Эффект безмолвия

– в Москве – из Кремля.

Тот, кто смотрит из другого окна, должен быть незрим и неощутим, иначе почувствует острую грань многогранника. Человек с точки зрения власти должен забыть о виде из своего окна и полностью исправить свое зрение так, чтобы, глядя из своего окна, видеть из окна первого лица. И в этом смысле наша редакторская работа – сучья – мы это окно создаем и множим».

– Если все процедуры соблюдены, можно сказать, что диск не читается, – продолжала учить Стегунова. – Если материал принесен не только на диске, но и в бумажном виде, можно сказать, что перепечатывать некому. Мы с вами живем в той стране, где нет демократии. Когда задача Президентом ставится жестко, что выиграть должна «Единая Россия», она жестко и выполняется. Я вас уверяю…

Бумажная декларация конституционных прав оборачивалась глубокой внутренней работой системы власти по их ограничению. Публичный театр красивых масок предполагал закулисную бригаду, готовящую благодарного зрителя этого театра. Алику уже откровенно предлагалось стать частью этой бригады…

Недосказанность черной тенью витает над человечеством – недосказанность умерших свидетелей. Эта тень куда больше светлого пятна разворотов газет или телевизионного экрана. Никакое искусственное освещение не заменит естественного масштабами и ясностью.

«Только бы хватило сил об этом рассказать», – подумал Алик.

– Я вас правильно понял, что самый благородный способ – это не подавшего заявку,.. – начал было редактор Мерзасов, масляно поблескивая лысиной на высоте примерно метр шестьдесят.

Человеком он был учтивым, понимающим и знающим, но как часто и бывает в интеллигентной среде, вынужденным прислуживать. Если с чем-то не соглашался, то говорил обычно с долей язвительного юмора. Из редакторской среды он выделялся, как самый голосистый петух. Любил крепко выпить и, забывшись, подурачиться. Все качества в совокупности делали из него своеобразного потешника, к замечаниям которого можно было не прислушиваться и сводить их к шутке.

– Да, – недослушав, перебила его Стегунова, словно рубанула шашкой.

– …не жеребить, – мягко и вкрадчиво закончил Мерзасов.

– Да, да, – выкрикнула Стегунова. – Не проявлять инициативу.

– А если не пройдет жеребьевку та партия, о которой мы печемся? – спросил другой редактор. – Они же ничего не подают никогда. В этом случае надо звонить, беспокоиться?

– Да, – согласилась Стегунова и рассмеялась.

Свести явление, несущее ущерб внутренней самооценке, к шутке – суть процесса сглаживания внутренних противоречий. Душа приветствует смех и вместе

с ним проглатывает явление, так же как легко проглатывается хорошо сдобренное специями испорченное мясо. Стегунова это знала и мигом приметила, что редакторы ищут удобные специи, чтобы проглотить сказанное ею, и обрадовалась, что они сделали это сами.

– «Единая Россия» доминирует в информационном пространстве. И представители других партий имеют право сказать: вы товарищи редакторы не борзейте, а давайте и нам равные права, – продолжила она. – На эти наезды и жалобы у вас должен быть один ответ: если вы, другие партии, не даете новостных поводов, не проводите ни мероприятий, ни субботников,…. то, что мы будем освещать? Давайте нам новостные поводы.

– Вы, безусловно, правы, – согласился Мерзасов, предусмотрительно отказавшись от язвительного юмора. – Народ пойдет голосовать за силу, в которую верит, которую видит и понимает.

Вера, видение и понимание для явлений, не связанных с обыденной жизнью человека, несомненно, внушаемы. Это Мерзасов знал. Техника достигла таких вершин, что хорошо сделанный муляж не отличить от оригинала. Зрение сегодня самый опасный враг. Сегодня обмануть можно все чувства, и даже чувство возмущения тем, что тебя обманули. Сегодня с экрана, и с газеты, человек глотает любую инфекцию, а последующую болезнь считает своим неотъемлемым убеждением.

– Я говорю не о выборе, за кого голосовать, я говорю о явке, – поправила Стегунова. – В явке надо сыграть на «ура». Чем выше явка, тем больше избирателей, голосующих за «Единую Россию».

– Это понятно, – отмахнулся Мерзасов.

– В минус «Единой России» может сыграть отсутствие интриги, – напомнила Стегунова. – Есть опасность в доминировании одной партии. Ваша задача создать интригу. Другие партии рубить, но творчески! Создайте лицо врага, бездарных людей, стремящихся к власти. Пусть они будут глупыми, истеричными, авторитарными…

«Чтобы хороший стал хуже, оцените его недостатки. Чтобы плохой стал лучше, оцените достоинства. Где-то я это уже читал, – размышлял Алик. – В самой паршивой скотине всегда можно найти кусок съедобной мякоти. Но с другой стороны, кто созданное нами ест?

Непременное открывание двери по звонку свойство скорее автомата, чем человека. Не открывая дверь нежданным гостям можно избежать массы неприятностей. Редкий человек придет незвано, чтобы принести, большинство заходит забрать. Настойчивый стук в дверь говорит о том, что пришли забирать. Телевизор стучится настойчиво и привычно.

Включая телевизор, мы тоже открываем дверь, в которую лезут все подряд, занося ногу на нашу территорию так, что дверь невозможно закрыть. С каждым годом эта нога становится все настойчивее и крепче, она становится все реальнее. Более того, пока их гипнотические действия удерживают наше сознание, их незримые руки шарят по нашим карманам, по нашим знаниям, выбрасывая все им ненужное и вкладывая нужное им. Они, практически выворачивают нас наизнанку».

