Сон разума

– Вот голову могу, а про тебя не забуду. Никогда.

Наташка всхлипнула и попыталась утереть слезы, но ничего не выходило, они все лились и лились, словно им во что бы то ни было, необходимо было выйти полностью именно сейчас.

– И… и мы сможем писать! Правда, пацаны?

Я оглянулся на них и все дружно закивали, подхватывая мои слова.

– Ты скажешь нам свой адрес, как приедешь, и мы сразу тебе напишем, – сказал Саня.

– Мы будем тебе писать так много, что ты устанешь от нас, – впервые заговорил Серега.

– И, ну, мы… мы… – больше всех волновался Стас. – Мы будем писать, да. И еще мы… мы можем купить эти, ну, как их? Телефоны!

– Мобильники! – подхватил я. – Точно! Молодец, здоровяк! Мы все достанем себе мобильники и будем писать тебе СМС.

Огонь радости, разожжённый во мне отличной идеей, выгорел за секунды, встретив пламя пожара в нашей Морриган, где в бардачке сгорел единственный доступный нам мобильник. Я не подал вида. Просто продолжил улыбаться.

– Вы такие хорошие, мальчики, – засмеялась Наташка. – Спасибо что успокаиваете меня. А то реву все время без остановки. Даже в туалет не хожу. Все через глаза выходит.

Мы нашли эту шутку невероятно смешной и смеялись с минуту, прежде чем смогли успокоиться. Смех был скорее истеричным, чем радостным. Просигналил клаксон. Громко и настойчиво.

– Надо прощаться, – подпрыгнула Наташка и от осознания своих слов, снова разревелась.

– Успокойся, малыш, – страдальчески произнес я. – Ты рвешь мне сердце. Хочешь, что бы и я тоже тут разревелся? Так смотри, я могу.

Я напрягся изо всех сил, но не для того чтобы расплакаться, а чтобы удержать слезы. Вероятно, это выглядело забавно, и Наташка рассмеялась.

– Дурак, – заявила она. – Тебя я оставлю напоследок.

Наташка медленно подошла к Сереге и крепко его обняла.

– Я рада была с тобой познакомиться. Ты хороший друг, хоть и хочешь казаться высокомерным. Ты милый и ты верный. И ты всегда рядом.

Девушка отодвинула Серегу на расстояние вытянутых рук, чтобы получше рассмотреть.

– Я… я тоже был рад. И я навсегда запомню наш поцелуй. – Вероятно, он выпалил это прежде, чем успел все как следует обдумать, потому что в момент стал красным.

– У тебя их еще очень много будет, – с улыбкой ответила Наташка. – И на этот раз с девушкой, которая будет тебя любить. Ты мне веришь?

Серега остервенело закивал головой.

– Вот и хорошо. Только прекращай так надменно смотреть на всех. А то все девушки разбегутся.

– Обещаю, – с трудом выдавил Серега.

Наташка улыбнулась ему последний раз и подошла к Стасу. Здоровяк смутился как всегда, и низко опустив голову, смотрел исподлобья.

– Стас. – Наташка положила ему руки на плечи и затем так же крепко обняла. – Тебе надо быть смелее. Ты хороший. Ты добрый. Ты сильный. За тобой как за каменной стеной. Но ты слишком уж боишься быть таким, каков ты есть. Не бойся. Пусть люди увидят тебя настоящего.

– Да, ну, то есть, хорошо.

– Я буду скучать.

– Я тоже буду скучать.

Наташка подошла к Сане.

– А с тобой и так все хорошо, – рассмеялась она, обнимая его. – Ты красавчик. Таким и оставайся. Ты умный и ты самый хороший человек из всех кого я знаю.

– Спасибо, – улыбнулся Саня.

– Только, – Наташка склонилась над его ухом, – поскорее выбирайся из-под крыла своего брата, а то так и останешься навсегда в его тени.

– Но тень-то большая, – усмехнулся он. – Там прохладно.

Они с Наташкой заговорщицки похихикали и еще раз обнялись.

Пришла моя очередь и девушка замерла напротив. Ее улыбка на секунду увяла, но вскоре уголки губ опять поползли вверх.

– У нас бы все равно ничего не получилось, – лукаво улыбаясь, заявила она.

– Черт, женщина! – закричал я. – Не может быть. Не может такого быть! Это были мои слова!

– Я просто очень хорошо тебя знаю.

– Видимо не так уж и хорошо, – ответил я. – Ведь мы все равно не узнаем, пока не попробуем.

Наташка с грустью смотрела на меня, обхватив себя руками и не торопясь обнять, как остальных пацанов.

Клаксон просигналил дважды. Девушка подпрыгнула. Кинулась ко мне на шею. Поцеловала в щеку. Уголки наших губ встретились. Застыли. А в следующую секунду она уже открыла дверь машины и села на заднее сидение.

Еще один громкий сигнал и машина, сорвавшись с места, исчезла в облаке пыли.

Мы стояли оглушенные, опустошенные, потерянные. Не знали куда идти, что делать. А был ли вообще смысл что-то делать? Зачем что-то делать, если все твои поступки неизменно ведут к потерям? Возможно ли, что потеря, это лишь часть той самой жизни? Что они являются ее неотъемлемой составляющей? Что именно они призваны делать нас лучше? Учат нас лучше эту жизнь понимать, больше ее ценить? Что именно они призваны закалять характер? Господи, как я не хотел в тот момент в это верить.

– Она уехала, – озвучил я очевидную мысль. – Я не могу до сих пор в это поверить.

Я взглянул на пацанов: все они были шокированы настолько, что даже не могли проявлять каких-либо эмоций.

– Она же только что была здесь. – Я поднял свои руки, на которых еще ощущал тепло ее тела и не смог поверить, что эти руки принадлежат мне. Если потеря Гретель была призвана меня закалить, то к чему тогда эта потеря? Неужели я должен был стать крепче стали, чтобы эта чертова жизнь, наконец, меня приняла. Приняла таким, какой я стал, но не таким, какой я был. Если это очередная ирония нашего мира, то я сыт ей по горло.

– Надо идти, – осторожно позвал меня брат. – Варя и девчонки ждут нас во дворе.

– Почему же они не пришли проститься? – спросил я, все еще разглядывая свои руки.

– Думаю, что они уже постились. Раньше. А это время оставили нам.

– Значит, им она сказала, а нам нет?