Сон разума

– А ты бы смог?

Я, наконец, оторвался от рук и взглянул на брата.

– Я тоже уеду через год. Уеду учиться в другой город. Наша компания вновь распадется. Но у меня хватило смелости вам об этом сказать.

– Это было неизбежно, – пожал плечами Саня. – Все мы идем к одной цели, в конце концов. Все мы уедем, когда придет время. Для нас это не секрет. Ни для кого это не секрет. И все мы к этому готовы. А к такому, – он махнул рукой в направлении, где скрылась машина Наташкиного отца, – нельзя приготовиться. И Наташка не была готова. Не злись на нее.

– Я и не злюсь на нее, – спокойно ответил я. – Я злюсь на себя. Злюсь на то, что мне так больно. Злюсь на то, что я не могу просто отпустить. Злюсь, что в то время когда она такая сильная, я проявляю такую слабость.

– Вот и не проявляй. Пусть она тобой гордится.

Я хмыкнул, но все же обнял брата за плечи.

– Ладно, умник, идем.

– Идем, – согласился Саня, а затем добавил: – Знаешь, мне кажется, что я становлюсь таким же занудой, как и ты.

– Занудой, да? – усмехнулся я. – Тогда давай так – кто последний до двора, тот тухлое яйцо Сереги.

И не дожидаясь ответа, я кинулся бежать первым.

– Ребячество какое-то! – закричал Саня вслед, но, тем не менее, кинулся за мной.

– А че это оно мое?! – кричал Серега.

– Давай беги! – подгонял его пинками Стас.

И мы бежали. Бежали вперед, туда, где мы еще не были. Мы не знали, что ждет нас завтра, не знали, что принесет новый день. Одно мы знали точно, что еще год и наша компания распадется, возможно, навсегда. Мы расстанемся, разъедемся по разным городам, чтобы никогда больше не встретиться. Мы знали, как мало времени у нас осталось. И потому мы бежали.

3

Сентябрь 2017.

– Ну и чего вы все сидите? – спросил я, устало покручивая не прикуренную сигарету в руках. – Лекция закончилась. Можете идти.

Засобиралась только Вика, которая явно была обижена на выпавшую ей роль «стоящего на шухере». Остальные остались сидеть на своих местах.

– До конца еще десять минут, профессор, сами смотрите. – Бритни протянула мне свою тоненькую ручку с болтающимися на ней маленькими серебристыми часиками.

– К тому же, ну как?.. – квотербек неуверенно оглянулся на своих однокурсников. – История ведь еще не закончена.

– Верно, – согласился Райан. – Основную историю вы рассказали, но что там с этими силами, и что за тьма приближается?

Я отложил сигарету в сторону и с сожалением на нее посмотрел: закурить в ближайшее время мне не удастся, а использовать для этого аудиторию я больше не мог. Запах прошлого перекура до сих пор еще не выветрился. Подперев голову рукой и незаметно прижав пульсирующий висок, я взглянул на лица напротив, все они ждали от меня продолжения.

– Тут у вас есть два выхода, – медленно произнес я. – Первый – это принять тот факт, что я просто придерживаю информацию для заключительной книги, в котором и будут даны все ответы.

– А второй? – не выдержал моей паузы квотербек.

Я приподнял карандаш и лениво стукнул им о блокнот.

– А второй, исходит из того, что вся эта история чистая правда. И вот тогда придется принять тот факт, что финал мне еще неизвестен.

– Допустим, мы сделаем вид, что верим во все сказанное вами. – Райан задумчиво провел пальцами по губам. – Вы же можете сделать определенные предположения.

Бросив карандаш, и вновь схватившись за сигарету, я ответил:

– Предположить можно все что угодно, но это не значит, что это будет иметь хоть малейшее отношение к делу. А значит и полезного смысла это предположение нести не будет. Я могу, к примеру, предположить, что сейчас эта дверь откроется, – сигаретой я указал на дверь аудитории, – и в нее войдет Шарон ден Адель и скажет, что свой следующий альбом посвятит мне, потому как думать она может только обо мне. Но сам факт этого сомнительного предположения не сделает его реальным. В данном случае я опираюсь лишь на свое воображение и скрытые желания, а не на наличие хоть малейших фактов того, что подобное может вообще случится.

– Голова видимо очень сильно болит, – сочувственно кивнула Бритни.

– Вы хотите сказать, что не можете делать предположения из-за отсутствия хоть одного факта, на который можно ссылаться?

Я указал сигаретой на Райана и кивнул.

– Значит, сколько бы мы вас не пытали, – продолжал он, – вы все равно останетесь глухи к нашим просьбам, если исходить из того, что все это правда?

Я развел руками и громко хлопнул в ладоши.

– А теперь все вон отсюда. Увидимся на следующей неделе.

И снова никто не двинулся с места. На этот раз даже Вика.

– А теперь-то что? – простонал я.

– Ваши «полезные», как вы говорите, советы для писателей, – подсказала Бритни.

Вот черт, я совсем забыл.

– Мы говорили о скрытом смысле произведения и как заставить читателей бесконечно его обсуждать.

Глядя в упор на эту девчонку, я прекрасно мог себе представить, как она с голливудской улыбкой на лице раздает автографы. Была у нее очень сильная тяга к знаниям и впитывала она их как губка.

Голова болела все сильнее, потому я поспешил закончить этот разговор как можно быстрее:

– Хотите совет? Удивить? Заставить обсуждать? – Я усмехнулся. – Вы что, не видите, что происходит? Читатели не хотят, чтобы вы скрывали в текстах какой-то смысл, они хотят сами его находить. Вы можете написать любую несвязную вещь, просто закрутив сюжет как можно сильнее. Сделать ее непонятной простому человеку. В этом может быть смысла не больше, чем в дырявом носке на полу. Читатели найдут его сами. Сравнят брошенный носок с человечеством, которое покинул их бог, а дыру с дырой в сердце, что осталась после крушения их верования. Не надо ничего делать, все сделают за вас.

– Пиши что угодно, только делай это непонятно…

– Или неоднозначно, – вставил я.

– … и тогда это поймут по-своему? – спросил Райан. – Таков ваш совет?

– Вы сами его просили. – Я пожал плечами. – Вот вам и пожалуйста. Вы ведь видите, что происходит с миром. Что пишут в интернете. Как недалекие люди, что только и могут выдавать чужое мнение за свое, возвели в абсолют такую невзрачную книгу, как «451 по Фаренгейту». Сам Брэдбери менял свои стулья, говоря то о марксизме, то об угрозе литературе в целом. А уж, сколько всего можно услышать от его фанатов, и людей подвергшихся влиянию современных тенденций на чтение обсуждаемых книг. Там вообще волосы встают дыбом. И виноват тут конечно не автор, а люди, которые разучились думать. Для них правда то, что говорит толпа.

– Вы хотели сказать – стадо? – подсказал Райан.

– Думайте, как хотите, – ответил я.