Оценить:
 Рейтинг: 0

Сшитое лицо

Год написания книги
2017
Теги
<< 1 ... 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 >>
На страницу:
18 из 23
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– Айыына?! О, духи, что с тобой? Как ты попала сюда?! – воскликнул Эчиней, подхватив на руки падающую изможденную девушку. Испуганно оглядываясь вокруг, он постарался привести в чувство оказавшуюся на грани обморока Айыыну. – Где твой отец? Где ваши люди?! Айыына, дочка… Что случилось?

– Они там… На реке… Бэркэ, Хонгу… – бессвязно залепетала она, на грани обморока. – Помогите, он ранен…

– Кто ранен?! Где на реке? – попытался растормошить её Эчиней, изменившись в лице.

– На реке… На слиянии… Двух рек… Недалеко…

– Ай, ай… На вот, попей, Айыына, – старик достал из висевшей на олене сумы емкость с жидкостью и приложил к ее пересохшим губам. – Это поможет тебе… Пей!

Айыына с жадностью сделала несколько глотков: мир поплыл перед её глазами, и она, окончательно потеряв сознание, погрузилась в темноту.

Глава 22. Харги

Айына очнулась от тихого возгласа и, открыв глаза, увидела, что сидит за круглым столом сандалы посередине комнаты их балагана. Горящая на столе лучина, мерцая и колеблясь, скудно освещала окружающую темноту. Она не сразу разглядела в дальнем углу чью-то приткнувшуюся на край топчана-орона согбенную фигуру. Голос был до боли знакомый, и, в волнении присмотревшись, она по едва видимым очертаниям узнала свою мать.

– Айыына, – та опять позвала ее.

– Ийэ! Мама! – воскликнула изумленная Айыына и в порыве хотела вскочить, но вдруг почувствовала, что что-то держит её за заведённые за спину руки. В полумраке она не видела лица матери, но разглядела, как та вдруг грустно покачала головой.

– Айыына! – она опять услышала грустный голос матери, прозвучавший как полустон, на выдохе.

Она опять дёрнулась, но что-то с силой впилось в ее запястья. Она оглянулась, попыталась рассмотреть то, что мешает её рукам, и с ужасом увидела тонкую змею, плотным кольцом обвившую её запястья. Покачивая своей копьеобразной головой, змея, встретившись взглядом с девушкой, высунула раздвоенный язык и зашипела. Айыына, дёрнувшись в ужасе, хотела закричать, но вдруг обнаружила что её рот также стянут чем-то узким и мокрым. Она попыталась вскочить, но выяснила, что и ноги её обвиты змеями. Вдруг змеи исчезли, и почудившийся ей сонный морок сгинул. На миг очнувшись, она дернулась, но явственно ощутила, как что-то все так же крепко держит ее. Она почувствовала холод и, открыв глаза, обнаружила себя в полумраке. Часто моргая и пытаясь полностью очнутся, она мотнула головой и, всё же придя в себя, огляделась вокруг. На мгновение Айыына ощутила, как липкий холодок безумия легким ветерком прошёлся по её вискам. Нет! Это сон! Она не может быть здесь!

С холодных стен пещеры, освещаемых всполохами горящего невдалеке костра, на неё смотрели мертвые головы. Она снова находилась в пещере шитолицых, привязанная к тому же столбу. Дрожа от охватившего её ужаса, девушка тихо завыла и бессильно сползла по столбу вниз.

Сознание, то исчезая, то вновь возвращаясь, в какой-то момент заставило Айыыну застонать от боли в руках и очнуться. Дым ел глаза, и они слезились. У нее закружилась голова – а казалось, что вращается пещера. Свет от костра плясал на стенах, и мертвые головы, словно ожив, шевелились. Инстинктивно подавшись назад и ослабив натянувшуюся веревку, девушка почувствовала, как боль в запястьях отступила. Прижавшись спиной к столбу, к которому она была привязана, Айыына попробовала размять затёкшие руки. Сквозь приоткрытые веки она разглядела на фоне горящего костра чью-то согбенную фигуру. Эчиней, а это был он, почувствовав, что девушка пришла в себя, медленно оглянулся. Айыына, окончательно придя в сознание, разглядела за всполохами костра старика и лежащую перед ним на помосте человеческую фигуру. Приглядевшись, она увидела, что лежащий одет в праздничный наряд северных народов. Украшенный бисером треугольник нагрудника с причудливым цветным орнаментом, расшитые унты из ровдуги и оружие – пальма, лук и стрелами. Айыына узнала Хонгу и с ужасом вздрогнула: ей показалось что он не мертв, а спит. Эчиней, посмотрев на Айыыну невидящим взглядом, отвернулся и, протянув руку к умершему, поправил лежащую на нем пальму. Застыв на некоторое время в задумчивости, он вдруг, прерывая редкий треск сучьев горящего костра, начал свою хриплую, неторопливую речь:

– Когда-то я тоже жил у берегов Великой Эбэ. И не всегда был таким стариком. Я тоже был молод и полон сил. Как вы оба сейчас.

