Грязь. Сборник

– Ох, на это ушло, считай, три года. Но ничего, известность и упорство сделали своё дело, – Николай замолчал, но видя, что Павел ждет продолжения, добавил. – Это долгая и скучная история. Тем более я сейчас не в настроении рассказывать.

– А почему? Праздник же! Радость и…

Его слова утонули в очередном тосте «За победу!», инициированным соседним шумным столиком. Большая часть паба к нему присоединилась.

– У меня сейчас хороший друг умирает. На днях вот перенес инсульт и ослеп. Врачи уже домой его даже выписали, настолько всё плохо. Правда, сегодня вновь забрали, но скорее всего это в последний раз. А у меня сейчас не хватает времени на него. Вот, единственный свободный вечер выдался, – он протянул вверх бокал с недопитым пивом. – А его забрали и не пускают. А в другие дни? Сейчас утверждаются все летние программы, от моих решений зависит судьба нашей редакции и чуть ли не половины всех творческих объединений этого города. А у меня друг умирает. И я не могу его просто навестить. Я не могу даже это. Что-то я устал, хотя еще рано для этого.

– А что с ним?

– Да это… копилось годами. На самом деле чудо, что он дожил до своих лет.

Малыш Ёжик не любил понедельники, свою крестную, а также плохую оперу. Но этим утром он всё же поборол свою неприязнь к первому дню недели и не только встал пораньше, но даже не пролил кофе на своё сонное тело. Но всё же утро смогло напакостить и ему: выходя из квартиры, он случайно наступил на хвост черно-белому коту, который до этого момента спал как пушистый и мурлыкающий ангел. Раздался жуткий крик бедного животного. Ярослав отпрыгнул назад и ударился головой о косяк, предварительно сильно испугавшись такому громкому обстоятельству. Потирая ушибленный затылок, он ещё раз убедился в том, что утренние происшествия по понедельникам просто не могут обойти его стороной.

Но надо отдать должное, погода нынче была замечательная. Небо было в редких розовых облаках, напоминающих суфле из того славного ресторана на Лиговке, который ещё совсем недавно радовал ребятишек низкими ценами на мороженное, а сейчас радует конкурентов своим отсутствием. Лёгкий ветерок весело дул в лицо и прогонял последние крупицы сна из головы. Порой хочется стать ветром: летишь себе и смотришь на всех, да и за проезд платить не надо: с Купчино до Петропавловки за минуту донесёшься! Но потом думаешь: но всё-таки сложная работа у ветра. Всё время летать надо и не останавливаться, а как остановишься- так и не будет тебя.

На этом размышления Ёжика о ветре закончились, потому что пришла пора подземного царства: он быстро спустился в павильон местной станции метро и начал длительный спуск от скучной продавщицы жетонов до платформы с её личным контролёром в маленькой стеклянной будке. На стенах висело множество пестрых рекламных плакатов: вот недвижимость под Питером, вот недвижимость под недвижимостью под Питером, вот концерт группы ``Кино``, реклама воды, еды, одежды и ритуальных услуг – полный жизненный комплект в одном месте. В этот утренний час поезда подземки пустовали, с радостью принимая новых посетителей, и даже не стояли в пробках как наземный транспорт. Это мысль радовала Ярослава несколько остановок, вселяя надежду на существование ``доброго утра``, но все надежды рухнули с пересадкой на центральную линию, которая уже была забита людьми под завязку.

Пережив множество притеснений в ходе своего путешествия, Ёжик довольно-таки бодро вышел из метро и пошёл вдоль тонких деревьев, быстрых машин и пёстрых домов. Проспект уже жил своей многообразной жизнью. Пешеходы переходили дорогу, дети шли с родителями в близлежащий музей, продавцы цветов коротали время за кроссвордами, голуби одиноко летели куда-то, а местные магазины сонно протирали свои витрины. Эта картина повторяется здесь каждый день снова и снова, и большинству старожилов она никогда не надоест. Но любая картина смотрится лучше, если, смотря на неё что-нибудь есть, особенно если в следующем доме замечательно делают пончики и продают за не менее замечательную цену. Ярослав на несколько минут задержался у окошка этого магазинчика, чтобы приобрести пакет пончиков и провести коротенькую беседу с красивой продавщицей: прекрасное поднимает настроение даже в утро понедельника.

Пройдя ещё несколько кварталов в сторону Невы, Ёжик зашёл в Дом книги.

– Он сейчас занят, присядьте, пожалуйста, – вежливо сказала улыбчивая секретарша, держа в руках толстую пачку бумаги.

