапа Великой Отечественной, этот фактор сказывался, когда не предназначавшийся для выполнения подобных задач лёгкий танк использовался в упрямых, часто бессмысленных – «волна за волной» – лобовых атаках на позиции противотанковой артиллерии или немецких танков с более тяжёлым бронированием. Напомню, что в июне – августе 1941 года Красная Армия таким образом потеряла не только многие тысячи лёгких танков БТ, Т-26, Т-37А и Т-38, но и две сотни модернизированных Т-28Э, все Т-35, а также порядка двух тысяч «непробиваемых» Т-34 и КВ. Великими «уравнителями» немцев во Франции, Африке и России стали их подавляющее превосходство в стратегии и тактике, пробивавшая «всё на свете» 88-мм зенитная пушка и тихоходный пикирующий бомбардировщик Ju-87. Несмотря на не самые выдающиеся боевые качества даже «продвинутых» моделей Pz. III и Pz. IV, сочетание вышеуказанных факторов позволяло Вермахту примерно до середины 1942 года раз за разом справляться с гораздо более сильным и лучше вооружённым противником на всех театрах военных действий.

Ещё одна причина, по которой Красная Армия летом 1941 года в принципе вполне могла обойтись без Т-34 и КВ, – это наличие у неё другого среднего танка – трёхбашенного Т-28. К 1940 году эта замечательная машина прошла несколько модернизаций. В Приложении № 1 последний предвоенный вариант Т-28 обозначен буковкой «Э» – имея в виду то, что на него поставили дополнительные бронеэкраны. С 1938 года на многие (но не все) модернизируемые и вновь выпускаемые Т-28 ставили и новую 76-мм пушку Л-10, способную – согласно М. Коломийцу – пробить броню любого немецкого танка той поры. Специально для Т-28 и Т-35 был создан и форсированный до 650 л. с. мотор М-17Л. «Устаревший» Т-28Э обладал вполне современными боевыми характеристиками, которые были либо такими же (скорость, бронирование), как и у самых на то время новейших Pz. IVF1, либо превосходили ТТХ ближайшего конкурента – например, по бронепробиваемости пушки, мощности двигателя/энерговооружённости и удельному давлению на грунт. К началу войны на Т-28 были устранены и часто свойственные новым типам танков «детские болезни» – вроде проблем с двигателем, ходовой частью и электрооборудованием. Последнее представляется особенно важным в свете не устранённых конструкционных недостатков, от которых страдали «тридцатьчетвёрки», выпускавшиеся в 1940–1943 годах. Внимательно посмотрев на таблицы Приложения № 1, можно смело сказать, что Т-28Э последней серии, оснащённый 76-мм пушкой Л-10, был грозной боевой машиной, превосходившей по основным параметрам любой танк мира того времени, кроме советских же Т-34 и КВ. Причём это превосходство сохранялось ещё в течение как минимум года – пока на поле боя не появились модернизированные германские «четвёрки» Pz. IVF2 с усиленной бронёй и более мощной 75-мм пушкой, а также «кромвели» и «шерманы». Во время тяжелейшей Зимней войны с Финляндией трёхбашенные Т-28 показали себя с самой лучшей стороны, сыграв большую роль в прорыве линии Маннергейма – то есть выполнили именно ту задачу, для которой и предназначались при создании.

Вот что пишет по этому поводу в книге «Сухопутные линкоры Сталина» Максим Коломиец: «Несмотря на то, что эти машины проектировались по требованиям начала 30-х годов, они показали себя с самой лучшей стороны. Т-28 превосходили все остальные танки по проходимости – на второй передаче они свободно двигались по снегу глубиной 80–90 см, лучше преодолевали рвы, эскарпы и другие препятствия» (с. 115). «Бои в Финляндии показали, – продолжает он, – что Т-28 является надёжной и ремонтопригодной машиной, несмотря на суровые географические и климатические условия эксплуатации, артиллерийские обстрелы и минные поля… Из 487 потерянных танков в ходе боёв было восстановлено 386, что составляет 80 % потерь… По документам, некоторые машины ремонтировались в ходе боёв до 5 раз…» (там же, с. 116).

Несмотря на вроде бы пожароопасный двигатель М–17Т, танки Т–28 при пробивании брони или подрывах на минах, как правило, не сгорали. Именно поэтому после боя удавалось восстановить 80 % подбитых и повреждённых машин…

…По сочетанию основных оценочных параметров – подвижности, вооружению и броневой защите – танк Т–28 был в 1930–е годы сильнейшим средним танком в мире.

В ходе Великой Отечественной усиленную экранами броню Т-28Э немецкие танковые 50-мм пушки не могли пробить точно так же, как и броню Т-34 и КВ. Об этом, в частности, свидетельствует фото танка этой модели на странице 140 упомянутой книги М. Коломийца – со следами многочисленных снарядных попаданий 37–50-мм снарядов, но полным отсутствием пробоин (этот танк немцы остановили, перебив гусеницу).

