Война моторов: Танковая дубина Сталина. 100 часов на жизнь (сборник)

К моему недоумению, М. Барятинский, в отличие от меня, практически полностью процитировавший те же самые страницы книги Кареля, последнюю – и во многом ключевую! – фразу решил опустить, прокомментировав всё остальное следующим образом: «Как видим, отзывы достаточно сдержанные, уважительные, но спокойные. Без истерики по поводу “неуязвимых русских чудо-танков”, сеющих ужас и панику» («Т-34 в бою», с. 187). Честно скажу: меня подобная выборочность насторожила. Удивили меня и комментарии М. Барятинского в отношении положительных отзывов о советских танках «Клейста, Шнейдера, Гудериана и других» и «дежурного перечня из надёрганных из разных источников и вырванных из контекста цитат» (там же, с. 188). Оказывается, Клейст писал хвалебные слова о Т-34, сидя во Владимирской тюрьме (соответственно, находился под давлением), фон Миллентин вообще не писал, а Шнейдер и Гудериан «в бою с Т-34 никогда не участвовали»… Что ж, лично я цитат не «дёргал», а честно использовал то, что нашёл в собственной библиотеке: воспоминания Шнейдера, Клейста и Миллентина в ней, к сожалению, отсутствуют. Зато хватает мемуаров других немецких офицеров и генералов. Так вот: вне зависимости от того, кто из них у кого сидел (скажем, фон Люк провёл в советских лагерях несколько лет), писали они, в принципе, одно и то же. Большая часть этих воспоминаний в советское время характеризовались как «тенденциозные» и «реваншистские». Так, чтобы опровергнуть слова своего бывшего оппонента, маршал Ерёменко после выхода «Воспоминаний солдата» Гудериана не поленился и целую отдельную книгу сочинил. А то, что М. Барятинский написал об отзывах Гудериана, я считаю просто некорректным.

Чтобы не быть голословным, процитирую страницу 378 «Воспоминаний солдата»: «…в ноябре 1941 г. видные конструкторы, промышленники и офицеры управления вооружения приезжали в мою танковую армию для ознакомления с русским танком Т-34, превосходящим наши боевые машины… Предложения офицеров-фронтовиков выпускать точно такие же (!) танки, как Т-34, для выправления в наикратчайший срок чрезвычайно (!) неблагоприятного положения германских бронетанковых сил не встретили у конструкторов никакой поддержки. Конструкторов смущало, между прочим, не отвращение к подражанию, а невозможность выпуска с требуемой быстротой важнейших деталей Т-34, особенно алюминиевого дизельного мотора. Кроме того, наша легированная сталь, качество которой снижалось отсутствием необходимого сырья, также уступала легированной стали русских». Отметим: здесь речь идёт об отставании не абы каком, а технологическом. И хотя сам Гудериан, будучи командующим танковой группой (армией), в бой против Т-34 не ходил (согласимся: «не царское это дело»), но мнение он озвучивает не своё, а офицеров-фронтовиков.

Теперь приведу фрагменты немецкой «Инструкции для всех частей Восточного фронта по борьбе с русским Т-34», выпущенной 26 мая 1942 года командованием мобильных войск (Schnellen Truppen) Вермахта: «…Т-34 быстрее, более манёвренный, имеет лучшую проходимость вне дорог, чем наши Pz. III и Pz. IV. Его броня сильнее. Пробивная способность его 7,62-см орудия превосходит наши 5-см и 7-см орудия. Удачное расположение наклонных бронелистов увеличивает вероятность рикошета… Борьба с Т-34 нашей пушкой 5 см KwK 38 возможна только на коротких дистанциях стрельбой в бок или корму танка… необходимо стрелять так, чтобы снаряд был перпендикулярен поверхности брони» («22 июня. Анатомия катастрофы», с. 202). Заметим, что упомянутые советы германским солдатам увидели свет весной 1942 года – как раз тогда, когда, по словам М. Зефирова и Д. Дёгтева, Т-34 якобы полностью утратил своё преимущество в бронировании, а по мнению М. Барятинского – «в значительной степени потеряли боеспособность».

Сравнивая написанное о Т-34 Г. Гудерианом – пожалуй, главным немецким экспертом в данной области – с тем, что написали М. Барятинский, М. Зефиров и Д. Дёгтев, я, признаться, задаю себе вопрос: а об одном ли и том же танке идёт речь? Да нет, вроде всё правильно: Т-34-76… Но тогда возникает иной вопрос: почему современные российские историки нахваливают Pz. III и Pz. IV, когда самый, казалось бы, заинтересованный в том же немецкий полководец, всегда весьма скупо хваливший что-либо советское, прямо говорит о Т-34: «превосходящий наши боевые машины»? Да ещё и приводит, прямо скажем, обидную просьбу своих подчинённых к германским конструкторам – скопировать столь вроде бы несовершенный танк. И ведь таки скопировали! Но об этом чуть позже…

Pz. T-34 747 (r) на германской службе

12 сентября 1941 года генерал-инспектор моторизованных войск Вермахта Брейт докладывал начальнику немецкого генштаба Гальдеру о поездке в группу армий «Юг». Ф. Гальдер делает в своих дневниках следующую запись: «Русский танк Т-34 (25 тонн) очень хорош и быстроходен. К сожалению, не захвачено ни одного пригодного образца этого танка» (т. 3, книга 1, с. 341). Признаться, последнее утверждение меня удивило: как так, Вермахт воюет с Красной Армией третий месяц, его солдаты уничтожили или захватили невредимыми сотни Т-34, и ни один из них не оказался исправным?.. Может, они действительно, как писали М. Барятинский, М. Зефиров и Д. Дёгтев, были полным барахлом – таким, что даже будучи абсолютно новыми, успели вконец поломаться? Да так, что не подлежали восстановлению?.. И тут я вспомнил о «тридцатьчетвёрках», которые старательно вытаскивали из грязи танкисты Рауса весной 1943 года. Неужели немцы действительно использовали советские машины – да так, что часто «зажимали» их у себя в частях, не сдавали на трофейные склады и не торопились докладывать по команде?..