Айыына, незаметно оглядевшись, заметила Бэркэ. Он был без сознания и лежал на земле с привязанными к столбу руками, заведёнными за спину.

– Я много где побывал, много что испытал в нашем срединном мире, – продолжил рассказ Эчинэй, погрузившись в свои думы. – Однажды, оставшись один и спасаясь от враждебных людей, я встретил в лесу девушку из местного племени. Хоть я и был для них чужаком, их род принял меня. Прошло время, и я женился на ней. Да, она была из необычного племени…– Эчиней, погрузившись в воспоминания, улыбнулся.– Совсем необычного, не такого, какие я видел ранее… Всё мне тогда казалось в диковинку. Но я любил её, а она меня. А любовь меняет человека. Закрывает ему глаза на некоторые вещи… На то, что раньше считались для него табу – запретом, через который ему не перешагнуть… Потом у нас родился сын. Не ребенок – дар, посланный духами. Сын, о котором мечтает каждый отец. Каждый день мы с женой не могли нарадоваться, глядя, как он растёт. Природа щедро одарила его всем, что она может дать мальчику его лет: силой, ловкостью, быстротой. Я не видел других детей, которые могли бы сравниться с ним…

Айыына, в тишине слушая Эчинея, заметила, что Бэркэ пришёл в себя и со стоном зашевелился. Он поднял голову, и они встретились взглядами. Эчиней, предавшись воспоминаниям, с воодушевлением продолжал свой рассказ:

– Таким был наш сын… Ему суждено было возглавить наше племя. Прошло время, и он стал мне опорой. Охотником, каких ещё не видела эта земля. Его лук не знал промаха. Его пальма была быстра как ветер. Его сила и ловкость поражали. Никто среди его сверстников не мог одолеть его ни в беге, ни в борьбе. Это было славное время… Однажды, в одну из зим, высшие духи этого мира из-за каких-то прегрешений людей послали нам испытание, которое обошлось нам слишком дорого: в лесу пропала вся живность – птицы, звери, все исчезло. Наступил голод, которого многие из нашего рода не пережили. Каждый день мы уходили в лес, чтобы добыть пропитание, но возвращались ни с чем. Силы наши таяли, ряды наши редели. Моя жена тоже покинула нас. Осталось меньше половины племени. Эта была самая холодная зима, которую я помню… Деревья трескались от мороза, и наше дыханье с трудом находило воздух. Мужчины уходили в лес и через некоторое время их находили замерзшими, уснувшими вечным сном от голода и бессилия. Каждый день я молился духам послать нам удачу на охоте, но мои мольбы были тщетны. Духи отвернулись от нас. Мой сын, мой мальчик – я держал его иссохшее тело на своих руках и не чувствовал его веса. В один из дней я положил его бесчувственного на шкуры и вышел. Я сам к тому времени еле передвигал ноги и был тот ещё доходяга…– Эчиней хрипло рассмеялся. Всполохи костра осветили его сморщенное лицо с горящими глазами. – Я понимал, что конец мой близок. Я решил отправиться в лес и идти до тех пор, пока не добуду дичь. Хоть маленькую птаху. А если не добуду, – то и возвращаться нет смысла. Я приготовился покинуть этот мир, как и те, что ушли до меня. Лечь на снег и уснуть, чтобы не проснуться. В этом нет ничего мучительного – это легкая смерть. «Значит, так решили духи», – с такой мыслью я покинул порог моего тордоха. Ни зверя, ни птицы я не встретил. И почти смирился с этим. Я брёл по лесу, и с каждым шагом надежда, что я найду пропитание, таяла… Я приготовился умереть. Одна только мысль о моем мальчике не давала покоя… Но вдруг я встретил двух людей. Это были охотники другого племени. Такие же, как и я, – Эчиней вновь хрипло рассмеялся, – тоже доходяги. Кожа и кости. Их самих шатало от голода. Они кинули мне две обглоданные кости давно съеденного оленя. Кинули и ушли. Я схватил эти кости, но на них не было и клочка мяса. Я заплакал и спросил духов, обратившись к небу: —В чем моя вина?! В чем вина моего сына? Маленького мальчика… Если я в чем-то согрешил, то вины моего сына нет! За что он обречен на смерть?!. И тут на меня нашло озарение! Я понял… Эти двое охотников, именно в этот день, именно в этом месте, были посланы мне! Как испытание…

Айыына заметила, что потухшие было глаза старика внезапно сверкнули каким-то хитрым и злобным блеском. Эчиней в возбуждении приподнялся и вскинул руки к потолку пещеры. Его длинная тень заплясала на стенах.

