Крайний случай

– А кто это, папа?

– Да это тот, что в ванне сидел и «Эврика!» закричал оттого, что ошпарился. Он еще открыл закон, что жидкости в тело вливается не больше, чем то способно принять «на грудь».

– Нет, не помню.

– А что такое сила, знаешь?

– Конечно, я же видела, как ты лупил моего брата…

– Нет, нельзя тебя на экзамен выпускать… Сиди дома, я сам пойду…

Перед кабинетом, где проходило собеседование, молодежи собралось немного. Большинство ожидающих были похожи на Александра Ивановича и смотрелись в этих стенах, как мамонты.

– Вот же студент пошел. Стареет, – подумал он.

Время от времени дверь раскрывалась. Оттуда, как из бани, выскакивали раскрасневшиеся личности, выкрикивались фамилии, и вот…

– Тупорылова! – с эхом пролетело по коридору.

Александр Иванович, которому его фамилия в детстве тоже принесла немало горьких минут, под шушуканье закрыл за собой дверь и встретился взглядом с удивленной преподавательницей.

– А вы кто такой? – спросила она. – Я приглашала Оксану… Девочку.

– А я и есть Оксана, – вкрадчиво пролепетал вошедший, осторожным мягким шагом приближаясь к столу. – Точнее, папа ее, Александр Иванович. Можно просто Саня. А вас как зовут?

Правая рука Александра Ивановича скользнула за лацкан пиджака и вытащила оттуда толстенный кошелек. Он на ходу выставил его перед собой, как икону. Ему даже послышалась ангельская музыка.

– Лариса Николаевна, – раздался запоздалый ответ.

– Лариса Николаевна? Какое хорошее имя и отчество, – послал комплимент Александр Иванович, присаживаясь на стул.

Он улыбнулся самой ослепительной улыбкой, в какую только умел растягивать губы, и, положив кошель на стол, спросил:

– Извините, я неплохо зарабатываю и никак не привыкну к тому, что кошель давит на грудь. Вы не против, если он здесь полежит?

– Да нет, что вы. Но где же Оксана?..

– А, вы о моей дочери. Перенервничала она немного. Физика – предмет сложный. Это сейчас я хорошо зарабатываю. А молодежь слепнет над учебниками, как мухи. Им на ноги встать надо, а тут эти законы Ньютона. Вот по ним и живем. Пока жидкость есть. Вот скажите, сколько учебников надо прочитать, чтобы сдать физику?

– У нас экзамены по школьному курсу.

– Ну, я не это имею в виду, – сказал Александр Иванович, двинув кошелек на середину стола. – Ведь мы с дочкой одной крови. Мои деньги – ее деньги. Мы люди знающие и тоже понимаем, что накопленным багажом надо делиться. А бумага, она одна, что в этом кошельке, что в учебниках.

– Вы знаете, – сказала Лариса Николаевна, взглянув на толстый кошелек с купюрами, которых ей так не хватало на новый холодильник, – чтобы сдать нормально физику, надо прочитать не менее шести российских книг ровно по пятьсот страниц каждая. В принципе, можно заменить и тремя российскими книгами по тысяче страниц. Можно, собственно, ограничиться любыми российскими учебниками, но важно, чтобы сумма знаний соответствовала одному американскому учебнику в сто страниц. Вы должны знать этот учебник, с президентом Франклином на обложке. Мне кажется, вы достаточно начитанный человек и таких книг в вашей библиотеке должно быть много.

– Да, да, – понимающе произнес Александр Иванович. – У меня богатая библиотека. Я ее постоянно пополняю. Знаете, эти российские писатели так ненадежны. От них вечно проблемы. У меня еще в первый банковский кризис полбиблиотеки сгорело. С тех пор я читаю только иностранцев.

Он выдернул из кошелька купюры и передвинул их к противоположному краю стола.

– Вы знаете, я тоже люблю заокеанских, но не всегда получается их купить, – сказала Лариса Николаевна, пересчитывая купюры. – Физика, знаете, наука сложная, но малодоходная. Что ж, судя по той литературе, список которой вы мне передали, ваша дочка хорошо разбирается в моем предмете. Четыре балла вас устроит?