«Дольше всего, – пишет М. Коломиец, – в боевых частях Красной Армии Т-28 “прожили” в составе 14-й армии Карельского фронта, действовавшей в Заполярье (прим. автора: то есть на единственном участке фронта, где Красная Армия практически не отступала и где поломавшиеся и повреждённые танки не доставались противнику). По донесениям командования, “при использовании наших танков особый эффект давали танки Т-28”» (там же, с. 165). Интересно, что семь из двенадцати захваченных финнами танков Т-28 эксплуатировались до 1951 года (и это без запчастей к ходовой части и двигателю М-17!). И немудрено: «В целом, – резюмирует М. Коломиец, – конструкцию танка Т-28 можно признать достаточно совершенной для своего времени. Состав и расположение вооружения, применительно к концепции многобашенной компоновки, были оптимальными… При довольно большом соотношении длины к ширине – 2,04 – манёвренные качества Т-28 были неплохими и по ряду параметров (особенно по скорости) приближались даже к аналогичным характеристикам лёгких танков БТ! Подвеска танка, при всей её громоздкости, в целом работала надёжно… Что касается боевого использования Т-28, то у автора нет сомнений, что трёхбашенная схема, выбранная для танка “качественного усиления основных танков РККА при прорыве сильно укреплённых оборонительных полос”, себя полностью оправдала… Экранировка Т-28 уравняла их по бронированности с танками Т-34… Воевать на Т-28 было можно, и весьма успешно…» (там же, с. 168–171).

Это, кстати, ответ тем «экспертам», которые утверждают, что до появления Т-34 лучшим средним танком мира являлся лёгкий французский S35 «Сомуа»: сравните ТТХ, господа…

Колонна советских танков Т-28 на марше в Финляндии. Зима 1940 года (источник: http://tanki-v-boju.ru/tank-t-28/)

Можно ли было модернизировать Т-28 и дальше? Думаю, да. Прежде всего, имея в виду новые требования, танк можно было сделать однобашенным, усилив за счёт сэкономленного веса бронирование и поставив на него новую основную башню на троих человек с ещё более мощным орудием, чем 76-мм пушка Л-10. По словам Виктора Суворова, «Т-28 имел достаточный конструктивный задел, чтобы на нём поставить 85-мм пушку Ф-39 с длиной ствола 52 калибра. Танк успешно прошёл испытания с такой пушкой» («Самоубийство», с. 225). Наконец, при желании на него можно было установить уже выпускавшийся в массовом порядке 500-сильный дизель В-2. Если бы не «вписался» В-2, то ничего страшного не случилось бы: 650-сильный М-17Л являлся вполне приемлемой альтернативой. Почему это не сделали?.. Почему, наконец, к началу войны Кировский завод-изготовитель не выпускал для этого танка запчасти? И не только для него, но и для тяжёлого пятибашенного Т-35? Да потому, что полностью перешёл на выпуск ещё более замечательного танка – КВ. Сейчас понятно, что это решение было полностью оправданным. Да, в приграничных округах немцам достались десятки так и не отремонтированных (и, отметим, не эвакуированных вовремя в тыл) Т-28, но зато танковая промышленность сумела сконцентрировать усилия и наладить крупномасштабное производство танков нового поколения – КВ и Т-34.