– Я понял, чего хотят от меня духи! Я слышал все старые рассказы о нравах приютившего меня племени! О да! Я знал историю рода моей жены! Мой сын! В нем текла их кровь! Его предки были не простыми охотниками! О, нет! К тому времени я уже знал о нравах и обычаях моих новых родственников. И знал, на кого они охотились в трудные времена. Они были охотниками на людей.– Эчиней обернулся и с торжествующей улыбкой оглядел Айыыну и Бэркэ. – И я должен был сделать так, чтобы мой род не угас! Да! Именно я! Я оказался в том лесу! Духи послали испытание мне! И я выдержал его! Я пошёл по следу этих охотников. И убил их. Колебался ли я? Нет! Я убил их хладнокровно! И рука моя не дрогнула. Мой род был спасён, – Эчиней, вдруг поднявшись, с безумными глазами приблизился к задрожавшей от ужаса Айыыне. – Я добыл мясо! Я спас своих людей и собственного сына! Ты спросишь, легко ли мне было есть это мясо? О, нет! Нет! Нелегко! Совсем не легко! – Эчиней хрипло рассмеялся. – Я плакал и ел! Давился! Слезы текли по моему лицу. Но потом я увидел, как открылись глаза моего сына! Моего ребёнка! О, конечно, он ничего не понимал тогда… Он был ещё мал. Его щеки порозовели, и он улыбнулся мне! Жизнь возвращалась в его худое тело. Он забеспокоился, увидев моё заплаканное лицо. «Почему отец плачет?» – читалось в его глазах. Мой сын, моя радость, моя гордость… – Эчиней замолчал, но, словно очнувшись, продолжил: – И вот теперь он лежит здесь. Мой сын… Лежит и не шевелится…

Он склонившись над Айыыной, поднял её дрожащее лицо за подбородок и взглянул ей в глаза. Мутная рябь в глубине его зрачков и бегающие без остановки глаза повергли её в ужас. Его голос задрожал от сдерживаемой ярости.

– Скажи, почему он лежит? Мой сын. Тело его холодно… Почему он не обнимет своего старика? Не спросит, как дорога, по которой я пришёл? Не болят ли мои кости? Ответь? – его тихий голос перешёл в шёпот. Айыына зажмурилась от страха.

– Оставь ее, старик!– выкрикнул Бэркэ.

Позади них раздался шорох, и из-за угла, освещая себе путь факелом, показался молодой соплеменник Эчинея, горбоносый, с прыщавым лицом. Шмыгнув носом и не решаясь прервать старика, он почтительно замер на расстоянии.

– Готовьте костёр! – раздраженно выкрикнул Эчиней, не оборачиваясь. – Да принесите побольше валежника! Проводим моего сына в другой мир со всеми почестями.

Подручный так же безмолвно исчез в темноте. Эчиней угольками пылающих глаз оглядел Айыыну и лежащего на земле Бэркэ.

– Как же мы поступим? – вкрадчиво спросил сам себя Эчиней, подойдя к Бэркэ и склонившись над ним.

– Отпусти её. Она не виновата в смерти твоего сына. Возьми меня, – произнёс Бэркэ.

– Хэ-хэ… – закашлялся, смеясь, Эчиней. – Какой смелый… Отпустить? Отпусти-ить… Нет… Никого я не отпущу. Ты! – злобно воскликнул он, схватив Бэркэ за волосы. – Ты последуешь в другой мир вместе с моим сыном. Радуйся, это большая честь. Послужишь ему достойно на том свете. Вы сгорите вместе на погребальном огне. Да, да… Радуйся, тебе уготована почетная смерть. Ты умрешь в огне. А ты? – повернувшись к девушке, старик склонился над ней и погладил её по голове. – Ты думаешь, что ты тоже умрешь сразу? – голос старика стал тихим и вкрадчивым. Выждав момент, он, глумливо склонив голову, тихонько рассмеялся. Айыына, по лицу которой текли слезы, сжав губы, мотнула головой, скидывая с неё руку старика. Он схватил её за косу, приблизив лицо. Дрожа, с полными внезапными слез глазами, Айыына отвернулась от него.

