Тень Земли: Дар

Даже в глазах Старобора отразилось замешательство, но он показал себя истинным Хозяином, когда встал, воздел руки и с суровой твердостью произнес заклинание:

– Духи тлена и болот, убирайтесь от ворот!

Страх вмиг исчез. Прекратился жуткий хохот. Но голос остался, хотя он потерял прежнюю власть и доносился как бы издалека, приглушенно:

– Глупый старик! Не вздумай наложить сонное заклятие, иначе тебя опять придется будить, а мальчишка никогда не проснется. Я оставлю тебя в покое – меня не прельщает твое жалкое логово. Но сначала я открою тебе свою волю. Девчонка жива и скоро будет дома. Зачем мне ее пытать! Ты совсем озверел в своей берлоге, Старобор, если держишь в плену ребенка, которого я мог бы вернуть к людям. Подумайте об этом!

Неведомый голос затих. Старобор стоял, напряженно вслушиваясь в зловещую тишину. Глеб смотрел на него – маленькое лохматое существо – и видел, как смешно он водит ушами, как дрожит его борода, как колышутся волосы, растущие у него прямо из носа. Он почувствовал, что сейчас рассмеется, но, как воспитанный мальчик, сдерживался изо всех сил, чтобы не обидеть старика. Сдерживался, пока озорной голос из очага не произнес:

– Знал я барина когда-то: он увел коров у брата, а потом всем говорил, что на рынке их купил.

Вслед за Палом, веселым духом огня, Глеб от души расхохотался, хотя шутка, может быть, этого не стоила, зато попала под настроение.

Тем временем Старобор несколько раз пересек комнату, не обращая внимания на шутников, его не покидало беспокойство. Наконец он остановился и опустился в старое, низенькое, с моховой подстилкой, деревянное кресло, которое постоянно таскалось за ним. Понемногу все успокоились.

– Это страж? Чего делать то? – спросил Глеб.

– Подождем, – ответил Старобор. – Спешить некуда. Сегодня у нас день трапезы, так что ты вовремя попал к нам.

Он изрядно покривил душой. Еда у домовых – редкое событие. Старобор, например, ел раз в неделю, и то очень мало. А поскольку это было два дня назад, то сегодня никакой трапезы не намечалось. Но ему хотелось подольше задержать, а может, и удивить гостя, поэтому уже незаметно готовился праздничный пир.

Глеб достал из портфеля бутерброд: давно пора было вспомнить о нем. Между двумя ломтиками пшеничного хлеба лежали две аппетитные сосиски, поджаренные с чесноком и помазанные горчицей. Он выбрал одну из сосисок для кота, потом, оценив ее, откусил ту часть, где было больше горчицы; остаток отложил в сторону, прямо на пол. Котик почему-то отсутствовал.

Между тем вокруг появились признаки обещанной трапезы: между хозяином и гостем возник низенький столик с деревянной и глиняной посудой, в которой что-то лежало и пахло. Глеб вытянул шею и на время забыл о бутерброде.

– Ну, бери, бери ложку! Впереди долгая ночь, а завтра в дорогу.

Глеб нерешительно взял ложку, делая выбор между бутербродом и тыквенной кашей. С одной стороны, глупо было бы набивать живот тем, от чего отказывался всю жизнь. А с другой стороны, пахнет так хорошо, как будто это не совсем тыквенная каша. Очень аппетитно пахнет! А с третьей стороны, запах может и обмануть. Зачерпнул немного (два золотистых кусочка выглядели сиротливо в большой деревянной ложке) и поднес ближе. Ну, конечно, – обман: тыква с медом, в рот не возьмешь! Глеб, скривив губы, опустил ложку и безнадежно оглядел стол. Что это в глиняном горшке? Капуста, фу, да еще тушеная! Капусту он ел только в голубцах и пирогах. А дальше на столе в миске свекла (ну, это уж просто гадость!) и что-то в желтой кожуре, еще ягоды, грибы… Ага, грибочки! Может, и картошка есть? Но картошки не было, как не было ни колбасы, ни котлет с томатным соусом, ни пирожных к чаю…

Видя колебания гостя, Старобор приказал ложке действовать самостоятельно. Вот уж она поработала – только успевай жевать! Обед оказался чудесным. На десерт были холодные сливки с яблоками в меде. Было так здорово, что бутерброд остался забытым на столе.

К концу трапезы явился котик. Он остался более устойчивым в своих привычках – на овощи не взглянул, зато съел обе сосиски.

– Никифор, зачем ходил к людям? – строго спросил хозяин, когда кот закончил облизываться после еды.

– Если высокочтимый Старобор знает, куда я ходил, то можно допустить с большой долей уверенности, хотя и с некоторым сомнением, которое скорее кажется, чем присутствует на самом деле, мысль о его осведомленности в том, что я ходил в жестокий мир людей, чтобы…

Тут он принялся с видимым наслаждением облизывать лапу, которой раньше придерживал сосиску. Потом почесал за ухом и докончил свою речь:

– …Чтобы узнать, правду ли сказал Страж.

– Я мог бы узнать это сам, – сварливо возразил Старобор.