Вот что мне удалось узнать на этот счёт, набрав для поиска в Интернете фразу «T-34 in German service» («Т-34 на немецкой службе»)… Помимо прочего, сайт www. achtungpanzer. com сообщает следующую информацию о Pz. T-34 747 (r) (немецкое обозначение захваченных Т-34 первых модификаций): «Первые Т-34-76 появились на немецкой службе в 1, 8 и 11-й танковых дивизиях Вермахта летом 1941 года. Правда, их использование считалось опасным, так как многие немецкие артиллеристы открывали огонь, едва завидев силуэт танка (!). Чтобы избежать подобных ошибок, экипажи рисовали на них огромные кресты или свастики. Очень часто такие кресты и свастики рисовали и на крышах башен, чтобы избежать случайных атак Люфтваффе. Ещё одним способом решения проблемы было использование захваченных Т-34-76 в качестве танка пехотной поддержки… Начиная с конца 1941 года захваченные Т-34-76 ремонтировались в Риге. С 1943 года этим занимались и заводы “Мерседес-Бенц” в Мариенфилде и Гёрлице. Там захваченные Т-34-76 модифицировались согласно немецким стандартам, получая командирскую башенку и радиооборудование… Проблема запчастей не существовала, и около 300 (!) захваченных машин обслуживались на долговременной основе… Кроме уже упомянутых выше немецких дивизий, Т-34-76 имелись на вооружении 2, 9, 10, 20 и 23-й танковых дивизий. Помимо танковых дивизий, Т-34-76 использовали 18-я мотопехотная и 98-я пехотная дивизии… Согласно оригиналам захваченных немецких ведомостей, в июле 1943 года 28 танков Т-34 находились в распоряжении группы армий “Юг” и 22 – в группе армий “Центр”… Т-34 пользовался большим уважением и в элитных частях: так, мотопехотная дивизия “Великая Германия” использовала Т-34 даже в 1945 году. Войска СС также никогда не стеснялись использовать захваченные Т-34-76: они в значительном количестве состояли на вооружении 2-й танковой дивизии СС “Рейх” и 3-й танковой дивизии СС “Мёртвая голова”. Когда в марте 1943 года танковый корпус СС вновь захватил Харьков, к эсэсовцам попали порядка 50 танков Т-34 различных модификаций. Все они были отремонтированы на местном тракторном (танковом) заводе, превращённом в танкоремонтную мастерскую войск СС. Их модифицировали в соответствии с немецкими стандартами, установив на них командирские башенки (с повреждённых Pz. III и Pz. IV), бронированные экраны-“юбки” над катками, прожектора “Нотек”, ящики для хранения инструментов, радиооборудование и антенны. 25 из этих машин поступили на вооружение… дивизии СС “Рейх”. Гауптштурмфюрер СС Эмиль Зейбольд из 3-го танкового батальона СС за время своей карьеры подбил 69 танков противника, включая и те, что были уничтожены с помощью его Т-34-76 в июле и августе 1943 года на Курской дуге» (перевод с английского мой).

М. Барятинский подтверждает данные о боевых успехах Зибольда и добавляет: «Для частей СС вообще было характерным более активное использование трофейной советской бронетехники. При этом в ряде случаев она состояла на вооружении танковых подразделений совместно с немецкими танками» («Танковые асы Гитлера», с. 192). Подчеркну: речь идёт именно о Т-34-76 – якобы никуда не годной «тридцатьчетвёрке», производившейся в 1941–1943 годах. Гораздо более совершенная машина – Т-34-85 – появилась в войсках лишь в марте – апреле 1944 года, когда немцам приходилось большей частью отступать. Соответственно, поле боя редко оставалось за ними, и теперь уже «попавшие в плен» германские Pz. IV, «пантеры» и «тигры» частенько использовались советскими войсками. Врезультате лишь единичные экземпляры новейшей модели «тридцатьчетвёрки» оказались на германской службе. Заметим также, что вносимые немцами усовершенствования касались преимущественно оптических приборов и средств связи: ходовую часть и двигатель они не трогали. Не смущали их теснота танка, а также неудобная башня на двоих.

Трофейный танк Т-34 на службе Панцерваффе. Весна 1942 года (источник: http://www. vmir. su/motor_world/75455-tanki-iz-wot-v-realnosti.html)

По прочтении подобной информации (а она подтверждается и данными других сайтов, а также отчасти книгами М. Барятинского – «Танки Второй Мировой» и «Танки СССР в бою. 1919–2009»), возникает неизбежный вопрос: если Т-34 первых серий действительно были такими «дефективными», как их характеризуют некоторые современные российские историки, то почему эти танки в массовом порядке использовались элитными танковыми и мотопехотными соединениями Вермахта и войск СС? Ведь они, в отличие от прочих немецких дивизий, на протяжении всей войны имели первоочередное право на получение самой лучшей техники германского производства. Трудно предположить, что немецкие танкисты уподоблялись членам клубов любителей восточногерманских автомобилей – тем, что до сих пор любовно восстанавливают смешных пластмассовых уродцев и носят футболки с надписью: «Я ? мой “Траби”»…

«Прекрасные сталинградские машины» Катукова

Командир 4-й (1-й гвардейской) танковой бригады генерал-майор танковых войск М. Е. Катуков (крайний слева на переднем плане) на наблюдательном пункте во время битвы за Москву. Зима 1941/42 года (источник: http://waralbum.ru/113572/)

Теперь приведу несколько высказываний одного из самых выдающихся советских танковых командиров – М. Е. Катукова. Вот что он говорил о Т-34, которые его вновь сформированная 4-я танковая бригада получила (помимо тяжёлых КВ, а также лёгких Т-60 и БТ-7) прямо с завода в Сталинграде в сентябре 1941 года: «Мощная броня, лёгкость управления, подвижность и манёвренность – вот что привлекало в этом танке. Эта машина во всех отношениях превосходила немецкие Pz. II, Pz. III, Pz. IV, которые имели на вооружении соответственно 20-, 37-, 50- и 75-мм пушки и по своим боевым качествам значительно уступали новым советским машинам» («На острие главного удара», с. 22). Но ведь, по мнению М. Барятинского, Сталинградский завод в то время являлся одним из самых злостных бракоделов… Выше уже отмечалось, что как минимум часть сталинградских машин в 1941–1942 годах вместо дизелей В-2 оснащалась «приземлёнными» 500-сильными авиадвигателями М-17Т (а также, не исключаю, 650-сильными М-17Л).

Но всё это явно не смущало Катукова: «Прекрасные сталинградские машины, – продолжает он, – выдерживали дополнительные нагрузки без поломок и аварий» (там же, с. 24). Или вот ещё в отношении надёжности техники в октябре 1941 года: «Триста шестьдесят километров прошли без единой аварии и поломки» (там же, с. 57). Отметим попутно, что октябрь 1941 года оказался далеко не самым удачным месяцем для большинства немецких танков того времени. Ещё один интересный штрих, сообщённый Катуковым: «…за каждый сожжённый Т-34 немецкое командование предоставляло солдатам две недели отпуска, а за КВ – даже три». Кстати, столкнувшись в октябре – ноябре под Москвой с танковой армией Гудериана и действуя преимущественно из засад, бригада Катукова сумела за две недели немецкого наступления уничтожить 106 вражеских танков, сама потеряв при этом 33 танка (из них только 7 безвозвратно). И, надо отметить, в этот раз Катуков уже не жаловался на боевые качества лёгких БТ: БТ-7 на равных и вполне успешно участвовали во всех боях вместе с более тяжёлыми собратьями. Пригодились даже, казалось бы, бесполезные «малютки» Т-60 с 20-мм автоматической пушкой «ШВАК», наносившие немалый урон немецкой пехоте.

Эти слова подтверждает и упомянутый Катуковым Г. Гудериан, написавший о боях 4 октября 1941 года следующее: «Южнее Мценска 4-я танковая дивизия была атакована русскими танками, и ей пришлось пережить тяжёлый момент (прим. автора: в переводе с немецко-генеральского наречия выражение “пережить тяжёлый момент” обычно означает “бегство с поля боя”). Впервые проявилось в резкой форме (!) превосходство русских танков Т-34. Дивизия понесла значительные потери. Намеченное быстрое наступление на Тулу пришлось отложить» («Воспоминания солдата», с. 315). А вот ещё: «Особенно неутешительными были полученные нами донесения о действиях русских танков, а главное, об их новой тактике. Наши противотанковые средства того времени могли успешно действовать против танков Т-34 только при особо благоприятных условиях. Например, наш танк Pz. IV со своей короткоствольной 75-мм пушкой имел возможность уничтожить танк Т-34 только с тыльной стороны, поражая его мотор через жалюзи. Для этого требовалось большое искусство» (тамже, с. 318). С этим утверждением трудно не согласиться: действительно, надо было быть большим «искусником», чтобы умудриться во время боя заехать Т-34 с тылу и в упор поразить его сквозь жалюзи в корме. «На поле боя командир дивизии (прим. автора: 4-й танковой), – продолжает Гудериан, – показал мне результаты боёв 6 и 7 октября… Подбитые с обеих сторон танки ещё оставались на своих местах. Потери русских были значительно меньше наших потерь» (там же).

В начале 1942 года Катуков встретился в Москве с наркомом танковой промышленности В. А. Малышевым. Тот спросил о проблемах с Т-34 и КВ. Катуков пожаловался на отсутствие поручней для пехотинцев-десантников и на обручевидные антенны на командирских танках, оказавшиеся прекрасной подсказкой для немцев – по каким машинам бить в первую очередь. Всё. Других жалоб на технику сталинградского производства не было. Впрочем, в ходе описания битвы за Москву упоминаются вышедшие из строя радиостанции, заклинивающие орудия и «давно назревший ремонт». Но ведь речь шла о тяжелейших боях во время самого трудного времени года – то жуткая грязь, то сорокаградусный мороз. Скажем, по словам Э. Рауса, 6-я танковая дивизия Вермахта оказалась к концу года вообще без танков. Имевшиеся у него (и весьма вроде бы надёжные) чешские Pz.35(t) ввиду отсутствия запчастей пришли в полную негодность и их сняли с вооружения («Panzer Operations», с. 88).

17 сентября 1942 года – в разгар Сталинградской битвы и в момент, когда, по мнению М. Барятинского, было достигнуто «дно» в плане качества «тридцатьчетвёрок» – Катуков попал на приём к Сталину. Тот задавал вопросы о различных боевых машинах. Генерал ответил, что «танки Т-34 полностью оправдали себя в боях и что мы возлагаем на них большие надежды. А вот тяжёлые КВ и боевые машины Т-60 и Т-70 в войсках не любят… КВ очень тяжелы, неповоротливы, а значит, и неманёвренны. Препятствия они преодолевают с трудом. А вот тридцатьчетвёрке всё нипочём» («На острие главного удара», с. 172–176). В общем, пожаловавшись на КВ (при ломающем мосты весе, пушка такая же, как и у Т-34: нельзя ли поставить орудие помощнее?..) и Т-60 (бесполезен при борьбе с танками), не сказав ничего хорошего или плохого о Т-70 (войска только начали получать этот новейший лёгкий танк с несколько усиленной бронёй и уже знакомой нам «устаревшей» 45-мм пушкой), Катуков поделился единственной проблемой, касавшейся Т-34 (и, видимо, в целом всех советских танков той поры): как и в начале войны, на большинстве машин не было радиостанций (там же).

Т-34 глазами советских танкистов

Разумеется, говоря о мемуарах советских танковых генералов – вроде Катукова или Лелюшенко[4 - Д. Д. Лелюшенко, в июне 1941-го командовал не закончившим формирование 21-м мехкорпусом. Войну закончил в Праге командующим 4-й гвардейской танковой армией.], – нельзя не учитывать, что, нахваливая Т-34, они вполне могли выполнять некий идеологический заказ и помогать в создании очередной послевоенной советской легенды. Вэтой связи я решил обратиться к другому источнику – книге Артёма Драбкина «Я дрался на Т-34», в которой собраны записи бесед с советскими ветеранами-танкистами. Насколько я понимаю, как минимум часть этих воспоминаний попала на страницы работ М. Барятинского, а также книг иностранных авторов – вроде, скажем, уже упоминавшегося исследования англичанина Роберта Кершоу «Tank men». Скажу сразу: советские танкисты прекрасно знали о недостатках Т-34 и не стеснялись о них говорить. Некоторые ветераны вообще ничего не упомянули (или забыли упомянуть) о достоинствах танка. Приведу несколько высказываний людей, переживших самую страшную войну. Подчеркну: я специально отобрал комментарии, касающиеся Т-34-76, а не более поздней и, соответственно, более «продвинутой» версии танка – Т-34-85.

