Защищая горизонт. Том 1

Наставник внезапно встрепенулся, расправил плечи, поднял на нас строгий взгляд и стукнул кулаком по стойке перед собой.

– У нас не осталось иного выхода, – сказал он громко и свирепо. – Теперь лишь одно может остановить их раз и навсегда, только одно наказание, что Отступники заслужили сами, встав на нашем пути, – Смерть! Она ждёт каждого, кто посмел угрожать всему, что построили наши предки Творцы, всех, кто покусился на мечты людей и желает разрушить наш мир. Они отступили от наших идеалов и должны быть нещадно истреблены во имя нашей великой Мечты. У нас более нет права на ошибку, нет права на милосердие. Мы дали им шанс, а они воткнули нож в спину. Запомните раз и навсегда: нет пощады врагу…

Последние слова Наставника смешались со вспышкой боли в моей голове, всё поплыло перед глазами, меня обволокло ярким светом, и я зажмурился. Послышался выстрел, потом ещё один, они доносились откуда-то из глубины сознания, а потом боль резко прекратилась. Я открыл глаза. Свет постепенно растворялся в темноте вокруг меня, и только белый квадрат с нарисованной на нём круглой мишенью маячил где-то вдалеке. Я ощутил тяжёлую прохладную сталь в руке, почувствовал, как снова дрожит палец на спусковом крючке, меня всего бьёт озноб от сильных переживаний и страха за своё будущее.

Я вспомнил это место, тренировочную комнату для отработки обращения с огнестрельным оружием, находившуюся в самом сердце школы Стражей. Здесь нас учили, как правильно использовать табельное оружие, как себя вести, правильно дышать, куда направлять свои мысли и концентрацию, какие стойки занимать… и как убивать. Здесь я впервые ощутил всю мощь человеческой ярости, воплощённой в отполированном куске железа, что был призван концентрировать в себе весь гнев и направлять его в сердца врагов. Я помню, как впервые взял его в руки и он показался мне очень тяжёлым, в том числе с психологической точки зрения. От него веяло какой-то смертельной прохладой, безразличием к самой жизни, в нём не было ничего возвышенного и целеустремлённого, как нам пытались это преподнести. С той самой минуты я невзлюбил этот пистолет, он стал для меня скорее обузой, навязанной необходимостью, чем верным другом и соратником. Было нечто подлое в таком способе отключения при помощи маленького, металлического кусочка смерти, выпущенного исподтишка. Даже Отступники не заслуживали такой участи. А может, я невзлюбил пистолет из-за того, что никак не мог научиться с ним правильно обращаться. Я бесцельно тратил множество часов подряд на стрельбище, пытаясь отточить своё мастерство, но всё было безрезультатно. Он не слушался меня, отчего я ещё больше начинал бояться и ненавидеть его, а он, похоже, отвечал мне взаимностью. Иногда по вечерам здесь, на стрельбище, ко мне приходило отчаяние. Неужели я, лучший ученик этого набора, провалю такой простой экзамен? Неужели мечта всей моей жизни может так просто разбиться об эти холодные железные рифы? Каждый день я тратил остатки своих сил, засиживаясь на стрельбище допоздна, но продолжал промахиваться по цели, после чего от злости кидал в неё пистолетом, и даже так он пролетал мимо. Что со мной не так?

Я медленно и протяжно выдохнул воздух из лёгких, как нас учили, встал в стойку и направил дуло пистолета в направлении мишени. Руки дрожали, а ладони вспотели от постоянных тренировок. Я смотрел сквозь прорезь прицела и видел через неё свою цель – маленькую чёрную точку в центре круга на том конце комнаты для тренировок. Палец скользнул по спусковому крючку. Пистолет дёрнулся, выгибаясь от внутреннего возмущения после удара бойка, и пуля с длинным хвостом пламени вырвалась из огненного чрева и унеслась в сторону цели. Звук выстрела был очень тихим, приглушённым, только слабый хлопок раздался в комнате и мой крик, перекрывающий всё остальное. Хорошо, что в этом зале стояла система шумоподавления не только звука выстрелов, но и громкого голоса разгорячённых студентов.

Я посмотрел на новую дыру в мишени, возникшую с самого края и предательски так далеко от центра, потом эмоционально бросил пистолет на стойку перед собой и ещё раз в сердцах воскликнул:

– Чёрт! Опять!

– Какие-то проблемы, молодой человек? – внезапно раздался очень знакомый голос за моей спиной.

Я резко обернулся и увидел у входа в комнату тёмный силуэт, очертания, которые скрадывал общий сумрак в комнате. Меня немного напугал внезапный гость, ведь всё это время я думал, что нахожусь один в тренировочной комнате и даже не стал включать общее освещение, чтобы создать для себя более уединённую обстановку. Неужели этот человек видел все мои промахи? Я был так взбудоражен и напуган, что не смог удержать расплескавшиеся мысли и нервно выпалил первое, что пришло на ум.

– Не нужно лишнего притворства, вы и сами прекрасно знаете о моих проблемах, – довольно грубо и резко бросил я в ответ.

Человек немного помедлил у входа, потом сделал шаг навстречу, и из сумрака ко мне вышел Наставник, всё в том же комковатом свитере и с несвойственной ему смущённой улыбкой. На секунду меня парализовало волной испуга, а по телу выступил холодный пот.

– П-простите, Наставник, я не знал, что это вы, – заикаясь, затараторил я. – Я… я просто, тут…

– Всё в порядке…

Наставник назвал моё имя, но я вновь не расслышал его, мгновенная молния острой боли пронзила мой висок и так же быстро скрылась из головы.

– Не волнуйся, я могу понять твоё негодование. – Наставник сложил руки за спиной, раскачиваясь подошёл ко мне ближе и зажмурился, пытаясь разглядеть мишень в другом конце комнаты.

– Всё равно, простите, – всё ещё испуганно пропищал я. – Это сводит меня с ума. Я тренируюсь каждый день, но не могу совладать с этой железякой.

Кивком головы я указал на пистолет, лежащий на стойке.

– Хм, странно… – Наставник задумался. – Я видел тебя сегодня на курсах ближнего боя и видел твою страсть в схватке на мечах. Не похоже, чтобы ты не мог совладать с «железяками». Может, это от того, что мечи тебе нравятся больше огнестрельного оружия?

– Угу, – понуро ответил я, – мне нравится ближний бой, с ним я чувствую себя живым, подвижным, клинок как продолжение меня самого, он слушается, подчиняется моим мыслям, а этот… он ужасен. Я не смогу сдать экзамен.

После этих слов я окончательно помрачнел и поник. С лица Наставника моментально пропала улыбка, он заглянул в мои глаза, недовольно покачал головой и перевёл взгляд на пистолет. Потом взял его в руки, повертел из стороны в сторону и положил обратно.

– Не вижу в нём ничего ужасного. По-моему, в тебе есть всё, что нужно для сдачи всех экзаменов: достаточно холодная голова, расчётливость, быстрота мысли и отличная реакция. Проблема не в оружии, она в тебе, и нет никакой разницы между мечом и пистолетом.

– Но в убийстве из пистолета нет никакой чести, – с возмущением возразил я. – У противника нет шансов, это подло! К тому же я совершенно не ощущаю самого боя, он как бы отстранён от меня и не подчиняется моим действиям, а контроль – это самое важное для меня.

– В убийстве вообще не может быть чести! – Наставник повысил голос, перешёл на командные нотки и махнул рукой. В его глазах читалось явное недоумение и разочарование моим ответом. – Что за пафосная блажь, где вы этого набрались? Мечи, пистолеты, даже твои кулаки – это всего лишь инструменты, бездушные механизмы, которые вам вложили в руки для достижения определённых целей. Кто вы, по-вашему? Простые убийцы или видите в убийстве самоцель? Это жестокая необходимость, не более, тяжёлая жертва данности, которую мы вынуждены совершать! Вы – хирурги, что точечно вырезают опухоль, поразившую тело нашей Системы. Ваша основная задача – спасать жизни, отбирая её только у паразитов. Это не благословление и не дар, это тяжёлый каждодневный труд, пытка, которую не каждый способен вынести. Долгие годы мы тренируем вас, оттачиваем мастерство, чтобы сделать из глупых юнцов беспощадных специалистов и мастеров своего дела. А это, – Наставник указал на пистолет, – лишь инструмент вашей работы. Не всегда будет такая ситуация, когда ты сможешь подобраться к противнику для контактного боя. В большинстве случаев он убьёт тебя на подходе. Именно для этого нужно дальнобойное оружие. Для каждой операции – свои инструменты. Вас учат обращаться с ними, и для каждого существуют одни и те же правила. Твоя проблема именно в этом. Ты на многое способен, но ты непостоянен, не всегда можешь держать в узде свой пылкий нрав. Ты даёшь эмоциональные оценки вещам, наделяешь их чувственным восприятием, отношением, что не свойственно, как ты выразился, «железякам». Это просто инструмент, вещи, запомни это!

Я стал мрачнее тучи и выглядел как нашкодивший школьник. В тот момент мне стало действительно не по себе и казалось, что я совершил фатальную ошибку, после которой не будет пути назад. Я всё-таки сделал то, чего всегда так боялся, – разрушил копившееся годами доверие. Я оцепенел, не в силах больше пошевелиться. Вся учёба разом крутилась в моей голове, моменты из жизни вспыхивали один за другим и безвозвратно угасали в нарастающей тревоге. Я искал ответы на главный вопрос: «Что же мне делать дальше, как жить?» К тому моменту я уже простился с надеждами стать Стражем и почти простился с жизнью. Но Наставник медлил, молчаливо буравил меня строгим назидательным взглядом и чего-то ждал. Обычно он бывает более решительным и жёстким с претендентами, многие на моей памяти вылетали из школы и за более мелкие провинности. Наставник увидел мои беспорядочно мечущиеся глаза, немного расслабился и усмехнулся.

– Чего ты боишься, юноша?

