Унция или Драгоценное Ничто

– Ты издеваешься? – Карафа остановился, глядя сквозь щель в платке. – Не надо спрашивать, надо принимать рапорт, а если рапорта нет, спускать растяп к акулам! Или у тебя мир запел?

– Что запел?

Председатель безнадёжно махнул и зашагал дальше.

– А ты слышал новости, брат? – зашёл сбоку Гамнета.

– Какие новости? – тот ускорил шаг.

– Про паренька, которого ты сослал с острова. Он сейчас большая «шишка» в Европе!

Карафа ничего не ответил.

– Заправляет самым модным в мире рестораном, – продолжил Гамнета, – там ещё подают еду и музыку на одной тарелке.

– Что за ресторан?

– Не то «Каледония», не то «Одиссей», сладкий или солёный, точно не помню.

– И что с того?

– Так он там делает настоящие чудеса и зарабатывает море… – Гамнета едва поспевал, – денег. Но ведь это ты его туда пристроил!

– И сколько же он получает?

– За день – сколько мы на апельсинах за год.

– Врут!

– А что им врать? Им за это не платят.

– А ты откуда знаешь? – Карафа, не сбавляя хода, поглядел на брата. – Там всё так и делается, только платят так, что не узнаешь. Столиками, например. И перестань задарма их нахваливать!

Гамнета отстал и некоторое время плёлся позади, но скоро молчать ему надоело.

– Брат, а брат, – он прибавил шаг. – А может быть, мы зря не продали принцессу, когда этот фокусник предлагал?

– Нет, не зря! Она стоит больше, чем тридцать граммов золота.

– Так мы могли поторговаться!

– Он хотел купить одну улыбку, – Карафа снова огляделся. – А продавать Ничто по частям, не только нецелесообразно, но и невозможно!

– Да что ты? – Гамнета задумался. – Э-э-э, брат, – стал догонять. – Но мы же могли продать что-то ещё, например, её слёзы.

– А ты хоть раз видел эти слёзы? – бородач заметил альбатроса, отдыхавшего у обочины.

– Нет, – признался Гамнета. – Принцесса при мне никогда не плакала.

– Вот видишь, – Карафа нагнулся, подбирая камень. – И потом, пока за неё не предложат хороших денег… ы-ых! – бросил в птицу, но промазал. – Избавляться от неё нет смысла.

– Да?

– Конечно, посуди сам, – председатель тряхнул плечом, оправляя балахон. – Казна выделяет деньги охранникам, поварам, посыльному, поставщикам продуктов, портному, управдому, парикмахеру, учителям по литературе, физкультуре, музыке, истории, математике, химии, физике, астрономии, прикрой рот, вязанию и рисованию. Как видишь, набегает кругленькая сумма.

– И кто же все эти деньги получает? – Гамнета не мог взять в толк услышанное.

– Я.

– А я?

– А ты мой младший советник.

– Но ты же знаешь, – Гамнета попытался заглянуть брату в глаза, – я обещал своей ненаглядной каждый месяц дарить платье. И портному я должен уже за два года!

Карафа нагнулся за новым камнем.

– Если принцессу и менять на золото, то по крайней мере на слиток весом… – он подбросил булыжник на ладони. – Так, в её тринадцать с половиной…

– Ой, а до меня только дошло! – радостно закричал Гамнета. – Похоже, наша Ничто тоже умеет волшебно исчезать!

– С чего ты взял?

– А она уже несколько дней не возвращает посуду!

– Что?

– Ну, мы же, как ты про… приказал, вход в башню заложили кирпичами, оставили только щель для подноса, чтобы широко улыбнуться было нельзя.

– И?

– Она как поест, поднос выталкивала наружу, а последние дни только мы их туда пихаем, а обратно – никто! Так что, выходит, она тоже может волшебно исчезать!

– У-у-у! – Карафа замахнулся камнем. – Что ты раньше молчал, дубина?!

– Раньше у нас были свободные подносы, – Гамнета растерялся, – а теперь все кончились…

– И сколько в башне этих подносов?

– По три в день, четыре дня… гм, десять… нет, двенадцать.

– А сколько тарелок, кружек, вилок?!

– Гм…

– Умножь двенадцать на три!

Гамнета обречённо уставился в фиолетовое марево океана.