Командующий 1-м Украинским фронтом маршал И. С. Конев и командующий 4-й танковой армией Д. Д. Лелюшенко на наблюдательном пункте при прорыве обороны немцев на реке Нейсе, граница Польши с Германией. Апрель 1945 года (источник: http://waralbum.ru/488/)

Так, ветеран А. В. Боднарь высказался по поводу «паровозных» катков, ставившихся на Т-34 в 1942 году, следующим образом: «К апрелю 1942 года мы подошли к Гжатску, это сегодняшний город Гагарин. Здесь мы встали в оборону. Нас пополнили. Пришло много Т-34, и батальон состоял практически только из этих танков. “Тридцатьчетвёрки”, к сожалению, пришли производства Сталинградского тракторного завода. У них опорные катки были без бандажей, и при движении грохот стоял страшный» («Я дрался на Т-34», с. 73). Ветеран С. Л. Ария жалуется на переговорное устройство: «Из недостатков можно выделить внутреннюю связь, которая работала безобразно» (там же, с. 83). «Кроме того, – добавляет он, – были совершенно безобразные триплексы на люке механика-водителя. Они были сделаны из отвратительного жёлтого или зелёного оргстекла, дававшего совершенно искажённую, волнистую картинку. Разобрать что-либо через такой триплекс, особенно в прыгающем танке, было невозможно. Поэтому войну вели с приоткрытыми на ладонь люками. Вообще, в Т-34 забота об экипаже была минимальная. Я лазил в американские и английские танки. Там экипаж находился в более комфортных условиях…» (там же). Раскрывает Семён Львович и секрет самой нужной принадлежности Т-34: «Брезент был крайне необходим: им накрывались, когда ложились спать, на нём садились покушать; если грузились в вагоны, им нужно было танк сверху накрыть, иначе внутри было бы полно воды. Это были танки военного времени. На верхнем люке вообще не было никаких прокладок, а на люке механика-водителя были какие-то прокладки, но они не держали воду» (там же). Тем не менее, общий вывод С. Л. Арии: «В принципе удачная машина, достаточно надёжная» (там же).

Пётр Ильич Кириченко, попавший на Т-34 в 1942 году, поначалу был радистом и занимался обслуживанием радиостанции. «Дальность связи на ходу, – вспоминает он, – у неё была около шести километров. Так что между танками связь была посредственная, особенно если учесть неровности рельефа местности и леса» (там же, с. 141). Сам он, кстати, считал, что без его должности в танке можно было обойтись: система связи была очень простой, а пулемёт стрелка-радиста был практически бесполезен из-за очень плохого обзора и узкого сектора обстрела. Правда, на марше радист помогал механику-водителю, буквально боровшемуся с примитивной четырёхскоростной коробкой передач: «Переключение передачи требовало огромных усилий. Механик-водитель выведет рычаг в нужное положение и начинает его тянуть, а я подхватываю и тяну вместе с ним. И только после некоторого времени дрожания она включается. Танковый марш весь состоял из таких упражнений. За время длительного марша механик-водитель терял в весе килограмма два или три: весь вымотанный был» (там же, с. 143). Тем не менее, «Т-34 – машина простая, поэтому я довольно хорошо научился её водить и стрелять из орудия» (там же).

Не в восторге от переговорного устройства на Т-34-76 и ветеран П. П. Кулешов: «Общаться через переговорное устройство – это долго. Я должен сказать радисту, а он уже сообщает экипажу. Поэтому управлялись ногой! Так подтолкнул, сяк подтолкнул…» (там же, с. 272). Плохо отзывался он и об управлении танком: «Управление на Т-34 тяжёлое. По днищу на коробку скоростей идут тяги. Они иногда выскакивали из креплений, и приходилось их кувалдочкой туда забивать. Рычаги переключать помогаешь себе коленом… тяжело. Что ломалось в танке? Летели топливные насосы, коробки скоростей, тормозная лента могла полететь, но это только от расхлябанности… Сама ходовая часть очень мощная. Наши танки Т-34, Т-34-85 – это незаменимые танки во время Великой Отечественной войны. Качественные были! И манёвренность хорошая, и проходимость хорошая… Могла гусеница порваться, но это опять от расхлябанности» (там же).

А вот мнение фронтовика Г. С. Шишкина: «Рацией, как правило, не пользовались – она часто подводила… Танковым переговорным устройством тоже не пользовались. Механиком управляли ногами. Вправо, влево – по плечам, в спину – быстрее, на голову – стой» (там же, с. 298). Вместе с тем, надёжность Т-34 он расценил следующим образом: «Очень надёжные были танки, я бы сказал, что сверхнадёжные. Ну мы, конечно, хитрили, подкручивали ограничитель оборотов двигателя, что категорически запрещалось делать. Конечно, двигатель портился быстро, но ведь и жизнь танка была недолгой… Часто гусеницы соскакивали. А так, пожалуй, больше ничего не скажу… Мотор нормально работал. Надёжность работы фрикционов зависела от механика-водителя. Если правильно пользовался, то он надёжно работал» (там же).

Ветеран А. С. Шлемотов подтверждает: «В сравнении с немецкими танками, у Т-34 проходимость была, конечно, выше. Но в заболоченные места мы всё равно особо не рвались» (там же, с. 309). К. И.Шиц, оценивая Т-34, свидетельствует: «Считаю, что с 85-мм пушкой он значительно лучше, чем с 76-мм. Конечно, в лоб “Тигра” он не брал, поэтому старались подобраться сбоку. Самое главное, что он быстрый и манёвренный. Закон выживания у нас был один – не останавливаться, постоянно манёврировать и укрываться(прим. автора: того же правила старались придерживаться и немецкие танкисты). Недостатки? Вроде всё было надёжное, единственное, что процедура, в случае если дизель засасывал воздух, была достаточно трудоёмкая. И то, что топливные баки находились по бокам боевого отделения, это тоже был минус» (там же, с. 461). К.Н. Шипов оценивал Т-34 так: «Это была прекрасная машина. Настоящая изюминка, достижение мысли. Конечно, мы страдали от недостаточной толщины брони, но с точки зрения технологичности ремонта – простейшая. Ремонтопригодность величайшая! А это одно из важнейших свойств танка. С точки зрения оружия он тоже хорош… Вот не было устройства для выброса гильз, и их приходилось выбрасывать через верхний люк, а в остальном отличная машина» (там же, с. 512). Ему вторит и бывший танкист Н. З. Александров: «…Что ломалось? Иногда тяги, которые идут по днищу машины, заклинивало. Аккумуляторы были тяжёлые. Очень слабые были вентиляторы в башне. Гильза после выстрела падает вниз, на боеукладку. Её же не возьмёшь, она горячая. Дыма, гари, как в газовой камере». Вместе с тем: «Прекрасный танк. Прост в обслуживании, легко ремонтировался, надёжная коробка передач, надёжные гусеницы» (там же, с. 518).