Как это ни странно, но определённым потенциалом для дальнейшей модернизации обладал и лёгкий танк непосредственной поддержки пехоты Т-26. Этот вывод напрашивается при изучении истории итальянского танкостроения в годы Второй Мировой войны. Так, первым более или менее достойным внимания итальянским танком стал Carro Armato М11/39 образца 1938 года, в основу компоновки которого была положена схема хорошо знакомого нам британского «Виккерс, 6-тонный» («Танки Второй Мировой», с. 175). Он весил 11 тонн, имел бронирование 30–15 мм, 37-мм пушку и 125-сильный дизель Fiat SPA 8T. Экипаж – 3 человека, максимальная скорость – 32 км/ч, запас хода – 210 км. По многим показателям – практически копия советского Т-26 и польского 7ТР. Танки М11/39 производились в ограниченном количестве, службу проходили в Северной Африке, где и остались на полях сражений, будучи уничтоженными британскими противотанковыми пушками и тяжелобронированными танками «Матильда II». В 1940 году появился более «продвинутый» вариант – Carro Armato М13/40. Его ТТХ: вес – 14 тонн; экипаж – 4 человека; пушка – калибра 47 мм; бронирование – 30–25 мм; двигатель – 125-сильный дизель; максимальная скорость – 30 км/ч, запас хода – 210 км. С виду – «вылитый» Т-26. По словам М. Барятинского, эти итальянские танки находились на вооружении лучшей танковой дивизии Дуче – «Ариете» – и «могли на равных вести бой с английскими “крейсерами” (там же, с. 178). Правда, они по-прежнему были бессильны против тяжелобронированных «матильд». Следующий шаг в итальянской концепции «Виккерс, 6-тонный» – это танк Carro Armato M14/41. От предшественника он отличался лишь более сильным – в 145 л. с. – дизелем и, соответственно, более высокой скоростью – 32 км/ч. В 1942 году на свет появился ещё более «продвинутый» итальянский «Виккерс» – М15/42. Его вес – 15 т, бронирование – 30–25 мм, пушка – 47 мм, двигатель – 190 л. с. Дизель заменили на карбюраторный мотор – по просьбе немцев, воевавших вместе с итальянцами в Северной Африке и хотевших унифицировать снабжение топливом. Скорость этого танка увеличилась до 40 км/ч, а запас хода – до 220 км. Но и это, как оказалось, не являлось пределом: в 1943 году родился самый «навороченный» потомок «Виккерса, 6-тонного» – танк Carro Armato P40, сделанный на основе ходовой части танков серии «М». Его масса – 26,4 т (как у первой «тридцатьчетвёрки»), экипаж – 5 человек, пушка калибра 75 мм, бронирование – 50–40 мм, двигатель – 330 л. с., скорость – 40 км/ч, запас хода – 280 км/ч. После оккупации Италии немцами этот танк (вместе с упомянутым выше М15) производился по германскому заказу для формирований «Ваффен СС». По мнению М. Барятинского, по боевой эффективности Р40 являлся примерным эквивалентом Pz. IV ранних выпусков – то есть тех, что пересекли советско-германскую границу 22 июня 1941 года (тамже, с. 188). На самом деле, как вытекает из анализа ТТХ, его возможности были даже выше, чем, скажем, у Pz. IVF1 образца 1941 года, но на заключительном этапе войны данная машина всё равно не отвечала требованиям времени и была явно устаревшей. Могли ли в СССР пойти по тому же пути и попытаться превратить Т-26 в Т-34 (или как минимум в аналоги германских Pz. III и Pz. IV)?.. В этой связи М. Барятинский подсказывает следующее: «в 1940 году был проведён последний цикл изменений конструкции танка Т-26. На часть машин во время войны с Финляндией установили экраны. Цементированную броню подбашенной коробки толщиной 15 мм заменили на гомогенную толщиной 20 мм. Кроме того, ввели унифицированный смотровой прибор, новый погон башни и бакелетирование топливных баков. Масса Т-26 с экранами превысила 12 т» («Танки СССР в бою. 1919–2009», с. 70). Иными словами, в СССР вполне могли пойти по пути итальянцев, но – слава Богу! – не пошли…

В общем и целом предвоенные танки СССР – плавающие Т-37А и Т-38, пехотные Т-26, быстроходные БТ, многобашенные Т-28 и Т-35 – не только ничем не уступали зарубежным аналогам того времени, но часто превосходили их по главным боевым параметрам. Стыдиться этих вполне адекватных боевых машин – как практически все советские мемуаристы – по меньшей мере, некорректно. За создание более 20 тысяч танков этих типов народы СССР заплатили огромную цену: из-за них уморили голодом миллионы украинских и русских крестьян. Чтобы создать самый большой в мире парк самых современных танков, коммунисты заставили своих сограждан жить в бараках, работать без выходных и кушать друг друга. Уничижительные комментарии Жукова в отношении боевых качеств Т-26 и БТ недостойны порядочного человека. Они являются попыткой отвлечь внимание читателей от реальных причин небывалого в истории поражения, нанесённого Вермахтом Красной Армии летом 1941 года.

Часть 2

Страсти по «Микки-Маусу»

Т-34: развенчанный миф?…

Теперь поговорим о, без преувеличения, культовом советском танке Т-34. Во время работы над данным томом я прочитал ряд весьма занимательных книг, заставивших меня взглянуть на «тридцатьчетвёрку» под несколько иным углом. Прежде всего, я имею в виду уже упоминавшиеся выше книги «Т-34 в бою» М. Барятинского и «Всё для фронта?» М. Зефирова и Д. Дёгтева. Впервые ознакомившись с изложенными в них «неканоническими» фактами, касающимися легендарного танка, я испытал шок и неверие, подобные тем, что уже пришлось пережить много лет назад, – когда впервые прочитал «Ледокол» и «День М» Виктора Суворова. Вот, например, краткая суть приведённого М. Барятинским на страницах 61–70 его книги «Т-34 в бою» советского отчёта об испытаниях уже поступившего в производство танка Т-34. Испытания эти были проведены на полигоне в Кубинке в ноябре – декабре 1940 года, то есть за полгода до начала войны: