Мокрый, мокрый Гоа. Истории из загадочных мест планеты

Глупо, когда тебе уже не один десяток лет. Но это лучше, чем когда накатывает депрессняк, это лучше, чем жрать себя поедом вместе с антидепрессантами, и оглядываться на тех, кто проскочил вперед – сделал карьеру, заработал авторитет, срубил бабла, отгрохал коттедж, создал отпечаток стопы на белом песке Мальдив… и теперь с брезгливостью, с сомнением и с сожалением смотрит на тебя. Какой же ты неудачник!

Пао! Ты моя нирвана.

Глава 7. Разрыв

А ночью был дождь, я просыпался, курил.

Пао было не разбудить. А утром на меня так повеяло свежестью, что я снова попытался ее растормошить. Пао спала. Тогда я схватил ее за плечи так, будто кто—то у меня ее отнимает. Пао призывно застонала. Я вдруг понял, что отвлекся от буддизма. Меня так и распирало сказать ей: «привычка, выработанная годами…»

Я безнадежно испорчен.

Закурил, в ту ночь и в то утро я много курил – что—то предчувствовал?

Посмотрел на нее, она чему—то улыбалась во сне. Она была как—бы со мной, но в тоже время не со мной… ну да, я же отвлекся от буддизма.

Не зная как себя занять, я выпил кофе. Сбегал к морю. Я понял, что скучаю по ней.

Разбудил ее, сказал, что уезжаю по делам, а завтра, может быть, позвоню. Шорты, топик – и солдатик Пао уже на выходе. Ее исполнительность меня разозлила в конец.

Она не могла скрыть свою досаду, она не могла скрыть одного – ей не хотелось уходить – я видел это по ее окаменелой спине. Догнать, еще раз прижать… Этого не случилось.

Я пошел в душ. Когда вернулся, от нее остался лишь запах.

Что я наделал – я же никуда не еду. Я испытал чувство вины, обиды, злости – все мои страсти и грехи ко мне вернулись. Приехал в Мекку разврата и живу с телкой, как с женой.

Я не мог выбросить ее из головы. Нужно срочно отвлечься – возьму другую. Нет, лучше двоих! Буду иметь новую каждый день. Чего я к ней привязался, как банный лист?

Кто она? Шлюшка, у которой была уже сотня мужиков, с которой не о чем поговорить. Только пользоваться, как одноразовой посудой.

Дальше меня бы это затянудло еще больше. Хорошо, что перерезал пуповину. Я же приехал все успеть! А вместо познания столицы вертепа – я взялся познавать самого себя. Вместо проститутки она стала для меня священником, исповедником.

Я влил в себя полбутылки рома. Я пел дурацкие песни с немцами. Я смеялся сам над собой…

А утром прибежал в бар. Но Пао там не было.

Холодный фреш, обмен любезностями с мамой—сан, оказавшейся в топе, который я купил Пао. Вопрос где Пао? Снова шутки—прибаутки. Все хорошо. И снова вопрос, где Пао. Да где же Пао, черт возьми. Я сто раз спросил где Пао. Но ее не было, и мама—сан, принимая грустное участливое выражение лица отвечала, что не знает где она. Она ее прятала или…, не знаю, что еще.

Сука. Морковка. Кинула как бобика за шиворот.

Для нее я гербарий на стене, журавлик на небе, обезьянка на заборе.

Стемнело. Толпы слоняющихся бюргеров с морковками. И даже те, с кем я пел, и даже разглядел всех морковок – Пао нигде не было. Ок.

Снова огни неонов, дозаправка ромом. Снова на променад. Безрезультатно, и тогда в неоновой рекламе вя разглядел свою Пао и вторую Пао и третью Пао. Это была реклама тайских священников, которые смотрелди на меня и улыбались. В уши возвращались звуки техно, от которых я на время отключался, и когда я возвращался, то двигался в такт этим звукам.

А может виски? Да глупо, мне нужна Пао. И не смотрите на меня так, леди—бои, я пьяный в дым.

В этом свинячьем виде я видимо гожусь туристам тем, что мне можно поведать все тайны сердца. Вот мощный викинг что—то шпарит мне на английском, я оглядываюсь, где он пришвартовал свой драккар – не нахожу, а он видите ли советуется не взять ли ему в жены тайку. Тоже прикипел мужчина сердцем.

Я киваю, сочувствую и ухожу в забытье.

И вот я шагаю по улице.

– Где я?

Бродил всю ночь, и даже встретил Пао – она шла мне навстречу там, где уже никто не гулял. И я шел ей навстречу и в переулке никого уже не было.

Бродил настырно, и вот с меня, как с бойца на поле сражения, капает кровь, и япошки—покемоны, которые использовали меня как грушу, в семи шагах растворяются в ночи.

И ночь призывным голосом бундеса спрашивает меня:

– Was ist los?

Ну что со мной случилось? Так. Ходил—бродил—нарвался. Отдыхать же приехал – вот и отдыхаю.

Покемонов явно спугнул этот дружный квартет жизнедеятельных немцев, с красными, как кирпичи ряхами. Для продолжения отработки ударов это было уже too much, и агрессоры тихо ретировались.

– Alles in Ordnung?

– Danke. Dankeschеоn.

Больше я по—немецки ничего не знал, и бундесы ретирвоались вслед за покемонами. Видимо так и коротают ночь – одни ходят ногами по тебе, а другие вокруг тебя, одни валят – другие – поднимают. Ну тоже – вид отдыха.

Я не остался брошенным в ночи – нашлась морковка, которая меня подобрала и утерла нос клинексом. Красная купюра клинекса полетела в урну, зато обнаруженная мной в кармане другая красненькая купюра, более ликвидная, тем же самым бессменным интеллигентным очкариком на аверсе, полетела в сумочку моей спасительницы. На продолжение банкета я был не готов – она и не расстроилась.

Пао, Пао – я не мог выкинуть ее из головы, даже той головы, которая попала под мордобой. Ни на секунду не мог. Трудно было поверить, что неделю назад я ничего не знал о ее существовании, а сегодня ищу, будто где—то потерял свою руку или ногу.

Будто играю в глупую, нет, самую глупую игру в инете «Выведи мышку из лабиринта».

Да, но что ж я не признаюсь самому себе – тогда мой монолог не ограничился банальным «уходи». Это было похоже на речь Чацкого, только с кульбитом, – он не сматывает, а просит смотать других.

Сколько я наговорил глупостей. Откуда взялось столько дерьма?

Пао помогла мне поднять со дна весь этот ил. И если бы не она – я никогда бы не догадался, что являюсь носителем семидесяти килограммов грязи.

А между тем она сейчас сладко стонет под каким—нибудь бундесом или покемоном… У меня закололо сердце. Такое выдержать было не по мне. Ругался на себя, но прилежно скучал по проститутке.

Ну что, еще пол бокала «old—fashioned» Captain Morgan, еще одно легкое ерзанье кубика льда на светлом дне.

– Захвати с собой подружку, – услышал я свой голос.

– Выпьем что—нибудь? – прозвучал женский голос.

– Дома.

Как оказалось, затея была напрасной. Смахнул их на пол. На красненьких они испарились в ночи. И окно застил дождь мгновенный дождь имени Пао.

Утром не вспомнил никого, кроме Вия. Этот парень привиделся мне в связи с его классическим требованием «Поднимите мне веки». Именно с этой просьбой я бы обратился к желающим помочь.