Ветеран С. А. Отрощенков, служивший танкистом с первых дней войны, сообщает интереснейшую информацию, касающуюся загадки противоречивых отзывов о броне Т-34. Так, часть экспертов и ветеранов называли броню танка «хрупкой». Это, напомню, приводило к частым ранениям членов экипажей металлической «крошкой», отлетавшей от внутренней поверхности брони при попадании снарядов. Другие эксперты говорили об обратном, считая качество брони «тридцатьчетвёрки» очень высоким, а её бронелист – «вязким» (в США, напомню, вообще решили, что он был «слишком вязким»). Вот что говорит по этому поводу Сергей Андреевич: «Большую опасность для экипажа представляли осколки брони. Причём сама броня была довольно вязкая, надёжная, но грубо сваренные стыки броневых листов, окалина на внутренней отделке от попадания снаряда давали много мелких осколков, часто губительных для экипажа. Но, скажу прямо, танк Т-34 был сделан на совесть, с душой. Экипаж чувствовал себя защищённым. Другое дело, что артиллерия постоянно совершенствовалась, и неуязвимых танков не существовало» («Я дрался на танке», с. 297). Ещё раз подчеркну: речь идёт именно о Т-34-76. Также складывается впечатление, что ветеран-танкист ведёт речь о «тридцатьчетвёрках» лета 1943 года – тех, что «не блистали качеством», но, тем не менее, выиграли Курскую битву (и много других).

А вот как Сергей Андреевич описывает имевшееся в начале войны полное превосходство новейших советских танков на поле боя: «Т-34 ходили как королевы. В полку оставался один танк, им командовал капитан, не вспомню фамилию, хороший мужик был, жизнерадостный. Он закрывал люк и выходил на горку, на открытое место. По нему немцы бьют, но броню пробить не могут, а он наблюдает, только где цель заметил, туда снаряд, и никто не шевелится, и никто к нему не подойдёт. Так потом “тигры” в 43-м воевали. У них пушка мощная была, 88 мм, дальнобойная, и оптика отличная. Но ловили мы и “тигров”. А тогда, в 41-м на Т-34 я с умилением смотрел. После боя подошли к нему:

– Ну, вам и попало, товарищ капитан!

– Да что попало! Видишь, всё отскакивает, только считай!

Начали считать, вышло сорок четыре попадания! И ни одной пробоины, только лунки» (там же, с. 281). Приоткрывает ветеран и «тайну» того, каким образом в его части остался лишь один «чудо-танк»: «…Половину пришедших из Житомира тридцатьчетвёрок в одной из первых атак посадили в болото и бросили. Очень жаль. Танк Т-34 в начале войны был мощным оружием, с которым немцам приходилось считаться» (там же).

Итак, если резюмировать мнения ветеранов, то можно сделать следующий вывод: несмотря на несомненные многочисленные недостатки, в целом танк Т-34-76 являлся «прекрасной», «простой», «сверхнадёжной» (наверное, имеется в виду, что редко подводил в бою) и чрезвычайно «ремонтопригодной» машиной, о которой воевавшие на нём сохранили самые тёплые впечатления. Любопытно отметить, что ни один из советских танкистов не пожаловался на стеснённость боевой работы в танке и не упомянул о том, что башня первых Т-34 была рассчитана лишь на двух человек. Предлагаю запомнить данный факт. Разумеется, кто-то в отношении воспоминаний ветеранов может сказать, что интервью брались у переживших войну и погибшие в «тридцатьчетвёрках» уже не смогут на них пожаловаться. Но ведь этой возможности – рассказать о том, как им было удобно воевать (и умирать) в своих «панцерах», не дано и многим германским танкистам…

Хочу привести свидетельство бывшего офицера-танкиста Советской (а затем и Украинской) армии – Игоря Анатольевича Надточея. В 1993 году он закончил Киевское высшее танковое инженерное училище им. маршала Якубовского, служил заместителем командира учебной мотострелковой роты по технической подготовке в знаменитой сержантской «учебке» «Десна» (354-й гвардейский мотострелковый полк) и начальником автобронетанковой службы 27-го отдельного батальона специального назначения Национальной гвардии Украины. Во время учёбы и службы сталкивался с танками Т-54, Т-55, Т-62, Т-64, Т-72, Т-80, Т-80УД и «Оплот». В 1991 году ему посчастливилось встретиться и с Т-34-85: находившиеся в хранилище танки перегонялись на утилизацию. Это делалось в связи с выполнением обязательств по заключённому ещё Советским Союзом договору об ограничении обычных вооружений в Европе. Вот вкратце мнение Игоря Анатольевича, выполнявшего в тот день роль механика-водителя: «Заправили. Завели сжатым воздухом с первого раза. В вождении Т-34-85 оказался более лёгким, чем Т-55, с которыми мне приходилось иметь дело. Тем не менее, быстро стало понятно, что механик-водитель этой машины должен быть физически крепким человеком: переключение передач и фрикционов поворотов требовало значительных усилий. Оптимальные передачи для вождения танка по грунту (и в бою) – 2-я и 3-я: они позволяли вести Т-34-85 на скоростях от 5 до 30 км/ч. 4-я и 5-я передачи годились для форсированного марша по шоссе. Вести танк пришлось с открытым люком водителя: через триплекс разглядеть ничего невозможно. В целом, оптика на танке хорошего качества. Т-34-85 был модернизированным – с установленными уже после войны радиостанцией и стабилизатором пушки». А теперь, с моей точки зрения, самое интересное: по личным впечатлениям Игоря Анатольевича, в качестве механика-водителя ему в Т-34-85 чувствовалось гораздо свободнее, чем в современных танках – Т-72, Т-80, Т-80УД и «Оплот». Несмотря на сравнительно больший внутренний объём современных боевых машин, в них он занят громадным количеством дополнительного оборудования. Вот и выходит, что в качестве как минимум механиков-водителей дедушкам сегодняшних танкистов приходилось работать в менее стеснённых условиях, чем их внукам и правнукам сегодня.