– Я? – Вопрос показался мне неожиданным.

– Да, ты. Чего ты сейчас боишься? Меня?

– Я боюсь провалить экзамен и не стать Стражем… – пробубнил я себе под нос.

– Ох, вовсе не этого тебе стоит бояться, друг мой. Экзамен по стрельбе – это меньшее, что тебя должно волновать. Это всё мелочи, периферийные знания. Безусловно, они тоже нужны и крайне важны, чтобы получить статус Стража, но в первую очередь тебя стоило бы выгнать по другой причине. – Наставник прикрыл глаза и покачал головой. – Ты хороший, усердный ученик, я прекрасно вижу чистоту твоих помыслов и силу душевных порывов. Но твоя импульсивность порой становится непредсказуемой, хаотичной, ты не умеешь держать эмоции на коротком поводке, сохранять свой разум чистым и защищённым от проникновения скверны. Вместо того, чтобы направить свой гнев против врагов Системы, ты занимаешься саморазрушением. Страх – твой главный враг, он сковывает тебя и не даёт раскрыть свои навыки и способности. Научись контролировать себя и свои мысли, возьми над ними первенство, подчини их конкретной цели. Многие претенденты, такие же, как и ты, пренебрегают моими советами, полагаются на процедуру Отречения, думают, что она поможет избавить их от страхов, сомнений и эмоций, но это не так. Отречение не панацея…

– Что же мне делать? Я отчислен? – через силу прохрипел я сквозь пересохшее горло.

– Что? – Наставник даже немного усмехнулся. – Нет! Пока нет. Пойми, в тебе есть то, чего нет в большинстве других. Я вижу это каждый день на наших занятиях и видел сегодня в том отточенном неистовстве на арене ближнего боя. Ты лучший претендент в этом наборе, даже несмотря на все твои юношеские заскоки. Но пока рано зазнаваться, ты должен собраться. Возьми в руки своё оружие!

Наставник указал на пистолет, и я послушно последовал его приказу.

– Хорошо, теперь прицелься. Что ты видишь?

– Мишень, – испуганно пробормотал я, заглядывая через дрожащую мушку прицела.

– Неправильный ответ! – хлёстко прочеканил Наставник. – Что ты видишь, когда ты смотришь на неё через прицел? О чём ты думаешь?

– Я вижу… цель…

– Какую цель?

Голос его по-прежнему был очень строгим и напористым, он пытал меня каждым словом, которыми ловко орудовал, как кинжалами.

– Стать Стражем Системы.

– И снова неверный ответ! Ты следуешь за ложными целями, это порочный путь, юноша, он никогда не приведёт тебя к истинно желаемой цели.

Наставник сокрушённо покачал головой и потом посмотрел на мои руки.

– Почему твои руки дрожат? Ты боишься промахнуться?

– Я боюсь того, что за этим последует.

– Ох, юноша, страх когда-нибудь погубит тебя и всех, кто будет рядом, запомни мои слова. Ты знаешь, почему в Палачи выбирают лучших? Потому что цена их ошибки слишком велика. Они единственная защита от всеобщей гибели, от тех, кто хочет сожрать нас целиком. На этой войне нет места страхам и нерешимости. А ты боишься всего, даже этой мишени! Посмотри на неё! Даже твои страхи вертятся вокруг твоего тщеславного эго. Всё потому, что изначальная цель твоего пребывания в нашей школе ложная. Для чего ты сюда пришёл? Стать Стражем? Зачем? Твоё сознание слишком ограничено, твои мысли не могут выйти за пределы собственных интересов. Так для чего ты хочешь быть Стражем? Ответь!

Наставник зашёл сбоку и требовательно уставился на меня, отчего моё сердце вновь ушло в пятки и жалобно отбивало оттуда быстрый ритм, а дыхание стало очень быстрое и поверхностное. Я всячески старался собрать разбежавшиеся мысли воедино и тщательно подбирал слова.

– Я… я здесь… я хочу защищать Систему, людей, оберегать нашу мечту…

– Стреляй! – резко скомандовал Наставник, обрывая меня на полуслове.

– Что? – не понял я и вытаращил глаза.

– Стреляй немедленно!

Я повернулся к мишени, почти ничего не соображая, и онемевшими пальцами надавил на спусковой крючок. Мне почему-то очень хорошо запомнился тот момент бессознательного выстрела. Я видел белую, заманчиво сверкающую мишень, окружённую темнотой и смотрящую на меня своим единственным глазом, я слышал бесконечный гул в своих ушах, где утонул тихий хлопок выстрела. Подгоняемый раскалёнными газами, затвор скользнул ко мне навстречу, я почувствовал, как дёрнулся в руках пистолет, увидел яркую вспышку, на время заслонившую собой весь мир перед глазами. Когда я вернул контроль над своими мыслями, то посмотрел вдаль и увидел новую дыру в мишени, зиявшую гораздо ближе к желаемому центру, нежели все остальные. Ещё ни разу мне не удавалось достичь таких результатов без должной и долгой подготовки.