Валер слишком нервничала из-за того, что он возвысил Пальчинкову, и Алик придумал ей задание, через которое Валер, по мнению Алика, и должна была уйти из телерадиокомпании добровольно.
– Татьяна, у меня к тебе важное дело, – мирно сказал Алик, вызвав Валер к себе в кабинет. – Надо сделать хороший конкурсный материал.
– А на какую тему? – задиристо спросила Валер. – Это не так просто.
– Я уже все обдумал, – сказал Алик. – Радийный очерк Пальчинковой занял первое место по уральскому региону, то есть мысль и звук у нас есть. Твоя задача подобрать хорошее видео.
– Из радиопрограмм сложно сделать телевидение, – возмутилась Валер, разрываемая на части мыслью о том, что ей придется делать телеверсию из радиопрограммы соперницы.
– В мире такой опыт существует, я ознакомился. Ты человек талантливый, у тебя получится, – заверил Алик, понимая, что происходит у Валер в душе…
Она не доделала и половину программы, как ушла на больничный, и позвонила примерно через неделю.
– Не отрываю от важных государственных дел? – как всегда ехидно вопросила Валер, звонким, как звук работающей пилы, голосом.
– Мы сейчас новости готовим,. – устало выдохнул Алик, предвкушая неприятный разговор.
– Я ненадолго, пять секунд, – прервала Валер и начала стелить мягче. – Что там по поводу той программы, что вы мне говорили? По Пальчинковой.
– Лежит, – громко ответил Алик.
– Может не надо ее доделывать? – спросила Валер с надеждой.
– Надо, – не смягчился Алик.
– Завершить, да? – в голосе Валер читалось огорчение и угроза одновременно. Веселье и звон испарились из голоса. – А то я могла бы выйти раньше с больничного и сделать вместо этой программы…
– Ты лечись и ни о чем не беспокойся, – прервал Алик.
– У меня последняя неделя перед отпуском, – напомнила Валер.
– Ну, тогда отдыхай, – облегченно вздохнул Алик.
– Ну, то есть мне не выходить, – ослабленным голосом произнесла Валер.
«Расстроилась, что в ней не нуждаются», – сообразил Алик и ответил:
– Да, да. Можешь не выходить. Нет никаких проблем.
Через несколько дней Валер принесла заявление на отпуск с последующим увольнением. Алик был доволен, а чуть позднее, узнал, что она хорошо пристроилась у Гориловой и при прохождении медицинского осмотра, принятого на Крайнем Севере для всех вновь устраивающихся на работу, у нее нашли запущенную раковую опухоль. Вслед за Валер уволились Мордашко и жена Задрина.
Работу для Валер в ведомстве Гориловой подыскал Хамовский. Когда глава города хочет, то ставки в штатном расписании появляются мгновенно. Так и в Управлении коммунального заказа объявилась ставка пресс-секретаря, завуалированная под какого-то инженера. Горилова на работу ее приняла, но с этого момента Валер стала регулярно ездить в тюменский онкоцентр на лечение…
Наблюдая за оставшимися приемными работниками Куплина, Алик размышлял: «Я не люблю в себе то, что добр с людьми, которые не имеют ко мне подобных привязанностей. Я слушаю их голоса, привычно ловлюсь на их просьбы, а затем кляну себя за мягкотелость. Вот так и рыбка оказывается на крючке из-за червя, ненужного рыбаку, зато так нужного рыбке. Все ловятся на неуправляемые инстинкты. Вот они стенки гроба».
ЛЮБОВЬ ПО-ТЕЛЕВИЗИОННОМУ
«Капли – это лишь иногда слезы».
Едва Валер ушла из телерадиокомпании, как горящие любовными чувствами Павшин и Публяшникова, перестали себя сдерживать: они зацеловались и замиловась уже на глазах у всех, и Павшин вскоре переехал на квартиру Публяшниковой.
– Теперь ты обязан развестись, – каждую ночь твердила Публяшникова. – Я тебе отдаю молодость, а у меня балкон не застеклен, ремонта в квартире нет, да и мебели не хватает.
– Я уже готовлю документы на развод, не беспокойся, – отвечал Павшин.
