Тени холодного солнца

– Извинения? Что случилось, господин Клюге, я не понимаю, – удивился граф. – За что вы собираетесь извиняться?

– Произошло чудовищное недоразумение. За все сто двадцать два года, что существует наша контора, такое произошло первый раз. Мы обнаружили это письмо, адресованное вам. И к нашему ужасу, выяснили что должны были передать его, ещё полтора года назад. – Глядя на помрачневшее лицо фон Траумберга и его насупленные брови, господин Клюге поспешно добавил. – Я понимаю, Ваше Сиятельство, что это абсолютно непозволительная оплошность, и что она бросает тень на нашу фирму. Но, прошу вас, посмотрите на дату! Это письмо было оставлено в нашей конторе почти пятьдесят лет назад! Ещё при моём дедушке, царствие ему небесное. Немудрено что о нём забыли. – С этими словами нотариус положил перед графом конверт.

* * *

Пруссак криво улыбался и был, что называется, уже изрядно навеселе. Весь он был какой-то лощёный, подтянутый, и гусарский мундир на нём смотрелся очень эффектно.

– Разрешите представиться, господа, Вальтер фон Гертвиг, – кавалерист картинно щёлкнул каблуками. – Женюсь, господа, вот такие дела. Увы, наступил конец моей холостяцкой жизни. Еду к невесте в Дрезден, а весь поезд забит скучными бюргерами и их унылыми жёнами. Нескем даже выпить. Вот взял Ганса и пытаюсь отыскать здесь какого-нибудь брата – офицера. А тут сразу двое, да ещё и любителей поэзии.

Тут взгляд пруссака скользнул по эполетам Струэнзе. От удивления он открыл рот а его рука потянулась к револьверу. Дат… Мой датский спутник уже начал создавать проблемы.

– Датчанин?! Но, чёрт возьми! Что это значит, господин капитан?! Вы путешествуете в компании вражеского офицера?! – голос Гертвига зазвучал угрожающи. Кажется пруссак посчитал своим долгом прояснить эту ситуацию. – Вы ещё и выпиваете с ним! Вон – почти целую бутылку распили, а ведь он враг. У нас, господин артиллерист, между прочим, война с ними идёт. Хороши союзнички, ничего не скажешь. Не зря наш король Вильгельм и Его Превосходительство, господин Бисмарк не доверяют вашему императору.

– Успокойтесь, господин Гертвиг, – негодование пруссака меня изрядно позабавило. – Не стоит везде видеть лишь врагов и изменников. Я, барон Людвиг фон Хагендорф, и как и вы, тоже еду к своей невесте. А, сидящего перед вами господина зовут Олав Христиан фон Струэнзе. Он уже не враг а военнопленный, везу его, так сказать, в качестве трофея, продемонстрировать своей невесте. – Пруссак от удивления закашлял и покрутил головой. Подкрутив свои щёгольские усики он усмехнулся.

– Значит как трофей! Чёрт возьми, а ведь неплохая идея, господин барон. Жаль что а сам до этого не додумался. Я ведь тоже взял в плен несколько датчан, – Гертвиг пристально взглянул на Струэнзе. – Правда ещё больше прикончил, – добавил он со злобной усмешкой.Повернувшись к своему денщику он взял с подноса бутылку и поставил её на стол. – Ступай в наше купе, Ганс, и приготовь мне постель.

* * *

Мой славный Алоис, бесшумный и незаметный, подобно заправскому официанту, поставил на столик, между нами, новую бутылку коньяка, и так же незаметно исчез. Пруссак и датчанин, между тем, ожесточенно продолжали свой бесконечный спор.

– Да, Пруссия действительно стремится играть первую скрипку в объединении Германии. Радуйтесь, господин Струэнзе тому что мы заберём у вас только две провинции. А ведь могли- бы захватить всё ваше королевство. Мы, без особого труда, сделали бы это ещё в сорок восьмом году. И я не понимаю зачем русский царь Николай I, тогда вступился за вас, – горячился пруссак. Не понимаю какое дело царю до вашего королевства?

– Нет, вы, Гартвиг, ещё увидите, что такая агрессивная политика Пруссии выйдет ей боком. Думаете Великобритания и Франция будут молча смотреть как в Европе поднимает голову ещё один военный монстр?