Любопытен и следующий факт: один из инспекторов НАТО пришёл к выводу о том, что вполне боеспособными танками Т-34 (и другими боевыми машинами той поры), установленными на постаменты в качестве памятников в различных населённых пунктах Украины, при желании можно было бы укомплектовать полноценную танковую дивизию. Скажем, в рабочем состоянии содержался танк Т-34-85, установленный напротив завода «Большевик» в Киеве. Каждый год на нём проводились соответствующие регламентные работы, позволявшие «ветерану» сохранять прекрасную боевую форму. Дотошные натовские инспекторы потребовали, чтобы моторные отделения многочисленных танков-памятников были залиты бетоном…

Курская битва: победа при потерянном превосходстве

В подтверждение своих нелицеприятных выводов о Т-34 М. Барятинский приводит письмо командующего 5-й гвардейской танковой армией П. А. Ротмистрова, написанное Г. К. Жукову по итогам Курского сражения. По сути, оно – во многом такой же крик души, как и разговор немецких танкистов с конструкторами танков, описанный Гудерианом за два года до того (правда, до просьбы копировать «тигры» и «пантеры» дело не дошло). «Командуя танковыми частями с первых дней Отечественной войны, – писал генерал-лейтенант танковых войск, – я вынужден доложить Вам, что наши танки на сегодня потеряли своё превосходство перед танками противника в броне и вооружении (прим. автора: то есть ранее превосходство всё же имело место)… Немцы, противопоставившие нашим танкам Т-34 и КВ свои танки Pz. V (“Пантера”) и Pz. VI (“Тигр”), уже не испытывают былой танкобоязни на полях сражений (прим. автора: надо понимать, что ранее испытывали)… Имевшие место недочёты на танках первого выпуска, как-то: несовершенство трансмиссионной группы (главный фрикцион, коробка перемены передач и бортовые фрикционы), крайне медленный поворот башни, исключительно плохая видимость и теснота размещения экипажа, являются не полностью устранёнными и сегодня…» («Т-34 в бою», с. 87).

Как видим, Ротмистров перечисляет большую часть уже упоминавшихся выше недостатков «тридцатьчетвёрки». Тем не менее, о недавнем прошлом он говорит с плохо скрываемой ностальгией: «…если вспомнить наши танковые бои 1941 и 1942 гг., то можно утверждать, что немцы обычно и не вступали с нами в бой без помощи других родов войск, а если и вступали, то при многократном превосходстве в числе своих танков…» (там же). Если М. Барятинский привёл текст данного письма в подтверждение тезиса о конструктивной и технологической недоработанности Т-34 и КВ, то не совсем понятно следующее выражение Ротмистрова: «Ныне танки Т-34 и КВ потеряли первое место, которое они по праву имели среди танков воюющих стран в первые дни войны» (там же). Да, потеряли. Но ведь раньше, выходит, имели… И кому это первое место досталось? Ответим: тяжёлым танкам «Пантера» и «Тигр». С ними, напомню, до самого конца войны не могли сравняться и «лучшие танки Красной Армии» (по выражению М. Зефирова и Д. Дёгтева) – американские «шерманы». Никому из западных историков и в голову не приходит сравнивать средние «гранты», «шерманы» и «кромвели» с тяжёлыми танками Вермахта. Реальными равноценными противниками тяжёлых «панцеров» на дистанциях свыше километра являлись лишь самоходные артиллерийские установки (вроде советского «зверобоя» ИСУ-152), советские тяжёлые танки ИС-2, чьи снаряды при попадании действительно часто сносили башни «пантер» и «тигров», и – в гораздо меньшей степени – почти не воевавшие американские тяжёлые танки М26 «Першинг». «Продвинутые» средние танки союзников – советский Т-34-85 и усовершенствованный англичанами «Шерман-светлячок» – обычно добивались успеха за счёт действий из засад и на гораздо меньших дистанциях: 500–1000 метров.

Согласно М. Барятинскому, именно на 1942 год (и, видимо, на начало 1943 года) приходился пик дефектов при производстве Т-34. «Именно в 1942 году, – пишет он, – отмечались многочисленные (?) отказы танкистов идти в бой на Т-34… экипажи портили исправные танки как могли (?)… порядка 50 % парка “тридцатьчетвёрок” нуждались в ремонте… Погоня за количеством, неизбежная в условиях войны, по принципу: не умением, а числом – привела к ужасающему снижению качества выпускаемых танков. Если прибавить к этому конструктивные недостатки, которые практически не устранялись в течение двух лет, то в значительной степени можно говорить о потере боеспособности. Прекрасные (в идеале) тактико-технические характеристики “тридцатьчетвёрки” на деле оказались дутыми. Хвалёная наклонная броня пробивалась всеми пушками Вермахта, за исключением разве что 37-мм противотанковой и 50-мм танковой с длиной ствола в 42 калибра. Не менее расхваленный дизель не развивал полной мощности (если вообще устанавливался на танк) и не отрабатывал и половины и без того мизерного моторесурса. Пожалуй, меньше всего нареканий заслуживала пушка. Если зажатые в тесноте башенного объёма танкисты успевали её зарядить и навести, то вплоть до середины 1942 года поражение практически любого вражеского танка гарантированно обеспечивалось. При наличии бронебойных снарядов, разумеется» («Танки СССР в бою. 1919–2009», с. 280–281). Просто уничтожающая характеристика: выходит, что Красная Армия оснащалась фактически небоеспособными танками…

Именно на Т–34–76 производства 1941–1943 годов – тех самых некачественных «сталинградцах» и «сормовских уродах» – были выиграны битвы под Москвой, Сталинградом и Курском, освобождена Украина и деблокирован Ленинград!

