Эффект безмолвия

– Буду стараться, но моего опыта убеждения может не хватить, – подстраховался Клизмович.

– Я вам помогу, – заверил Хамовский. – Собирайте депутатов после заседаний Думы в своем кабинете, обставляйте стол и там за рюмочкой я буду им разъяснять политику нашего города.

– Но у нас денег нет, чтобы столы организовывать, – напомнил Клизмович.

– Ресторан «Юность комсомола» не зря бюджетные деньги ест, – тут же распорядился Хамовский. – Они вам все организуют.

***

Алик не знал об этих разговорах, но с Гориловой один раз имел дело. Ему захотелось обшить свой балкон деревом, скрыть им безрадостный серый бетон, а на полу положить хорошую плитку. Маленький нефтяной город не изобиловал предложением подобных услуг, и Алик обратился к Гориловой.

– Конечно, поможем, – по-дружески согласилась она.

В скором времени квартиру Алика посетили мастера, произвели замеры, принесли материал и сделали красиво. Даже умевший обстряпывать дела и ремонты Глеб, посетив Алика, был удивлен:

– Это не дешево, не дешево, – завистливо сказал он.

Но вся беда состояла в том, что Алик не смог расплатиться за эту работу.

– Сколько я должен? – спросил он Горилову.

– Нисколько, – ответила она. – У нас есть статья на текущий ремонт. Вы платите квартплату, считайте, что это наши обязательства…

Этот ответ Алику не понравился. Его покупали зачем-то, но он не стал спорить, удовлетворившись пониманием, что в такую дыру в бюджетном заборе можно вынести что угодно.

Именно поэтому Алик в телепрограмме, посвященной заседанию Думы, где Гориловой депутаты передавали миллионы бюджетных рублей, сделал следующий комментарий: «Нельзя не восхититься ходом мысли депутата. Он может оспорить просьбу о тысячах рублей и с легкостью отдать миллионы. Это касается удовлетворения прошений «о выделении денежных средств» Гориловой».

После этих телевизионных программ Алика опять стали узнавать незнакомцы и благодарить, а депутаты затаили злобу. Клизмович теперь не торопился подать руку для рукопожатия.

Чиновник, как высшее существо в системе государственного управления, не любит протестного шепота толпы, как водитель не любит посторонние шумы в двигателе. Эти шепот и шумы вызывают беспокойство и стремление устранить причину, потому что можно не доехать…

БЛАГАЯ ВЕСТЬ

«Хорошее произведение как камень, сильно брошенный вверх, – он поднимается куда выше своего метателя».

За ухудшением отношений с партнерами по работе в маленьком нефтяном городе, последовало неприятное известие из Москвы.

– Вы знаете, у нас произошла некоторая неприятность, – осторожно произнес Дантов при следующем телефонном разговоре. – Мы не можем найти вашу книгу. Вы не могли бы передать еще один экземпляр?

– Конечно, могу, – ответил Алик, поняв, почему так долго читал его книгу Диковенко. – Я скоро буду в Москве и занесу.

Дантов оказался светлым, солнечным человеком. Он обещал прочитать, а Алик более ничего и не просил. Некоторые вещи надо делать, не размышляя о последствиях и результатах, упрямо добиваясь итогового ответа судьбы, превращая себя на время в безмозглый таран. И в один из прекрасных июньских дней…

– Достойная книга, хорошо написана, – деловито и с удовольствием произнес Дантов. – Отличная работа. Великолепный стиль.

– Достойна награды? – спросил Алик, почувствовав удобный момент.

– Достойна, вот только – результаты конкурса уже опубликованы, – ответил Дантов. – Но такую работу надо отметить.

– Если возможно, я хотел бы получить диплом Союза журналистов России, – попросил Алик.

– Что ж, почетный диплом возможен, – согласился Дантов.

– И я хотел бы приехать на его вручение, – высказал Алик последнюю просьбу.

– Приглашение отправим, – согласился Дантов. – Только привези с собой несколько книг.

* * *

На первую встречу с председателем Союза журналистов России Богданновым никаких надежд Алика не возлагал, он его воспринимал как руководителя системы, которая невнимательно отнеслась к книге, но то, что Алика пропустили вперед людей, ожидавших в приемной, смягчило его.

Заваленный книгами, просторный кабинет Богданнова нисколько не напоминал кабинет чиновника, это был прииск литературного кладоискателя. Сам Богданнов скорее походил на плюшевого медвежонка, того самого из сказки: доброго, а не злого, как Хамовский.

– Проходи, садись, – по-хозяйски проговорил он, – я тоже работал в молодости на Севере.

– Куда положить книги? – спросил Алик, желая освободиться от груза.

– Рядом с тобой тумбочка, туда и положи, – сказал Богданнов. – Я их буду дарить. Хорошая книга у тебя получилась.

– Старался, накипело, – высказал банальность Алик. – А где вы работали?

– В Магадане, в малотиражке, – ответил Богданнов и сменил тему разговора. – Ты знаешь, недавно прочитал интересный очерк. Его герой проходит мимо нищего и не знает: подавать милостыню или нет. Сердце требует сострадания, а разум обвиняет мошенников, изобретающих новые способы воздействия на его сердце. Истина скрылась под слоем грима, привнесенным в жизнь технологиями воздействия на человека. Останется ли у человека человечность?

В интонациях Богданнова проскользнуло ожидание отклика искренних отношений.

– Сложно сказать, – неопределенно ответил Алик.

Он более всего боялся собственного внутреннего обвинения в поиске дружбы с чиновником, а не с человеком.

– А ты знаешь, что самое ценное в твоей книге? – спросил Богданнов.

– Нет, – ответил Алик.

– Самое главное – это точно и красочно показанные взаимоотношения внутри коллектива газеты, – вот, что тебе удалось, – сказал Богданнов. – Я же тебе говорил: я сам работал на Севере в такой газете. Все именно так, как ты описал. Держи диплом.

Алик взял большую красную книжицу с золотым тиснением на титульном листе в виде колосьев, берущих в клещи надпись: «Союз журналистов России». Третий диплом в его коллекции.

– Спасибо, – сказал он.

– Это тебе спасибо, – вернул Богданнов. – Не теряйся, заходи. Хотя постой, у нас в сентябре планируется очередной съезд журналистов в Дагомысе. Ты обязательно приезжай.

***

Полученный диплом Алик показал Хамовскому.

– Семен Петрович, смотрите, что я привез, – радостно сказал Алик, зайдя в его кабинет. – Моя книга отмечена дипломом Союза журналистов.

«Каков наглец, неужели не понимает, что нельзя показывать награды книги тому, кто в ней высмеян?!» – подумает кто-то из читателей, примерно такая же мысль промелькнула у Хамовского.