– Чепуха! Объединить все германские земли в одну мощную, стальную империю, это историческая задача Пруссии. Её священная миссия, если хотите. А вы, барон, вероятно предпочли бы, чтобы роль объединителя Германии взяла на себя Австрия? – усмехнулся Гертвиг.

– А почему-бы и нет? – ехидный тон прусского кавалериста привёл меня в негодование. – По-моему это вполне естественно. Австрийская империя является самым большим из немецких государств, и так-сказать, самым культурно развитым. Так кому же как ни нам выполнять эту историческую миссию.

– Совершенная чепуха! – нагло заявил Гертвиг. – Вашу Австрию, словно черви разъедают инородцы. Вас тевтонов в империи менее половины, все остальные это инородцы: венгры, славяне, евреи, итальянцы.

– Что же плохого в культурном многообразии? – спросил я. – Разные народы могут прекрасно сосуществовать в пределах одного государства, взаимно дополняя друг-друга.

– Нет! К чёрту инородцев! – яростно выкрикнул пруссак. – Немецкие земли должны объединяться вокруг исконно германских, монолитных территорий, а вовсе не вашего культурного многообразия напоминающего лоскутное одеяло. Нет, господин барон, будущая Германская империя будет строиться вокруг прочного как алмаз ядра. И этим ядром конечно же может стать только Пруссия как истинная хранительница германского духа. – К моему удивлению и досаде, наглого пруссака вдруг поддержал Струэнзе.

– Знаете, Людвиг, а мне кажется что господин Гертвиг прав, – вдруг заявил он. – Если объединение немецких государств произойдёт под эгидой Австрии, то будущая империя будет напоминать тот же рыхлый, бессмысленный, и наполненный внутренними противоречиями, винегрет, чем являлась, почившая в 1806 году Священная Римская Империя.

– Вот именно, ваш Струэнзе прав, – пруссак стукнул по столу кулаком та что зазвенели бокалы. – Прислушайтесь, барон, к тому что говорит ваш «трофей». Нам больше не нужно лоскутное одеяло.

– Но все империи многонациональны, – возразил я.

– И потому недолговечны, – категорически отрезал лощёный пруссак. – Многонациональность, дорогой барон – страшное проклятие для любой империи, и государства вообще. Это основная причина их гибели. Молчите? Вот-вот, потому что вам нечего возразить. Вспомните Древний Рим. Когда римляне были едины, им никто не мог противостоять. Их непобедимые легионы из отважных парней с красными щитами, громили всех своих врагов, проявляя на полях сражений чудеса храбрости. Они завоевали почти весь цивилизованный мир того времени.

И что же было дальше? А дальше они стали давать римское гражданство представителям покоренных народов. Допустили их в свои легионы, стали заимствовать их религии, их стремление к роскоши и их варварские формы разврата. И вот, спустя непродолжительное время, из героического, победоносного народа, народа-завоевателя, народа-господина они превратились в тупой скот, жаждущий только хлеба и зрелищь.

– Послушайте, господин Гертвиг, всё-таки, Римская империя просуществовала почти пятьсот лет. По вашему это мало? – Пруссак неопределённо пожал плечами думая что-бы возразить. Но ему на помощь снова пришёл неугомонный Струэнзе.

– Мало! Конечно мало! К тому же, можно считать что реально она прекратила своё существование на столетие раньше официальной даты её гибели: Сразу после битвы при Адрианополе в 378 году. Тогда, как вы помните, погиб весь цвет римской армии, тридцать пять трибунов и сам император Валент. Последующие же за этим сто лет, представляли собой лишь предсмертную агонию великого государства. Так что их Бисмарк совершенно прав стремясь объединить в империю исключительно немецкие государства.

– Конечно Бисмарк прав! – воскликнув, изрядно набравшийся, прусский кавалерист. – Империя состоящая из народов близких по происхождению, языку и культуре, будет не в пример прочнее. Германская железная империя просуществует тысячу лет! – выкрикнул он пьяным голосом. – Мы объединим не только немецкие земли, но и весь германский мир.

Дорогой господин Струэнзе, я надеюсь вы не будете против если мы в нашу железную империю затолкаем и вашу Данию! – ехидно спросил он подливая датчанину в бокал коньяк.

