– Короче, услуга за услугу. Я избавлю тебя от мучения под названием Канары. А ты разберешься с одним делом, – увидев, как вытянулось лицо подчиненного, Полозов продолжал скучным голосом. – Для тебя это так… Семечки. Ты уже слышал про американку, которой наша доблестная милиция может пришить обвинение в убийстве? И хорошо. И отлично. Значит, мне не придется все объяснять с самого начала.
– Хорошо, – повторил Радченко и подумал, что на самом деле все так плохо, что хуже некуда.
– Кстати, кто именно рассказал эту историю?
– Все на уровне слухов. Но одно я усвоил: эта дамочка, то есть аудиторская фирма «Хьюз и Голдсмит», на которую Джейн работает, заключила договор с нашей конторой. По договору мы обязаны следить за тем, чтобы на американцев пылинка не упала. Комплексное обслуживание. Поддержка бизнеса и всякое такое. Кроме того, мы обязаны вытаскивать американцев из разных переделок, в том числе криминальных, если таковые случатся. Но моя специализация – уголовное право, а клиентура – частные индивидуумы, а не иностранные организации.
– Тут я решаю, кто чем занимается, – в голосе Полозова послышались нотки раздражения. – Послушай, Дима. Парни, чей интеллектуальный коэффициент на двадцать баллов ниже твоего – уже заслуженные адвокаты, их гонорары зашкаливают. А ты до сих пор перебиваешься с хлеба на водку. Потому что высказываешься в то время, когда лучше промолчать. И молчишь, когда надо сказать. Ты плохо отзывался о начальстве, о моих партнерах. Отозвался в таких выражениях, которые можно услышать только в привокзальной пивной. Даже я, тертый мужик, такие слова не стану повторять.
– В тот вечер на банкете я немного перебрал… Случайно сорвалось. А вам уже стукнули?
– Мои симпатии на твоей стороне, Дима. В этой конторе я начальник, но у меня есть компаньоны, совладельцы фирмы. Егоров и Ивашов, которых ты походя оскорбил. Им твои словесные упражнения очень не понравились. У нас состоялся разговор. Они настаивали на серьезных санкциях – вплоть до увольнения. Но я тебя отстоял.
Радченко подумал, что Егоров и Ивашов наверняка знать ничего не знают о том, как Дима отозвался о них на банкете. Кто-то из сослуживцев написал донос на Диму, такое иногда случается. Начальник прочитал бумажку и выбросил ее в корзину. И теперь разыгрывает из себя благородного спасителя. Это у Полозова стиль руководства такой. Сначала пугнет, а потом даст шанс исправиться. Впрочем, тут обижаться не на кого, сам виноват. Надо следить за тем, что болтаешь.
– Дело этой американки – твой звездный билет, – продолжал Полозов. – Вытащишь ее из паршивой истории – станешь партнером фирмы. Со всеми вытекающими. Оклад, надбавки, – это своим порядком. Главное – статус. Положение в обществе, – это, друг мой, не последнее дерьмо. Тебе ведь тридцать пять?
– Было. В прошлом году.
– Я же говорю – пора расти, – Полозов позволил себе улыбку. – Нужно громкое дело, на котором можно подняться. И тогда сам тебя рекомендую. В ином случае меня не поймут.
Начальник вытащил из конверта несколько цветных фотографий размером с книжную страничку. На карточках – женщина лет тридцати. Каштановые волосы до плеч, синие глаза смотрят в объектив с легким удивлением. Прямой короткий нос, чувственные губы. Под деловым костюмом угадывается весьма привлекательная фигурка. У дамочки есть все, что надо для того, чтобы сделаться фотомоделью, но она выбрала в жизни другую стезю.
– Симпатичная девочка эта Джейн, – сказал Полозов. – Она уже успела овдоветь, есть ребенок. Говорят, чистый ангелочек. Впрочем, насколько я знаю, так говорят обо всех детях. Опытная, обольстительная. Я бы за такой – в огонь и в воду. Но годы берут свое. Мужики моего типа, неспортивные, страдающие излишним весом, наверняка не в ее вкусе. А у тебя есть хороший шанс. Жене, ничего не рассказывай, иначе… Впрочем, сам знаешь, как вести себя в таких случаях.
– В каких случаях? – удивился Радченко.
– Ну, в случаях измены… Я сам пережил два развода. Ума хватило детей не заводить. И вызубрил железное правило: институт брака основан на принципе: ты ничего не знаешь, и я ничего не знаю. Плохо, когда все наоборот. Тогда брак кончается.
– Я не изменяю жене, – покачал головой Радченко. – И не собираюсь этого делать.
Начальник, недоверчиво усмехнувшись, протянул Диме конверт, мол, в нем вся информация, что удалось собрать.
– Облажаться нельзя, – проворчал Полозов. – Потеряем этого клиента, вслед за ним могут уйти и другие богатые иностранцы. Теперь слушай. Наша подопечная вылетела на несколько дней в Таджикистан. И пропала. С концами…
– Я-то думал, весь сыр-бор из-за того трупа, найденного в машине Джейн.
– Сейчас мы говорим о том, что Джейн исчезла. Она не звонила в Москву уже два или три дня. В московском представительстве «Хьюз и Голдсмит» утверждают, что в аэропорту Душанбе Джейн встретил представитель фирмы «Васта», некий Садыков. Он устроил нашу путешественницу в какую-то гостиницу. А вот в какую точно, выяснишь ты, на месте.
– А у этого Садыкова спросить нельзя?
– Вот ты и спросишь. Когда его найдешь. Этот кадр пропал вместе с Джейн. Выехали из города и тю-тю. Американцы очень обеспокоены. Требуют, чтобы мы вмешались, нашли дамочку и доставили ее в Москву. На твое имя заказан билет до Ташкента.
– Последний вопрос: почему именно я?
– Ты уже занимался подобными делами. Находил живыми людей, которых все считали мертвыми. Я бы мог послать на место пяток крепких парней, которые работают методом лома и динамита. Но не уверен, что этот вариант подходит. А у тебя есть нюх, мозги на месте. Многие из моих адвокатов в твоем возрасте выглядят пятидесятилетними дядьками. Лишний вес, живот… Свободное время проводят на диване. О существовании спорта только догадываются. Потому что изредка смотрят по телеку футбол. А ты, ты совсем другое дело…
– Я понял вашу мысль, – Радченко не хотелось слушать то, что он слышал уже раз десять. Но Полозова трудно остановить, если он сам того не захочет.
– В армии ты прошел подготовку в подразделениях специального назначения морской пехоты. Прыжки с парашютом, марш-броски, ты освоил все виды оружия и прочее и прочее. Отличные характеристики командования. Принимал участие в локальных конфликтах. Ты не потерял спортивную форму. Посещаешь тренажерный зал, стрелковый клуб. Я надеюсь, что в командировке тебе не придется стрелять в людей или душить голыми руками какого-нибудь подлеца. Старайся избегать стычек с местными парнями. И помни: умение быстро бегать спасло жизнь многим хорошим людям. Кстати, у тебя есть еще одно ценное качество – ты везучий. Ну вот, я в своем репертуаре. Наговорил тебе столько комплиментов, что сам покраснел. А ты не задирай носа.
– Не буду, – Дима поднялся из-за стола и пожал протянутую руку.
– Кстати, смени костюмчик, – улыбнулся Полозов. – А то вид у тебя такой, будто ты собрался переехать на постоянное жительство в Польшу. Или наоборот. Только вчера приехал из Польши. В качестве беженца. Известному московскому адвокату ходить в таких тряпках просто неприлично. А ты, как я понял, по-прежнему тратишь все деньги на свои мотоциклы?
Радченко молча кивнул, понимая, что Полозов, возможно, знает о нем больше, чем Дима знает о самом себе. Это тоже фирменный стиль руководства. Минуту Юрий Семенович внимательно разглядывал кислую физиономию подчиненного, не зная, чем бы его ободрить. И сморозил очередную двусмысленность.
– Наверное, застоялся без настоящего дела. А тут такая женщина. Найди ее, а там уж… Там уж по обстановке.
Глава пятая
Хозяин фирмы «Васта» Станислав Рогов глядел в окно рабочего кабинета и тосковал душой, потому что вчера сделал ставку в подпольном тотализаторе и проиграл. Деньги невелики, но, как показывает опыт, за проигрышем в тотализатор или в карты частенько следует другая неудача, покрупнее. И точно: с утра позвонил милицейский майор с Петровки, назвался Юрием Девяткиным и сказал, что надо встретиться, желательно в ближайшие дни. О чем пойдет разговор, – мент не пояснил, сказал в ответ двусмысленность, похожую на угрозу и бросил трубку.
Стас обзвонил знакомых, имеющих выходы на ГУДВ Москвы, объяснил ситуацию: какой-то паршивый майор натурально портит ему кровь. Стас Рогов – в мире бизнеса уважаемый человек, а тут какой-то жалкий мент угрожает. Нельзя ли сделать так, чтобы он заткнулся и навсегда исчез с горизонта. Знакомые обещали навести справки и перезвонить. И слово сдержали: к обеду Стас наглотался неприятных новостей.
До его сведения довели, что с майором надо решить вопрос спокойно, без жалоб начальству и попыток сунуть взятку – иначе хуже себе сделаешь. Девяткин человек, с которым лучше не связываться, на дороге у него не вставать. Вспоминают давний случай, когда он, в ту пору еще капитан, в ходе допроса искалечил одного коммерсанта, подозреваемого в убийстве. Натурально отделал беднягу так, что бизнесмен два месяца не мог без посторонней помощи шнурки на ботинках завязать.