Но как тогда во время Курской битвы 5-я гвардейская танковая армия Ротмистрова смогла осуществить форсированный марш к полю боя и пройти «330–380 км за трое суток» и «при этом почти не было случаев выхода боевых машин из строя по техническим причинам»?.. «Что, – пишет М. Барятинский на странице 280 книги “Т-34 в бою”, – свидетельствовало как о возросшей надёжности танков, так и о грамотном техническом обслуживании». Но ведь это были всё те же «барахловые» танки!

Чтобы наглядно проиллюстрировать этот факт, я составил Приложение № 2 – специальную таблицу, в которой перечислил основные недостатки Т-34 производства 1940–1945 годов и привёл информацию о том, как и когда они устранялись (и были ли устранены вообще). Как можно убедиться, «дна» в плане качества танки Т-34 действительно достигли в 1942 году. Тогда возникли серьёзные проблемы с комплектующими (дизельные двигатели, электромоторы, радиостанции и пр.), многими видами сырья (цветные металлы для производства брони, резина для бандажей катков), был потерян сталинградский завод, а горьковский регулярно бомбили. На имевшиеся ещё до войны конструктивные и технологические недостатки наложились ещё и огромные трудности военного времени. Кое-что, конечно, улучшили: скажем, усовершенствовали башню, перестали применять зеркальца из полированной стали в перископах, пушку Л-11 ещё осенью 1941 года заменили на более удачную Ф-34, а с января 1943 года – наконец! – стали устанавливать нормальные воздушные фильтры «Циклон» американской разработки. Но, скажем, ходовая часть стала хуже, чем на танках выпуска 1941 года: в 1942-м к отвратительной коробке передач добавились шумные «паровозные» катки с «внутренней амортизацией», а и так не очень надёжных дизелей В-2 часто вообще не было, и вместо них ставили уже знакомые нам «бумеры» – карбюраторные двигатели М-17 (BMW VI), использовавшиеся на Т-28, Т-35 и БТ-7. Пятиступенчатую коробку передач на Т-34 начали устанавливать лишь в марте 1943 года. Танкисты Катукова (да и все остальные) воевали на Т-34-76 вплоть до апреля 1944 года, когда получили несколько первых Т-34-85, на которых была решена большая часть проблем (но далеко не все), присущих машинам, выпущенным в 1940–1943 годах. Танк образца 1944 года наконец получил просторную башню на троих, 85-мм пушку, нормальную оптику польско-английского образца, более надёжные двигатель, воздушный фильтр и ходовую часть. Но судьбу войны фактически во многом решили именно первые – «слепые» и «хромые» – модификации Т-34-76, о которых М. Барятинский, М. Зефиров и Д. Дёгтев не смогли написать почти ничего хорошего.

Рота американских танков М3с «Генерал Ли», поставлявшихся в СССР по ленд-лизу, выдвигается к переднему краю обороны советской 6-й гвардейской армии. Курская дуга. 1943 год (источник: http://www. istpravda.ru/pictures/14125/)

Сам же М. Барятинский и пишет об этом с некоторым даже, по-моему, недоумением: «По иронии судьбы, одна из величайших побед Красной Армии в Великой Отечественной войне – под Курском – была одержана в тот момент, когда советские бронетанковые и механизированные войска в качественном отношении уступали немецким… Лишь в отдельных случаях, когда “тридцатьчетвёркам” удавалось приблизиться к немецким танкам почти вплотную, огонь их пушек становился эффективным» («Т-34 в бою», с. 286). Интересно отметить, что «почти вплотную» в данном случае означает дистанцию в 300 метров: именно на такое расстояние приходилось приближаться к Т-34 и КВ германским танкам в июне 1941 года, чтобы хотя бы получить шанс поразить их в наименее защищённые места. Ситуация повторилась с «точностью до наоборот». Получается, что Т-34 и КВ в июне 1941 года были для немцев точно такой же (или, пожалуй, ещё большей) проблемой, как «пантеры» и «тигры» для Красной Армии в июле 1943-го.

Теперь надо сказать несколько слов о «многочисленных отказах» советских танкистов идти в бой на Т-34, вроде бы имевших место в 1942 году. Они, по словам М. Барятинского, были обусловлены никуда не годным качеством «сормовских уродов». Я уже достаточно много прочитал о той войне, чтобы понимать: тогда случалось всякое. У немцев служили свыше миллиона советских граждан, а в авиации Власова воевали перелетевшие к немцам герои Советского Союза. Тем не менее, об отказах воевать на Т-34 я услышал впервые. А потому, при всём моём уважении к М. Барятинскому, выражаю пожелание: хотелось бы увидеть цитаты из соответствующих архивных документов. Например, донесения «особистов»: «Напившись, сержант Приходько кричал: “Пусть Сталин с Молотовым сами горят в этом Т-34!” и требовал пересадить его на Т-26 или БТ довоенного выпуска». Или, скажем, протокол допроса командира части, снятого за прегрешения подчинённых: «Рядовой Худайбердыев матерно ругал воздушные фильтры Т-34 и требовал для себя надёжный и удобный импортный танк – “Матильду”, “Валентайн” или, на худой конец, “Стюарт”. Сгодилась бы и ссылка на мемуары какого-нибудь военачальника или «видного партийного деятеля»: мол, так и так, «имели место отдельные случаи несознательного отношения» (что на советском «новоязе» как раз и означало бы «многочисленные отказы»), а потому такая-то танковая бригада была отведена в тыл и расформирована, зачинщики-крикуны расстреляны перед строем, а командира с комиссаром разжаловали и отправили в штрафбат. Словом, не помешало бы поделиться конкретикой…

Где же истина?.. Как нам – рядовым любителям истории – примирить положительные и отрицательные мнения о Т-34? Лично у меня складывается впечатление, что обильно процитированные мною М. Барятинский, М. Зефиров и Д. Дёгтев по тем или иным причинам решили сделать основной акцент на отрицательных чертах Т-34. Надо сказать, для этой точки зрения – назову её условно «отрицательным» полюсом – вполне достаточно причин. Трудно спорить с тем, что «тридцатьчетвёрку» можно и нужно было доработать до того, как запускать в массовое производство, что до половины потерянных в первые недели войны машин вышли из строя из-за технических неполадок (после чего были взорваны или достались противнику), что при создании танка слишком мало внимания обращалось на условия боевой работы экипажа. Мало того, учитывая низкую культуру производства на советских заводах даже при, казалось бы, строгом сталинском «прижиме» и репрессии, которым подверглись почти все учившиеся и работавшие в США и Европе специалисты, можно только удивляться тому, что наша военная техника вообще ездила, плавала и летала. То, что уже в первые месяцы войны был потерян Харьковский завод № 183 – главный производитель Т-34, а также находившийся там же завод по производству дизелей В-2, и что производство машины и двигателя пришлось создавать часто с нуля на никогда не занимавшихся этим предприятиях в глубине страны, тоже не могло не повлиять на качество отправляемой в войска продукции. Наконец, наверняка не добавлял танку надёжности в боевой обстановке и настрой усаживаемого в него советского солдата, не питавшего никаких иллюзий в отношении того, как «ценят» его жизнь вышестоящие начальники.

