Письмо для торговца Чжао

Деньги случились, как говорится, шальные. Они будто сами падали с холодного зимнего неба. И номер прилавка не имел никакого значения. Охочие до рубашек граждане находили волшебный товар повсюду. Не прилагая особых усилий, каждый день Третьяк увозил с вещевого рынка на Крюковской по увесистой пачке в каждом кармане брюк. Ему даже в голову не приходило их тратить. Ну, разве что на еду. Остальное, по примеру Петрухи, он решил откладывать. Так, чтобы накопить на квартиру. Копить оказалось делом довольно хлопотным. И чрезвычайно рискованным. Держать любые ценности дома было опасно – квартиры ставили на уши каждый день, вскрывая входные двери с такою лёгкостью, словно те были сделаны из картона. А уж в общаге завода станков-автоматов иные жильцы и вовсе не запирали дверей. Чтобы не тратиться каждый раз на починку замков. Банкам и вовсе доверия не было. Они возникали один за другим словно из ниоткуда, давали рекламу – лживую до безобразия, а заманив побольше наивных клиентов, срывали хороший куш. И вскоре лопались с оглушительным треском. Нет, ни за что не понёс бы Саня деньги в какой-то банк.

На всю дневную выручку по вечерам Третьяк покупал в обменных пунктах доллары. Хранились они в железной коробке из-под печенья с плотно притёртой крышкой, заклеенной скотчем и зарытой под кучкой промасленной ветоши в дальнем углу гаража его покойного деда. Гаражи, понятное дело, тоже бомбили один за другим. Угоном машин промышляли теперь даже школьники. Те, что были получше и поновее, нагло предлагали на выкуп хозяевам. Те, что похуже, потрошили на запасные части. А укуренные малолетки, накатавшись вдоволь по пустым ночным улицам и спалив остатки бензина, со смехом крушили тачки о фонарные столбы и деревья. Но в дедовском гараже стоял никому не нужный горбатый Запорожец – ржавый, помятый, без лобового стекла и с круглыми дырками на месте фар. Да что там фары – у него двух передних колёс не было. Время от времени Саня нарочно открывал нараспашку ворота и делал вид, что крутит под капотом какие-то гайки. Типа такой шизанутый механик-любитель. Его расчёты полностью оправдались. Желающих курочить замки из-за груды ржавого металлолома не находилось.

**********

Каждые две недели Саня мотался в Пекин. К лету шёлковые рубахи были известны уже далеко за пределами города. На Крюковскую приезжали теперь перекупщики из Комсомольска и Николаевска, забирали продукцию мелким оптом и просили ещё. Рыночные торговцы терялись в догадках, где он берёт свой волшебный товар. Много раз у него пытались выведать тайну. Мужики набивались в друзья, предлагая вместе выпить водки после работы, а бабы наперебой зазывали домой то «на пельмени», то «на блины», ясно давая понять, что к пельменям предложен будет десерт особого рода. Водку в компании Саня не пил, ссылаясь на слабость здоровья. И к бабам в гости не ездил, выдумав, что женат и сохраняет верность супруге. Он знал, что за ним всё равно пытались следить. Так что с того? Предположим, барыгам удастся пронюхать, что он гоняет в Пекин. Но обнаружить следы одного человека в шестнадцатимиллионном городе было ничуть не проще, чем отыскать иголку в стоге сена.

К весне половину рынка оккупировали сами китайцы. Шумной толпой они растекались по территории, занимая все пустые прилавки. Скоро прилавки закончились, и китайцы сноровисто принялись строить большие ангары из рифлёных железных листов, заполняя торговые площади всякой всячиной. Рыночные торговцы встревожились, понимая опасную близость внезапно нагрянувших конкурентов. Но Третьяку китайцы совсем не казались опасными. Все они были родом из приграничной провинции Хэйлунцзян, товар возили по большей части копеечный – трикушки, майки, тапочки, ярко раскрашенные игрушки с бьющим в нос химическим запахом и другую подобную дребедень. Рубахи были для них такой же диковинкой, как и для наших соотечественников. Они теребили мягкий мерцающий шёлк тонкими жёлтыми пальцами, изумлённо восклицали «Ай-я!», округляя суженные глаза, и приставали к Сане с расспросами, точно ли чудо-рубахи куплены были в Китае, и если да, то в каком именно городе.

**********

Чтобы не выглядеть скучным и мрачным типом, в ответ на расспросы Третьяк никогда не молчал, но охотно рассказывал китайцам и русским одну и ту же историю, которую выдумал специально, чтобы не путаться во вранье. Мол, рубахи эти вообще не его. Саня всего лишь мелкая сошка, продавец за прилавком. Работает на хозяина – приезжего китайца по фамилии Сунь. Товар китаец привозит издалека, из южного города Гуанчжоу, и от Кабановска до этого города по слухам не ближе, чем до Луны. А что? Звучало вполне убедительно. Сами китайцы, слышал Третьяк не раз, толковали, что все на свете товары делают в Гуанчжоу. Можно ли требовать больше с обычного продавца?