– Да, хорошо, – ответил Ярослав и сел на мягкий диван.

В это время в кабинете Зарёва сидели представительные люди в дорогих костюмах. Опершись на подоконник, скрестив руки на груди, за их беседой с хозяином кабинета сердито наблюдал главный редактор газеты, одетый в коралловую рубашку, которую перехлестывали коричневые кожаные подтяжки. Николай замер у стола, занеся кулак над столешницей:

– Я не буду составлять отчеты с детальным описанием маршрута наших гостей. Пусть мне сначала господа из министерства начнут присылать подобные отчеты с описанием ежедневной деятельности президента, чтобы я не сомневался в том, что он действительно работает на благо страны, а не по рыбалкам с девочками разъезжает и гостайны не продает. Тогда я подумаю: стоит ли так писать так про наших заграничных гостей.

– Это до суда может дойти. Вы подписывались под участием наших зарубежных звезд.

– На своих условиях, мы это обговаривали.

– Времена меняются, если вы не заметили. За эти полгода многое изменилось в нашем законодательстве.

– Да-да, про конституционные права наши хозяева напрочь забыли. Я в курсе.

– Необходима информация обо всех передвижениях иностранных гостей предстоящего фестиваля. Это касается безопасности страны.

– Нет, это касается безопасности весьма конкретных лиц.

– Это может дойти до суда.

– Господи, боже! – взревел Зарёв. – Какой к чертям, суд? Люди в гости приехали, а на языке ваших бюрократов: «Приехали отечественный туризм поднимать». Так пусть радуются, что поднимают, а не крестятся и стороной страну объезжают. Хотя с таким настроем, скоро так и будет.

Человек в дорогом костюме спокойно спросил:

– Так вы отказываетесь от предоставления информации о деятельности иностранных гостей фестиваля?

Зарёв медленно опустил кулак на стол:

– Идите уже.

Человек качнул головой:

– Это всё, что нам нужно было знать, – он махнул второму гостю, и они не спеша вышли из кабинета, сверкая своими начищенными туфлями.

Редактор посмотрел на поэта, сказал: «Нет» и недовольно вышел, пестрея своей рубашкой.

Сразу же на пороге появился Малыш Ёжик.

– А, Ярослав, проходи, – сказал Зарёв и сел в кресло, унимая дрожь в руках.

Посетитель прошел по наполненному светом кабинету и сел на гостевой стул.

– Это кто был? – неуверенно спросил он, не зная уместно ли его любопытство.

– Это гончие губернатора. Грыземся из-за фестиваля.

– А в чем проблема?

– Да с ними невозможно разговаривать. Со всеми ними. Они живут в такой реальности, где нет бедных, нет покалеченных, где всё подсчитано и сыто. Бёлль таких называл радостными идиотами. Ради себя они делают всё и всеми средствами. Каждый раз сразу хочется гнать их отсюда в шею. Но ведь жалко, их, дураков.

Николай посмотрел в окно, сделав паузу, и в уже более миролюбивой манере продолжил:

– Нам с тобой сейчас надо в типографию спустится и обговорить нюансы связанные с твоей книгой. Мне вчера из отдела сообщили, что у них там что-то не получается по первоначальной задумке.

Вернувшись через пол часа из типографии, Николай хотел зайти в свой кабинет, но секретарша его окликнула:

– А вы поздравили Ярослава?

– А с чем именно? – повернулся к ней поэт.

– Так как же, он получил премию имени Михаила Юрьевича за свой последний роман.

– Ух ты… И ничего мне сказал, да и прошляпил… – Николай опустил глаза, подумав о том, что надо бы что-то подарить Ёжику раз такое дело, и улыбнулся. – Скромнейший он человек.

Николай поблагодарил секретаршу за новость и вернулся в кабинет, где его уже ждал главный редактор, желающий выяснить отношения после провального разговора с посланниками власти.

После обеда пришло время ехать через полгорода, чтобы заверить документы. Павел был готов и подъехал прямо к Дому книги. Сегодня водитель пребывал в какой-то напряженной задумчивости, несвойственной ему.

– Как вчера добрался до дома? – спросил Николай, пытаясь его разговорить.

– Угу, нормально.

Зарёв вздохнул и начал смотреть в окно: Павел сегодня был сам себе на уме. В кармане зазвонил телефон. Поэт достал его, посмотрел на экран и сбросил.

На одном из долгих перекрестков, водитель внезапно сбивчиво заговорил: