Эффект безмолвия

Визитница с заметным звоном ударилась о железо видеоплеера, а затем стукнулась сквозь тонкую ткань сумки о цементный пол.

– Как вы можете! – воскликнула Публяшникова. – Это же подарок!

– Мне он не нужен, – спокойно ответил Алик.

Публяшникова еще некоторое время твердила нечто обидное, но Алик ее не слушал. Его внимание было приковано к Фазановой, переписывавшей сданные вещи.

– Ну что, все в порядке? – спросил он, когда осмотр был завершен.

– А где лицензии на телеканалы, свидетельство о регистрации телерадиокомпании и другие документы? – спросила Фазанова.

– Не могу найти, – ответил Алик, потому что лицензии телевидения маленького нефтяного города возвращать он и не собирался. На выпад администрации в отношении него он решил лишить телевидение маленького нефтяного города истории, а возможно и основ трансляции.

– Как не можете?! – вскричала Фазанова. – Попробуйте не найти, мы на вас любительскую камеру повесим.

– Не понял? – спросил Алик. – Я же передал ее вам, а вы передали ее в ремонт.

– А у вас есть документы, что вы ее нам передали и то, что она в ремонте? – язвительно спросила Фазанова и сама же ответила. – Нет. Будете выплачивать…

Первым человеком, к которому Алик обратился на следующий день, стал ревизор Калкин.

– Я вчера все вещи принес, – сказал он.

– А зачем вам нужны были эти вещи дома? – спросил Калкин.

– Камерой я снимал видеоряд для своей программы «Город в рамках одного двора». Камера нужна мне была постоянно, – отчитался Алик, понимая, что сейчас дело могут сшить из всего. – А видеоплеер высокой четкости требовался для написания кандидатской. А подскажите, вам передали, что любительская камера в ремонте?

– Да, – ответил Калкин и Алику легче задышалось.

Этим же вечером, чтобы не подвергать себя опасности в случае обыска, он разрезал все лицензии телерадиокомпании на мелкие кусочки, скинул их в пакет, вынес из дома и бросил в мусорный бак, подальше от своего дома. Так не стало исторических документов телерадиокомпании маленького нефтяного города.

ТРАВЛЯ

«Отбиваясь от назойливой мухи, можно не заметить большей опасности».

Ежедневно Фазанова напоминала Алику о необходимости найти лицензии, но Алик жаловался на неразбериху, царившую в телерадиокомпании при его отстранении и на общее нездоровье.

– Лучше отдайте мне диск с моими файлами из сотового телефона, – попросил Алик.

На этом диске осталась информация к новой книге, которую Алик сбрасывал в компьютер время от времени, а также множество личных фотографий.

– Ничего мы не отдадим. Ваши данные будет изучать комиссия, – злобно ответила Фазанова.

– Но там же личные данные, – напомнил Алик.

– А мне плевать, – рявкнула Фазанова. – Меняю ваш жесткий диск на лицензии.

«В любом самом мирном доме, – под которым Алик сейчас подразумевал человека, – прячется цепная собака. Чем сдержаннее человек, тем короче и крепче цепь. Но бывают дома, где хозяина и вовсе нет, а только одна непривязанная собака».

Он проходил в корреспондентскую, затхлую и душную, из-за постоянно закрытой форточки, где сидели Публяшникова и Мышель и дышали чет-те-чем, и тут же эту форточку открывал.

Журналисток это нервировало, поскольку свои материалы они привыкли черпать из затхлости, а не из свежести. Они недовольно кривились, закрывали форточку, но Алик не ленился ее открывать. Алик добился того, что и Публяшникова, и Мышель убегали работать над сюжетами в другие комнаты. Особенно ему полюбилась безадресная фраза Публяшниковой и манера, с которой она произносилась:

– Опять форточка открыта. Кто открывает ее?

***

Форточка

«Пока крылья подминают воздух, полет продолжается».

Алик отсутствовал в кабинете всего минут двадцать, а как только вошел, то сразу устремился к форточке. Он вытянулся, чтобы поймать ручку, открывавшую форточку, но ручка исчезла. Точно пулевые отверстия, зияли пробоины, из-под шурупов, крепивших ее, а также отверстие, в которое входил квадратного сечения штифт, в свою очередь входивший в контакт с замком. Алик обомлел. Сотрудники телерадиокомпании теряли последний ум, чтобы настоять на своем.

– Где ручка от форточки? – спросил Алик у Публяшниковой, умно поглядывавшей в монитор.

– Не знаю, – ответила она и ехидно улыбнулась.

«Задрин по просьбе Публяшниковой открутил», – понял Алик и, решив продолжить игру на нервах, сказал:

– Я вызываю милицию.

– Пожалуйста, – ответила Публяшникова, и произнесла что-то ехидное об умственных качествах Алика…

Смысловые яды беспрерывно потекли из Публяшниковой, как из змеи при вторжении ее зубов в жертву, но яд этот оставался в ней, поскольку данной жертвой являлась она сама. Пошло внутреннее переваривание Публяшниковой, что выразилось в беспричинном смехе и неловких нервных движениях.

Милиция приехала быстро в составе все того же высушенного боевого инспектора по фамилии Малов, который посетил Алика в больнице, и круглолицего милиционера, фамилию которого Алик так и не узнал.

– Ручка от форточки пропала, – объяснил причину вызова Алик. – Не хочу, чтобы меня обвинили в ее исчезновении.

– Кто у вас материально ответственное лицо? – спросил Малов.

– Я, – откликнулась Фазанова, улыбаясь. – Эти ручки иногда изнашиваются, сломалась, мы ее и сняли.

– Она только что была целой, – сказал Алик, скорее по типичной для него мыслительной инерции, чем по недопониманию происходящего.

Подобные стальные ручки советского образца не ломаются. Фазанова лгала, но у милиционеров излом стальной ручки не вызвал сомнений, они с завхозом ушли, а Алик открыл страничку форума сайта администрации маленького нефтяного города, где чернел броский заголовок: «Беспредел на телевидении маленького нефтяного города».

По количеству обращений и реплик эта тема занимала второе место после темы «Интернет в городе».

Первая фраза относилась к 4 февраля еще до начала деятельных репрессий, когда Алик являлся директором и главным редактором телерадиокомпании маленького нефтяного города:

«Алик начал использовать наше телевидение в своих личных целях. На экране он представляется корреспондентом, однако является главным редактором телевидения маленького нефтяного города. Проиграв суд, он решил отыграться на главном враче Прислужкове и выставить его непристойным образом в глазах жителей города…».

Последняя фраза относилась к 28 февраля и содержала просьбу:

«К сожалению, пропустила телепрограмму о приходе Алика к главному врачу Прислужкову и скандале в кабинете главного врача. Не подскажете, где ее можно в Интернете посмотреть? Заранее спасибо».

«Люди запомнили меня, – успокоился Алик. – В этом истина. Никому не нужны развешанные на форуме сопли и самохвальство. Никому не нужно телевидение с его проблемами, всем нужно телевидение, заглядывающее туда, где глаз не видит. Контакт с телезрителем, это как действия, предшествующие беременности.