– А Анфиса?! – воскликнул Глеб.

– Анфиска уже дома, – ответил кот, и его слова вызвали большое удивление у мальчика, который тут наслушался страшных сказок и чуть было в них не поверил.

– Ну, тогда и мне пора! – обрадовался Глеб. – Где тут выход?

– Мальчик, мальчик, подожди! Сядь, пожалуйста! – заволновался кот и бросился ему под ноги.

– А чего ждать-то? Пока я здесь жду неизвестно чего и слушаю ваши сказки, наступит ночь, родители с ума сойдут.

– Людям – сон, тебе – душа: жизнь, пока что, хороша! От судьбы решишь удрать – можешь душу потерять. С черным сердцем человек лишь похож на свой портрет. Не живет он, а висит, если темный страж велит.

– Чего? – не понял Глеб, но все же остановился у самой двери и обернулся к огню, который пылал, как свирепый лесной пожар – видно, тоже разволновался.

– Он сказал правду, – глухо прохрипел Старобор, потом откашлялся и пояснил: – Если пойдешь тем путем, станешь рабом Стража, и никто тебя не спасет. Никогда!

– Но кот же прошел! И Анфиса тоже! – с досадой выкрикнул Глеб, отметив про себя, что за окном стало совсем темно.

– Мне удалось пройти лишь потому, что нынче здесь открыта охота на одного мальчика, которого, к слову сказать, я считал гораздо умнее, а не на ловких котов вроде меня. Ты еще спрашивал про девчонку? Больше не спрашивай: никто не ведает о замыслах Стража, но все знают, что они недобрые. «Спасение» Анфиски – ловушка для тебя.

– Но что же мне делать! – воскликнул Глеб, смахнув кулаком предательские слезы. – Что делать? Ведь я же еще школьник. Что я могу?

Глаза Старобора вдруг подобрели, казалось, он даже улыбнулся, когда произнес:

– Сынок, думать надо не тебе, а нам. Мы найдем другой проход, безопасный для тебя.

Безопасный проход! Существуют ли вообще в мире безопасные пути? А если и так, то кто сможет утверждать, что безопасная дорога самая лучшая, или самая легкая? Как найти и узнать эту дорогу? А еще, как добраться до этой дороги? И всегда ли пути похожи на дороги, по которым можно пройти? Как быть, если встретится перекресток, если дорога вдруг поворачивает в сторону, если конец ее скрывает даль, мгла или тайна, если сама цель неясна или сомнительна?

Любой малец, как и все взрослые, понимает, что Глеб Калинин не задавал себе этих вопросов, они просто не пришли ему в голову.

Он вернулся к огню и сел на скамейку, обхватив руками свою школьную сумку. Ему было как-то тоскливо и страшно, как бывает не очень уверенным в себе людям, когда требуется решить: то ли шагнуть вперед, в пугающую неизвестность, то ли вернуться назад, несмотря на явную опасность. Вернуться назад в данном случае означало просто выйти из чудесной квартирки в знакомый подъезд, спуститься в подвал, дойти до темного угла и обратно – тем же путем. А там – родители, телевизор, кое-какие уроки, а главное – недоконченная компьютерная игра за полчаса до позднего ужина. Только действительно ли все будет так просто?

А шагнуть в неизвестность – совсем не ясно, куда. Что же делать-то? Неужто этот Страж действительно такой монстр? А сам Старобор – вроде, можно ему верить, да кто знает, чем все обернется на деле?

„Ну и попал же я из-за этой Анфиски, блин!“, – подумал Глеб и тяжело вздохнул.

Он не заметил, как Старобор куда-то делся, и очнулся от невеселых мыслей только тогда, когда голос из камина кротко попросил:

– Мне бы хоть былинку – жухлую травинку! Дай полешко Палу, Палу зябко стало! Я совсем голодный, мой очаг холодный. Дай поесть скорее – будет потеплее!

Глеб отложил сумку, осмотрелся и заметил маленькую горку дров. Выбрал полено побольше и сунул в очаг, где едва теплились красные угольки.

– Прости! Я тут задумался, а ты чуть не погас совсем. Куда же делся старичок, интересно? – наивно сокрушался он, наблюдая, как разгорающееся пламя облизывает дерево со всех сторон; полено быстро обугливалось, а огонь радостно потрескивал и отбрасывал лукавые блики, которые смеющимися зайчиками запрыгали по белому потолку.

А повеселевший голос духа огня затараторил:

– Где хозяин, не узнаем, в темноте не видно тень. Если жару не подбавим, будет темным ясный день.

– Ну, вот тебе еще полено, мне ведь не трудно. И еще могу дать, только здесь дров не очень-то много. А тебе, вообще, сколько надо – все, что ли?

– Подавай, сколько есть, буду рад это съесть.

Пал хихикнул и принялся за новые дровишки. Он почти не давал дыма, а каждую сухую ветку встречал целым ворохом разноцветных искр. Искры ликующе взмывали к дымоходу и сыпались волшебным серпантином на каменные плиты у очага. Глеб завороженно смотрел на это представление.

– Ух ты, круто! Петарды, типа! Здорово тут у вас, все-таки.