– Нет-нет… Сразу ты не умрешь. Вот как мы поступим. О, да… Я заманю сюда твоего отца. Да. Именно так. Любящий отец и его дочь. Вместе. Как и должно быть. О, он сразу прибежит, я не сомневаюсь. Ради любимой дочери…

Айыына заставила себя снова взглянуть на это лицо – и не отводить глаз.

– Да, он прибежит. Ещё бы… Сначала я задам ему вопросы. Я всегда задаю вопросы. И он все мне расскажет. Все мне рассказывают. Ни один мой пленник не сохранил свои секреты. Мне все интересно. Как там поживает Великий Тыгын Дархан… И его отец Мунньан. Были у нас с ним некоторые дела… Хэ – хэ… Твой отец все мне расскажет…

Эчиней замолчал, и его лицо исказила судорога. Айыына еще ни в чьем взгляде не видела столько злобы. Она, глядя ему в глаза, в страхе замотала головой:

– Нет! Нет! Не надо… Пожалуйста… Не трогай его!

– Я привяжу его вон к тому столбу. Вы будете друг против друга. Отец и дочь. Вместе. Сразу вы не умрете. Не-ет. Это я обещаю. Я буду есть вас по частям. Сначала одного, потом второго. Живых. Начну с ушей. Ты когда-нибудь пробовала человеческие уши? Поджаренные на костре. Нет? Ну что же, у вас с отцом будет такая возможность, понаблюдать. Если хочешь, я дам тебе попробовать. Сначала уши, потом пальцы твоего отца… И так далее! И ему, конечно, тоже! Твои пальцы!

Гнев выжег из Айыыны страх, и она рывками забилась на столбе, крича от боли и ненависти. Эчинэй отступил от неё, с издевкой наблюдая за её потугами.

– Оставь её! – воскликнул Бэркэ, пытаясь ослабить ремни.

– А-а! Убийца! – не останавливаясь и словно не ощущая боли, Айыына с перекошенным лицом билась на столбе. С содранных в кровь рук потекла кровь.

Эчинэй, изменившись в лице, в испуге отступил ещё на пару шагов назад. Узел на запястье девушки растянулся, и при очередном рывке она вдруг упала вперёд. Тут же вскочив, Айыына, надрывно крича, вцепилась пальцами в горло ошеломлённому Эчинею. Они оба повалились на пол пещеры. Онемевшие руки все ещё не слушались ее и были слабы. Захрипев, Эчиней все же сумел вырваться и, оттолкнув девушку от себя, кинулся к выходу. Упав на камни, Айыына, охнув от боли и сгорбившись, скрючилась на полу пещеры. Прижав к животу кровоточащие на запястьях руки, она, стеная, пыталась размять затёкшие пальцы.

– Беги! Айыына, беги!– раздался крик Бэркэ.

Айыына с глазами, полными страдания, обернулась к нему.

– Ну же! Пока он не позвал на помощь! Беги! У тебя есть время!

– Нет! – робко воскликнула она.

– Не глупи! Моя нога, я не смогу! Беги! – в отчаянии воскликнул Бэркэ.

Айыына в замешательстве поднялась и бросилась к выходу, но вдруг остановилась и обернулась. Следующий окрик Бэркэ заставил ее вновь побежать. Она скрылась в темноте.

Утренняя заря коснулась неба. После спертого воздуха пещеры Айыыне было свежо и прохладно. Выскочив наружу и никого не увидев, она миновала пустую площадку перед входом в пещеру и, добежав до деревьев, внезапно остановилась. Мысли спутались. Лицо Бэркэ стояло перед ее глазами. Лицо, хоть и обезображенное, но ставшее за этот короткий период их знакомства для неё таким дорогим. Айыына отвернулась от спасительного леса и поглядела назад. На фоне серых скал чернел вход в пещеру – мрачный под светом бледной луны, пугающий и манящий.

Свет факела отодвинул тьму, вновь осветив стены пещеры. Бэркэ с напрягшимся лицом, стараясь скрыть свой страх, попытался подняться, но от увиденного неловко сполз вниз. Айыына подбежала к нему и попыталась развязать удерживающие его руки ремни.

– Что ты делаешь?! Оставь меня, Айыына, – в замешательстве произнёс Бэркэ. – Зачем ты вернулась? Беги одна. Пока он не позвал на помощь…

Не слушая его, Айыына некоторое время молча, стиснув зубы, возилась с ремнём, и тот наконец распался. В изнеможении обняв Бэркэ, Айыына уткнулась лицом в его плечо и некоторое время, пытаясь отдышаться, лежала без движения.
<< 1 ... 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 >>
На страницу:
18 из 23