Впрочем, китаец по фамилии Сунь на самом деле существовал. Он торговал, как и прежде, шёлковыми рубашками на узенькой улочке возле посольского квартала в Пекине. Сунь встречал Третьяка тепло, словно старого друга. И даже его ворчливый седой пекинес приветливо вилял хвостом, давно признав чужестранца за своего. Приятели выпивали по зелёной баночке пива Tsingtao, закуривали душистые Marlboro местного производства и приступали к делу. За полчаса Третьяк набивал рубахами две здоровенные полосатые сумки, отвозил их в гостиницу, туго перетягивал скотчем и оставшиеся до отлёта дни беззаботно болтался по центру Пекина.

Три раза Саня ездил на тот необъятный рынок с матершинным названием, где в январе собирался отовариться шубами. Там в лабиринтах бесчисленных торговых рядов копошились тысячи наших сограждан со всех уголков бывшей Страны Советов. Не стесняясь в крепких выражениях, они торговались до хрипоты с продавцами, набивали всевозможным товаром сумки, баулы, мешки, фанерные ящики и даже морские контейнеры. Шмотками с этого рынка можно было одеть целиком население какой-нибудь средней европейской страны.

Но Саня ездил на Ябалу не за товаром. Ему вполне хватало доходов с продажи рубах. Уж больно хотелось найти того старика, что указал зимой дорогу к лавке торговца Суня. В отдельном кармашке потёртого уже кошелька-желудка лежала аккуратно завёрнутая в чёрный целлофан пачка в полторы тысячи юаней. Это был подарок старому нищему. Много раз Третьяк представлял, как обрадуется старик. Как они сходят вместе в забегаловку по соседству, раздавят бутылочку забористой «Эрготоу» под чашку горячих пельменей. Но на том суматошном перекрёстке всякий раз толкались только горластые малолетние попрошайки. Разыскать старика так и не удалось.

**********

К началу сентября Третьяку удалось уложить в жестяную банку шестьдесят четыре тысячи долларов. Соседи по рынку шиковали вовсю. Лезли из кожи вон, стараясь удивить друг друга размерами золотых цепей, дорогими нарядами и подержанными авто, привезёнными из соседней Японии. До поздней ночи они куражились в ресторанах «Чикаго» и «Эльдорадо», просаживали деньги в новом казино на набережной и осваивали секс-туризм на курортах экзотического Таиланда. Саня же питался по большей части сосисками, варёными яйцами и лиловыми куриными окорочками американского производства, которые брал в замороженном виде коробками на продовольственной базе. Они не отличались изысканным вкусом, но были просты в приготовлении. Даже в Пекине, при всей дешевизне местной еды и её неслыханном разнообразии, по большей части он столовался прямо на улице с передвижных прилавков, где продавали по копеечным ценам приправленный острым соусом рис, усыпанный жареным мясом и тушёными овощами. Однообразный пекинский рацион Третьяк разнообразил обычно местной пахучей водкой, к которой быстро успел пристраститься. Из одежды пришлось потратиться только на джинсы Тесс – одни тёмно-синие, другие цвета морской волны, пару футболок с неистовым Брюсом Ли, да на белые кроссовки Пума, в которых Саня и проходил до самой осени. А уж рубах у него, как известно, было навалом.

В остальном Третьяк экономил, как говорится, даже на спичках. Словно неуместным форсом опасался спугнуть удачу, разменять мечту на скоротечные удовольствия. Шаг за шагом он шёл к своей цели и старательно копил на квартиру. Говоря по правде, долларов из коробки хватило бы уже, как минимум, на две. Но он никак не находил в себе решимости остановиться, перевести дух и начать уже тратить свои сбережения. Каждое утро, как заведённый, с полосатой сумкой в руке Саня шагал на автобус номер тринадцать, идущий на Крюковскую. И каждый вечер прыгал в троллейбус, идущий обратно, чтобы добраться до центра, найти обменник с удобным курсом и пополнить запасы валюты. Всю неделю он прятал доллары в особом кармашке сумки, застёгнутом на молнию, а по понедельникам, озираясь по сторонам, пробирался в старый гараж и выкапывал из земли жестяную банку.