Словно услышав мысли Алика, политолог перешла к следующему объяснению:

– Не забывайте говорить о проблемах, иначе избиратель подумает, что власть живет отдельной от народа жизнью. Но прошу давать их технологично. Если проблемы не решаются, о них говорить не надо, а о тех, в которых мы видим продвижение – говорить надо обязательно.

«Стремление влезть в голову извне характерно для глистов, вирусов, оружия… и человеческой мысли, – оценил высказывания политолога Алик. – Человеческая мысль тоже средство разрушения. И политолог демонстрирует это со всей очевидностью».

– Не забывайте упоминать партийную принадлежность должностных лиц, выступающих в ваших СМИ и являющихся членами «Единой России». Особенно, если это авторитетные люди. Для вас – никаких последствий, а каждое упоминание – агитация…

Политолог говорила долго. Всем федеральным округам Президент России спустил план голосования. Территории, которые наберут наибольший процент проголосовавших за «Единую Россию», могли надеяться на президентскую благодать. Губернатор Ямала хотел близости с Президентом.

Любая система ограничивает свободу, но худшая та, которая не старается стать лучше. Алик мысленно пролистал свою жизнь в журналистике и вывел неприятную для себя закономерность: на фоне увеличения внешних свобод, шло ограничение свобод внутренних. На фоне увеличения сортов колбасы и власти, все меньше становилось понятным – из чего они сделаны. Но то, что мы не можем изменить, лучше оставить в покое, говорят философы, и Алик предпочел заняться тем делом, ради которого он привез несколько экземпляров своей книги.

***

В библиотеке на улице Зои Космодемьянской, непонятно каким образом соотносившейся с этими удаленными от ее подвига местами, Алик оставил несколько своих книг, как он это делал и в других городах России, и направился к Кукишевичу, создававшему вокруг себя образ праведного борца за справедливость, а в прошлом, возможно, таковым и бывшим.

ПРЕВРАТИВШИЙСЯ

«При щедром кормлении из любого милого поросенка вырастает жирная свинья».

Кукишевича хорошая зарплата и служебный джип быстро превратили из отъявленно рискового журналиста, каким он представился Алику в первый раз, в чиновника с инстинктами, идентичными инстинктам свиньи, безошибочно ищущей трюфеля.

У Кукишевича изменились даже взгляд и тон разговора спустя всего год после того, как Алик с ним впервые познакомился.

В первый раз он радушно принял Алика, и это радушие походило на радушие Богданнова.

– Ты знаешь, как я с начальником департамента – с Лесником – здесь управлялся, – хвастался тогда Кукишевич. – Я этого чиновника, как-то раз чуть не побил.

– Он достоин вашего кулака, – согласился тогда Алик. – Когда он работал в нашем городе главным редактором телерадиокомпании, то был пойман на плагиате.

– Вот, курва! – Кукишевич добродушно рассмеялся. – Давай-ка чайку с печеньем…

В этот раз Кукишевич был быстр и скор. Он сухо принял книгу, как и полагается чиновнику, которому докучают по пустякам, и скрылся в кабинете.

Разочарование встречей исчезло также быстро, как и возникло. Алик осмыслил увиденное и пришел к выводу, что преображение человека, помещенного в более питательную среду, приводит к прогрессирующей гипертрофии всех органов и чувств, позволяющих высасывать больше питательных веществ из питательной среды, и к дистрофии органов и чувств, отвечающих за общечеловеческие качества. Вот он механизм преображения Кукишевича.

А что произойдет, если Кукишевича удалить из этой питательной среды? – сам себя спросил Алик и тут же дал ответ – Личная катастрофа.

Он вообразил полный жизни насос, продолжающий качать и качать, умеющий делать только это, с развитыми для этой деятельности мышцами, с их мощными наростами в тех местах, где надо, готовый качать и желающий этого, но из-за исчезновения питательной среды, качающий пустоту, голую, бесцветную и абсолютно непитательную пустоту!

Какие спазмы, какие судороги у него начнутся! Свист воздуха в патрубках будет напоминать о прошлой наполненной жизни. Куда поместить жаждущую питательной среды всасывающую трубу? – только этот вопрос будет его одолевать…

КТО КОМУ МЕШАЕТ?

«Это не удивительно, что человек заблуждается, порождая определения, суждения и совершая действия в многообразном, многомерном, многозеркальном, многоопределенном мире, исходя из своего микро, милли… мироощущения, удивительно, что он в любом случае считает себя истинным».

Небольшое кафе окружной столицы полностью занимали журналисты и близкие к журналистике особы. Звон фужеров, наполненных клюквенным морсом, кисло напоминал о болотно-таежном крае. Бесплатные блюда быстро исчезали под традиционный стук вилок и ложек. Да еще стоит упомянуть медлительные, словно сомнамбульные, шаги официантов, и многоголосое неразборчивое говорение, сливающееся в разнозвучный гул, который так хорошо знаком тем, кто часто посещает железнодорожные вокзалы, аэропорты и базары.

За столиком, где Алик занял одно из двух оставшихся мест, уже расположились приятная молодая девушка в шерстяной кофте, неторопливо расправлявшаяся с салатом, и величавый манерный мужчина в костюме, явно не из числа убегавшихся в поисках информации корреспондентов. Что ж, воробей должен чирикать, курица нести яйца, а пингвин – обсиживать льды – у каждого особенное предназначение.

Между мужчиной и девушкой шел неторопливый разговор, в который Алик тут же включился на правах слушателя.