Тем не менее является фактом и то, что в подавляющем большинстве произведённые до войны и в ходе неё в СССР в огромном количестве танки, самолёты, подводные лодки, артиллерийские орудия, пулемёты, автоматические винтовки и пр. оказались вполне адекватными, хорошо проявили себя в боевой обстановке и получили абсолютно заслуженные положительные отзывы воевавших (включая и тех, кто сражался на стороне противника). Несмотря на то что их зачастую создавали жившие на положении рабов и страдавшие от холода, недоедания и болезней женщины и дети, по нескольку лет не имевшие отпусков и выходных, советские боевые машины не только ездили, плавали и летали, но ещё и уничтожали личный состав и технику Вермахта и Люфтваффе. Да так уничтожали, как не удавалось ни одной другой воевавшей с Германией стране. У меня нет никаких оснований подвергать сомнению правдивость документов, приведённых М. Барятинским, М. Зефировым и Д. Дёгтевым (за исключением разве что некоторых выдержек из «американского отчёта»). Хочу подчеркнуть также, что изложенные в них факты являются важными, интересными и абсолютно «по делу». В то же время меня не может не настораживать и определённая тенденциозность в том, как эти факты подаются. В случае М. Барятинского, например, тут же вспоминается не самое, прямо скажем, корректное отображение того, что писал в своих воспоминаниях Гудериан. Да и заниматься «выдёргиванием цитат из контекста» – несмотря на соответствующие обвинения в адрес других – уважаемый историк тоже не брезгует.

Немецкие экранированные танки Pz. Kpfw. III в советском селе перед началом операции «Цитадель». 1943 год (источник: http://www. istpravda.ru/pictures/14125/)

Приведу ещё один пример подобного рода тенденциозности. В книге М. Зефирова и Д. Дёгтева пишется, что «немецкие средние танки Pz. IV проходили в среднем по 11 000 километров, чешские Pz.35(t) – по 12 500 километров, а средний пробег Т-34 до полного выхода из строя составлял не более 1000 км» («Всё для фронта?», с. 243). Думаю, что информацию, касающуюся германских и чешских машин, они почерпнули из уже цитировавшейся мною книги Эрхарда Рауса – «Panzer Operations». Вот точный перевод соответствующего абзаца, сделанный вашим покорным слугой с английского языка: «Средняя пройденная нашими “панцерами” дистанция составляла 11 500 километров для Pz. II, 12 500 для Pz.35(t), 11 000 для Pz. IV и 3200 для командирских машин» (с. 88). Из этих слов совсем не следует, что вышеупомянутый пробег немецких и чешских танков – это непрерывное движение от боя к бою без среднего и капитального ремонта. Вот продолжение цитаты из отчёта Рауса своему командованию, которое М. Зефиров и Д. Дёгтев решили опустить: «Особая ситуация с ремонтом Pz.35(t) хорошо известна. Действительно, надо подчеркнуть, что ремонт может выполняться лишь за счёт каннибализации других “панцеров”, так как запасных частей для Pz.35(t) больше нет. Это означает, что после сбора “панцеров”, оставшихся на местности, можно будет отремонтировать максимум десять из сорока одного Pz.35(t), нуждающихся в ремонте. Танки Pz.35(t) более не подлежат капитальному ремонту. Все компоненты износились. С точки зрения утилизации, можно использовать лишь корпуса» (там же). В общем, как говорили в Советской Армии, «выкрасить и выбросить»…

Глава книги Рауса, содержащая данную цитату, красноречиво названа «Грязь на пути на Москву». Мне кажется, будет нелишним дать перевод ещё одного абзаца, приведённого на той же странице: «Германские потери в танках и другой технике всех типов были необычайно высоки. 2-я танковая группа, действовавшая в районе Орла, потеряла 60 (!) процентов своих остававшихся танков в грязи. 10-я танковая дивизия 4-й танковой группы, действовавшая севернее Гжатска, без единого выстрела потеряла пятьдесят танков, тридцать пять из них – в течение трёх дней. Внезапный мороз в конце октября зацементировал одну из искалеченных, застрявших в грязи колонн 6-й танковой дивизии до состояния полной бесполезности. Колонна более никогда не стронулась с места. Поскольку мы не могли добраться до неё другим путём, бензин, буксирные тросы и продукты приходилось сбрасывать с самолётов по всему маршруту этой застрявшей бронетехники, но все попытки стронуть её с места оказались напрасными» (там же).

В общем, думаю, понятно, что в таком – более полном – контексте, информация М. Зефирова и Д. Дёгтева, призванная проиллюстрировать полную надёжность техники немецкого и чешского производства, звучит гораздо менее убедительно.

Для меня (и, подозреваю, для М. Зефирова и Д. Дёгтева) совершенно очевидно, что, когда Раус докладывал о среднем пробеге своих танков, то имел в виду их совокупный «жизненный путь», который наверняка включал не один капитальный ремонт, предусматривавший регулярное возвращение в ремонтные мастерские Рейха после очередного «блицкрига» в Польше, Франции, Югославии и Греции. И если он писал, что Pz. II прошёл 11 500 километров, а «командирские машины» (их делали на шасси большинства упоминавшихся выше немецких и чешских лёгких танков – включая и Pz. II) – только 3200 километров, то это совсем не означало, что последние были в три раза менее надёжными и долговечными: просто они оказались более новыми.