Чем толще становилась пачка в коробке из-под печенья, тем хуже становился его сон. По ночам Третьяка преследовали кошмары, в которых царило насилие и беззаконие. В этих снах убивали с особой жестокостью, избивали, пытали, калечили, грабили, похищали личное имущество и грубо лишали девственности. Потом улетучились даже остатки сна, и на смену кошмарам пришла бессонница. Ворочаясь ночь за ночью на смятой постели, он представлял уже наяву, как в дедов гараж залазят злоумышленники. Настоящие матёрые уголовники с голубыми от наколок руками. Сверкая в отблесках лунных лучей рондолевыми фиксами, они колотят со стуком кирками о землю, пока наконец не находят спрятанное сокровище. Гадко хихикая и матерясь, разрисованными руками делят уроды пачки зелёных купюр.. Вскоре дошло до того, что Саня завёл привычку ночевать в гараже. С вечера он запирался изнутри на оба замка и до утра караулил своё богатство, скорчившись на заднем сиденье Запорожца в обнимку с нарочно купленным топором и вслушиваясь напряжённо в каждый шорох. В какой-то момент стало ясно – или он избавится от этих денег, или скоро деньги просто сведут его с ума. Проблема назрела, и нужно было срочно её решать..

**********

Встреча друзей

Искушение

– Проблема?! Ты гонишь! Коробка с долларами для тебя проблема? – не выдержал Дроздов, долгое время следивший за нитью рассказа с затаённым дыханием, – Нет-нет, ты серьёзно назвал проблемой целую кучу денег? Ну, ты даёшь! Мне бы твои проблемы, чувак..

Алексей судорожно сглотнул вязкую слюну, достал ещё сигарету из красно-голубой пачки и закурил. Теперь, наконец, ему стало ясно, как день, отчего Третьяку не хотелось болтать лишнего. Ну, конечно! Какой дурак в наше время будет делиться секретами собственного успеха?! Повсюду злобные завистливые голодранцы, мечтающие въехать в рай на чужом горбу. Отсюда нелепые упрямые отговорки. И эта манера ходить вокруг, да около..

Всё разъяснилось. Ну, конечно! Саня ему поначалу не доверял. И это понятно – они же не виделись столько лет. Потому и взялся лепить горбатого про нечистую силу. Просто хотел отпугнуть. Стоп. А как же его измождённый вид? Да ладно! Наверняка, и этому есть разумное объяснение. У богатых, как известно, свои причуды. Одни по ночам гоняют шары на бильярде. Другие шпарят проституток по вызову. С его доходами школьный товарищ легко себе может позволить и то, и другое. Впрочем, какое это теперь имеет значение? Значение имела лишь история быстрого Саниного обогащения. И нежданно-негаданно замаячившая возможность разбогатеть самому.

– Кстати, Санек, – произнёс Дроздов нарочито дурашливым тоном, – а что если мне прикупить таких же рубах, да вместе с тобой на рынок податься? Глядишь, и я квартиркой обзаведусь. А что? Соседями будем..

Третьяк поморщился, словно лимон откусил, покачал головой и, похоже, хотел возразить, но Дроздов опередил его, деланно рассмеявшись и вскинув предупредительным жестом ладонь :

– Санёк, не ссы, я же шучу! Какой с меня коммерсант? Да мне и хоромы такие без надобности. Двушка в хрущёвке вполне бы устроила. Опять же, это я так, для разговора. Ты не подумай чего..

– Лёха, я ничего такого не думаю, – Саня покачал головой и продолжил тем самым тоном, каким объясняют ребёнку задачу по арифметике, – Просто ты до конца не дослушал..

– Но ты же квартиру купил по итогу?

– Понятное дело, купил.

– Ну вот! А я что говорю..

Алексей затянулся, выдохнул дым в окошко, повёл плечами из стороны в сторону, чтобы размять затёкшую спину, как вдруг изменился мгновенно в лице, стукнул о лоб ладонью и бросил быстрый встревоженный взгляд на часы.

– В рот компот, пятнадцать минут одиннадцатого! Ирка, наверно, меня уже с собаками ищет. Мы же вместе в коммерческий собирались. Да, и вообще.. Вот же засада. Короче. Саня, вези меня срочно домой!

– Жена? – понимающе спросил Третьяк.

– Понятное дело, жена.. Вот я развесил уши. Даже про время забыл. Ну, и дела.. Мне казалось, такие сюжеты только в кино..

Третьяк усмехнулся и повернул ключ зажигания :

– Ну, положим, это пока не кино. Ты уж, Лёха, поверь – кино ещё даже не начиналось. Всё самое интересное впереди..

**********

Алексея будто раздирало на части. И если одна из его частей стремилась скорее добраться домой и успокоить взволнованную Ирину, другая непременно хотела дослушать историю и узнать наконец, где скрывается обещанная интрига. Но сильнее всего было желание своими глазами увидеть новое жильё Третьяка. Никто из круга знакомых Дроздова раньше не покупал квартир. Близкое присутствие денег вызывало приятное возбуждение. Так бывает рядом с красивой доступной женщиной. Сердце сладко замирает в предвкушении чувственных наслаждений, а в животе разноцветными крыльями щекочут юркие бабочки. Хотелось испытывать это чувство снова и снова. Полной грудью вдыхать аромат богатства. А вдруг удача заразна, словно сезонный грипп, кто знает?