Пострадавший оказался человеком со связями, в итоге Девяткину предложили на выбор два варианта: или почетная ссылка в захолустный город или рапорт на стол. И увольнение из милиции. Девяткин выбрал первый вариант и через два-три года вернулся в Москву, но уже майором. Видно в провинции он очень старался не потерять квалификацию: наверняка из его кабинета вынесли вперед ногами двух-трех бизнесменов. А в Москве заметили и оценили такое рвение. Среди бандитов его считают честным ментом, которого нельзя купить.
А тот бизнесмен, который отправил Девяткина в ссылку, погиб при невыясненных обстоятельствах. Труп с ножевыми ранениями нашли в какой-то лесополосе под Москвой.
– Может, заранее справить себе деревянный бушлат? – спросил вслух Стас и подумал, что шутка несмешная. – Или мента этого заказать?
– Чего? – переспросил Александр Шатун. Он склонился над шахматной доской, разыгрывая партию сам с собой.
– Я говорю: они приехали, – отозвался Рогов.
Шатун поднялся и подошел к окну. Он видел, как наискосок от офиса, на другой стороне переулка остановилась «ауди». С водительского места выбралась дама в легком синем плаще и темных, не для дождливой погоды очках. Переднюю пассажирскую дверцу распахнул подросток, одетый не в джинсы и линялую толстовку с воротом на «молнии», а в костюм, полосатый галстук и темные ботинки из лакированной кожи. В руке он держал палку с серебряным набалдашником. Мамочка взяла сына за руку и перевела через дорогу.
– Надо же: без адвоката явилась, – сказал Шатун. – Ты выйдешь к ним или…
– Выйду, – ответил Рогов. – А то вдруг эта стерва решит, что я от нее прячусь. Или еще какую глупость придумает. Не знаю, какие мысли зреют в этой куриной башке, под этим узким лбом. Господи, как же меня достала эта змея.
* * *
Через минуту Стас Рогов вышел в пустой коридор, застеленный красной ковровой дорожкой. В углах и нишах были расставлены мраморные купидоны, державшие в руках вовсе не луки и стрелы, а бронзовые светильники. Купидоны были упитанные, кровь с молоком. Эти мальчики с порочными физиономиями, своим обликом никак не вязались с офисным помещением, где люди не предаются плотским утехам, а делают деньги.
Рогов спустился на полпролета лестницы, принял плащ из рук женщины, а подростка похлопал по плечу.
– Господи, Лидка, я так рад тебя видеть, – сказал он, стараясь заглянуть в глаза дамы, но видел только свое отражение в темных стеклах очков, закрывающих пол-лица. – Отлично выглядишь. Цветешь и пахнешь. Молодец, ты всегда следила за собой. Спортивных зал, массаж и всякое такое. А тут сидишь в кабинете обрастаешь жиром. Жуешь несъедобные бутерброды из ближней забегаловки. И гадаешь про себя: когда ждать инфаркта? Уже в этом году? Или в следующем?
Он засмеялся, бросил плащ Шатуну, застывшему полупоклоне, сам подхватил женщину под локоть и, что-то нашептывая ей в ухо, потащил дальше по коридору. Остановился перед дальней дубовой дверью, на которой виднелись остатки пластилина и оттиск казенной печати. Когда партнер Рогова, совладелец фирмы Васька Ивченко, год назад утонул во время купания, сотрудники прокуратуры провели здесь обыск, изъяли деловые бумаги, а кабинет опечатали. Документы вернули через неделю, а через месяц сняли печати с кабинета.
– Я знаю, как тебе трудно, – Стас вставил ключ в замочную скважину и повернул его дважды. – Ты долго не могла найти в себе силы, чтобы приехать сюда. Потому что побывать в кабинете Васьки все равно, что увидеть его живого. Я сделал так, что никто не переступал порога, не открыл дверь до того, как это сделаешь ты. И я рад, Лида, что ты здесь.
Женщина сняла очка, и Стас увидел заплаканные глаза, крупную слезинку, повисшую на реснице. Взгляд не был враждебным. И на том спасибо. Стас со злорадством подумал, что вдова бывшего компаньона выглядит так, будто сама явилась с того света. Бледное отечное лицо, худая цыплячья шея, платье, черное с белым, ей совсем не идет. И Юра, сын Васьки, одетый в этот дурацкий костюмчик, с этой палкой в руке, смотрится как-то дико. Будто ему не двенадцать, а все пятьдесят лет.
Говорили, что мальчика дважды оперировали в швейцарской клинике. И нужна третья операция. Что ж, возможно, иностранные медики помогут. Да, да… Помогут парню прибраться. Потому что в этом лучшим из миров Юре нечего делать. Со своей бледной физиономией, палкой и болезнью крови, он здесь – чужой. Тут любят здоровых и богатых.