– Так быстрее готовь, – напоминала Публяшникова. – Моя молодость не вечна, а я хочу, чтобы мы любили друг друга при хорошем ремонте. И я не потерплю, если ты будешь видеться с этой онкологичкой. Неизвестно, как эта зараза передается. Еще в дом принесешь, а я ремонта не видела…
– Хорошо, Юльчик, – соглашался Павшин…
Развод прошел тихо. Коллектив нервно зашушукался, передавая весть от одних ушей к другим. Алик узнал о происшедшем от своего водителя Василия.
– Слышали, что Павшин развелся? – спросил Василий.
– Нет, – поразился Алик. – Так у него жена раком больна.
– Вот то-то и оно, – воодушевился Василий. – Публяшниковых прелестей ему невтерпеж.
– Но как у него совести хватило бросить ее в этот момент? – упрекнул Алик.
– Так весь коллектив о том же говорит, – обрадовался солидарности Василий. – И я ему говорил, что Публяшниковой ты только на время нужен, она тебя обсосет и выплюнет.
– А Павшин что? – продолжил расспрашивать Алик.
– Да ничего, – отмахнулся Василий. – Он уже у Публяшниковой ремонт делает…
История дальнейшей любви Павшина и Публяшниковой была настолько пьяна, что вскоре по маленькому нефтяному городу поползли слухи о том, что в местной телерадиокомпании ведущими новостей работают исключительно алкоголики.
Всю свою зарплату Павшин оставлял Публяшниковой, и примерно за два года их любовной связи он успешно отремонтировал ее квартиру и даже балкон. Более того, он даже съездил с Публяшниковой на ее родину в Калининград, познакомился с ее родственниками, но дальше этого не пошло.
Публяшниковой он надоел, и хотя Павшин объяснял расставание с Публяшниковой тем, что у нее низ живота висит словно тряпка, что ноги в растяжках, а изо рта по утрам пахнет помойкой, но никто ему не поверил. Все знали, что это Павшин выброшен, а Публяшникова увлеклась своей новой жертвой: тестем начальника пожарной охраны Понченко – но это уже другая история.
***
На фоне ожидания рецензии на книгу, ухода вредных сотрудников и разных нервных происшествий, Алик выпустил несколько телепрограмм про городскую Думу, в которых публично упрекнул главу города Хамовского в управлении депутатами, чего с ним давно не случалось. Выпустил без какой-либо обиды и злого умысла. Он вспомнил, как раньше анализировал думские решения в своей газете «Дробинка»: весело и интересно. Ему захотелось вернуть себя прошлого, активного и не боящегося последствий.
После выхода книги оставшееся время его работы в телерадиокомпании таяло как сосулька на весеннем солнце, или чахло как цветок с приближением осени, выбирайте любое сравнение, но уйти с должности, где он мог бесцензурно общаться с населением маленького нефтяного города, выпустить любую информацию, и не сделать максимум честного – он не мог. Как жить потом? В этом мире, чаще всего, чтобы обрести право на публичное слово, надо получить должность.
ВЛАДЕЛЕЦ МУНИЦИПАЛЬНОЙ СОБСТВЕННОСТИ
«Плата деньгами подменяет другие обязательства».
Худоба и длиннота делала Лисберга схожим с сушеной ряпушкой, но в отличие от сей мелкой рыбки, искал он пропитание не по дну водоемов, а по несметным площадям муниципальной собственности, переданной в аренду за символическую плату собственной жене, которая в свою очередь передавала арендованные площади в субаренду обычным предпринимателям за хорошие деньги. Символическая плата шла в доход бюджета, а вот хорошие деньги шли в семейный бюджет четы Лисбергов и в один высокий карман, располагавшийся в правой штанине Хамовского. И все благодаря скучнейшему чиновничьему званию – председатель комитета по управлению муниципальной собственностью. Скука и вредность в каждом слове.
Мозг Лисберга переполняла справочная юридическая информация по предмету его ведения настолько, что вытеснила сведения о какой-либо совести. Казалось, толкни его ночью в плечо и спроси: «А , ну-ка, ответь-ка мне, главе города, доколь ничейные строения, прибыли с которых «ноль», будут чернить наш город, и обоснуй свой ответ» – ответ последует незамедлительно, причем в таких тонкостях и подробностях и такой длительности, что захочется сказать ему:
– Мил человек, заткнись, пожалуйста.
Но таковы особенности чиновничьей службы: «Не умей сделать, но умей доложить».