В голове метались быстрые мысли, взбудораженные ветром больших перемен. Уф-ф-ф! Даже сердце заколотилось. В голову брызнул жар. Так. Надо успокоиться. Сначала о главном. Саня может ему помочь. Да не просто помочь. Третьяку ничего не стоит изменить всю его жизнь. Как именно? Да так же, как он сам начинал. Займёт Дроздову нужную сумму денег. Например, тысячу долларов. Точно. А лучше полторы. Да. Отличная идея. Полторы будет в самый раз. Или две. Что значат подобные цифры для человека, покупающего квартиры? Так, пустяки. Сущие мелочи. К тому же, деньги Дроздов скоро вернёт. Само собой. Всё до копейки. Третьяк возьмёт Алексея с собой в Пекин. Познакомит с торговцем шёлковыми рубашками. Поможет обосноваться на рынке. И вот тогда можно смело увольняться со скорой. Дроздов представил, как он молча кладёт на стол Мамурина заявление об уходе. И, задержавшись в дверях, бросает небрежно через плечо : «Мою зарплату за прошлый месяц оставьте себе на бедность..»

Но вот незадача – почему-то Саня и не подумал предложить ему денег. Ведь это же ясно, как день – поднялся сам, помоги товарищу. И в самом деле, почему? Да потому что на трезвую голову такие вопросы не решаются, вот почему. Тут надо действовать с умом.

– Ф-фу-у-у.. – Алексей перевёл дух, с силой выпустив за окно ароматную струю заграничной Магны. Теперь он даже не сомневался, что встреча на остановке трамвая не была случайной. Похоже, рука капризной Судьбы швырнула сегодня на рельсы автомобиль с гордым орлиным профилем на капоте. Нет-нет, ни в коем случае нельзя отпустить Третьяка просто так.

– Слушай, старик! – нашёлся Дроздов наконец, – А что, если нам посидеть вдвоём, как в старые времена? Ну, например у тебя на хате. Ты бы закончил своё кино рассказывать. Показал бы квартиру, и всё такое. Выпьем, расслабимся, поговорим..

– Ты хочешь прийти ко мне в гости? Серьёзно? – с удивлением в голосе переспросил Третьяк. Лицо его на мгновение застыло восковой маской, потом словно солнечный луч пробежал по бледным щекам, глаза сверкнули золотистыми искрами, и вдруг Санины губы растянулись в хорошо знакомую Дроздову прежнюю улыбку.

– Ну, да. Если ты, конечно, не против, – улыбнулся в ответ Алексей.

– Лёха, какой базар?! – встрепенулся Третьяк, словно очнулся после долгого сна, – Слушай, а что тянуть? Давай сегодня! Часиков в восемь. Если что, у меня заночуешь. Места хватит на всех. Ты, главное, в голову не бери по части выпивки и закуски. Никакой суеты. Весь банкет за мой счёт. Короче, я тебя приглашаю. Точно придёшь?

И хотя Дроздов ещё не успел придумать, как объяснить жене два ночных дежурства подряд, он подхватил с плохо скрываемым восторгом :

– Само собой! Давай, говори уже адрес.

– Котовского, сорок четыре. Слева направо четвёртый подъезд. Ровно в восемь я буду ждать тебя во дворе. Смотри, не опаздывай.

**********

Лёха Дроздов у себя дома

Перед тем, как нажать квадратную белую кнопку дверного звонка, Дроздов искривил лицо в усталую злую гримасу и нарочно взъерошил волосы на темени растопыренной пятернёй.

– Ти-та-та-та-та.. – сыграл новый модный звонок первые такты мелодии «Подмосковные вечера», и дверь почти сразу же открылась. Ирка встретила мужа на пороге, смешно морща нос от волны едкого запаха, известного в народе под названием «больничный». Ароматы медицинских антисептиков за сутки пропитывали все предметы одежды вплоть до нижнего белья и окутывали даже само тело – от волос на затылке до волос на заднице – а потом тянулись шлейфом за доктором от станции скорой помощи к собственной двери. Не дожидаясь расспросов жены, Алексей переступил порог, злобно бормоча себе под нос :

– Как меня всё достало! Уволюсь! Честное слово, уволюсь.. Разбросав на ходу башмаки по разным углам коридора, он яростно рванул ворот рубашки и, не переставая сердито бубнить, направился в ванную, где долго и шумно поливал себя душем – да так, что брызги летели во все стороны. Приходя домой по утрам после суток, Дроздов считал, что имеет полное право быть сердитым и раздражённым. И пользовался каждый раз этим заслуженным правом с нескрываемым удовольствием.