– Конечно против! – покрасневший Струэнзе начал протирать очки. – Мы неплохо чувствуем себя в нашем маленьком королевстве.

– Тогда вас никто и спрашивать не будет. Великие империи создаются железом и кровью. Кого интересует мнение слабого. Решено! Вы будете всего лишь одной из провинций Великого Рейха, также как Саксония, Бавария, Тюрингия Голландия, Норвегия, и… всякая там… всякая… неважно. Затем мы присоединим все немецкие земли входящую в вашу Австрию. А земли населённые инородцами просто превратим в колонии, как британцы Индию, нечего церемониться с этой швалью.

Я верю, господа, что так и произойдёт, Великий Рейх будет создан в недалёком будущем. Дремавшие так долго, силы немецкого народа наконец пробудились. Мы не потерпим то что английские торгаши и эти чёртовы лягушатники лишили наш великий народ колоний. Нет, мы потребуем передела мира. Мы тоже хотим получить свой кусок, и в Африке и в Азии. По этому им придётся потесниться.

Но для этого нашему немецкому народу будет нужен вождь. К сожалению, вряд ли им будет Бисмарк. Увы, но даже великие люди – смертны! Наше грандиозное пробуждение произойдёт позднее. И совсем не обязательно что он, то есть вождь будет из королевской семьи. Гогенцоллерны слишком связаны всякими условностями и родственными отношениями с другими правящими домами. Нет! Подлинно национальный, харизматичный лидер может прийти, подобно Зигфриду или Арминию, из самых мистических глубин германской расы. – Гертвиг закашлялся и налив бокал, тут же осушил его. – Вы кажется, господа, когда я вошёл, читали стихи. Позвольте и мне прочесть вам кое-что.

Германия! Склоняю взор!
Приют арийцев гения, и ярости Вотана

.
Пусть зазвенят тевтонские мечи,
От Эрина холмов до гор Ирана.

Блистает сталь, нас Фюрер в бой ведёт,
Мы знаменем своим укутали пол мира.
И наш орёл Германский воспарит,
От Юкатана до вершин Памира.

Прочтя эти строки пруссак распрощался с нами и, шатающейся походкой отправился спать.

– Отвратительно, – сказал я вслух, погруженный в собственные мысли.

– Почему? Стихи грубоваты но совсем не плохи, – пожал плечами Струэнзе. Правда первую строчку он безбожно украл у Байрона, но там, кажется, говорилось про Албанию.

– Да я не про стихи. Отвратительно то, что он говорил здесь. После ухода этого чортого пруссака, кажется, даже воздух стал чище. Его слова будто-бы сочились кровью.

_____________________________________________________________________

1. Вотан – так германские племена, живущие за пределами Скандинавии, называли верховного бога Одина.

_____________________________________________________________________

– Позволю себе заметить что это ваш союзник, барон, а не мой. Может быть вам пора признать что армия Франца-Иосифа воевала не на той стороне. Единая Германия при гегемонии Пруссии неминуемо станет агрессивным, милитаристским и реакционным государством. В этом вопросе я всецело на стороне вашего барона Бигелебена

. А вообще, я читал что в Германском союзе большие надежды возлагают на, только что взошедшего на Баварский престол, Людвига II.

– Не смешите меня, любезный Олав Христиан, Людвиг Баварский безнадёжный эстет и романтик, безумно влюблённый в музыку Вагнера. Но как политик он пустое место. Увы, но мой баварский тёзка совершенно не создан для великих дел.Так что, Струэнзе, – сказал я поднимая бокал. – Если это не суждено ни Австрии ни Баварии, то пусть хоть маленькая Саксония объединит вокруг себя Германию. Только бы не пруссаки. К чёрту Пруссию!

– К чёрту Пруссию! – тут же подхватил тост датчанин. Мы подняли бокалы и выпили. Настроение значительно улучшилось.

* * *

Вообще-то Струэнзе мне здорово надоел за время поездки. Сначала он читал свои стихи из толстой чёрной тетради. После Дрездена она закончилась, и я было уже вздохнул с облегчением. Но чёртов датчанин достал другую, в синем переплёте, содержавшую его путевые заметки, и опять же изрядное количество стихов.