– Лучше не придумаешь, как говаривали сиамские близнецы Бойль и Мариотт, – сказал Александр Иванович и, видя недоумение на лице Ларисы Николаевны, добавил, – те, что вместе с Пифагором открыли закон распределения на троих…

Лариса Николаевна бросила купюры в выдвижной ящик стола, где уже лежали деньги на новую кухню, микроволновую печь и фритюрницу. Они еще немного поговорили о ценах на продукты, стоимости жилья, и Александр Иванович, раскрасневшийся, как после сдачи своего первого экзамена, выскочил из аудитории.

– Да! Не мелкота я, не мелкота, не вошь, – размышлял он, прижав кошелек к сердцу.

Отдохнули культурно

«Культура – как маскарадный костюм. Дай волю его снять, и неизвестно, кто оттуда появится…»

Рабочий день заканчивался, и для Сергея Михайловича открывалась прекрасная перспектива отдохнуть от семейных забот со своим другом Юрием Спиридоновичем в компании молодых врачей, приехавших на курсы повышения квалификации.

Сергей Михайлович уже несколько лет заведовал хирургическим отделением городской больницы. Сколько больных прооперировано, сколько бессонных ночей пережито, сколько спирта утекло! И вот, как солнышко после долгой непогоды, приехали молодые врачи. Очень даже симпатичные женщины. Такое случалось не в первый раз. Но впервые Сергея Михайловича практикантки пригласили к себе. И очень хорошо, что его поддержал врач-гинеколог Юрий Спиридонович, у которого деньжата никогда не переводились.

Как завечерело, оба умудренных жизненным опытом светила местной больницы, одетые в безукоризненно праздничные костюмы, подошли к пятиэтажному корпусу общежития медицинского института. Они несли груженые полиэтиленовые пакеты и оживленно разговаривали.

Возле самого входа в общежитие мимо головы Сергея Михайловича пролетела пустая бутылка. Она воткнулась горлышком в землю. Оба светила взглянули наверх. Ничего подозрительного. Никакого движения, множество балконов, а все окна и форточки нараспашку. Бутылка могла вылететь откуда угодно.

– Ничего себе! А если бы по голове попали! Никакой культуры и уважения к людям. Вы на кого учитесь, на врачей или на агрономов? – достаточно громко спросил Сергей Михайлович, чтобы его услышали даже на пятом этаже…

Сергей Михайлович и Юрий Спиридонович поднялись на крыльцо, пробрались сквозь тугие подпружиненные двери и уперлись в пропускной пункт. За стеклом сидела хмурая вахтерша лет пятидесяти.

– Куда идете?

– К знакомым в триста сорок пятую на день рождения.

– Все вы тут на день рождения да к знакомым. А вы знаете, что в гости можно только по паспортам и только до одиннадцати вечера?

– Знаем, но паспорта не взяли. Да мы, мать, не пацанва какая-то, а интеллигентные люди. Я работаю заведующим хирургией, а это врач-гинеколог.

– Ладно, вижу, что люди вы солидные. Проходите. Но не безобразьте!

– Не бойся, мать. Все будет нормально. Мы на часок-другой. Поздравим знакомых и по домам.

Вертушка проскрипела, пропуская видных посетителей, и те, позвякивая содержимым пакетов, устремились к лестнице. На третьем этаже они прошли в коридор. Мимо проплывали облупленные двери. В центре коридора, словно груша на стебле, горела единственная лампочка. В воздухе витал кисловатый запах неустроенности.

– Неуютно, – обобщил Юрий Спиридонович.

Зазвучала брань. Одна из дверей распахнулась. Из комнаты стремглав выскочил какой-то парень. Он еле успел наклониться, как в том месте, где мгновенье назад была его голова, пролетела чугунная сковорода. В полете с нее слетала жареная картошка. Пара картофельных долек прилипла к пиджаку Юрия Спиридоновича. Следом за сковородой выбежала разъяренная особа.

– Сволочь, хоть бы помаду стирал, возвращаясь, – прокричала она.

– Молодые люди, вы же принадлежите к самой интеллигентной профессии на Земле… – начал было Сергей Михайлович.

– Катись ты. Или тоже сковороды захотел? – грозно спросила особа.

Оба гостя предпочли не связываться и проскользнули мимо ссоры, мимо кухни, где что-то шипело и чадило, и быстрее-быстрее к двери с номером 345. Юрий Спиридонович постучал.