Снять сапоги

Снять сапоги
Андрей Преволт

На Земле, не прерываясь ни на секунду идет война, война в незримом мире спецслужб. Еще менее заметна она на стыке двух миров, явного и потустороннего. Люди, имеющие возможность воздействовать на противника в параллельной реальности, ценятся больше, чем армады танков, авианосцев и ракет. Выполняя редакционное задание, Марина случайно попадает на загадочный остров. С этого момента жизнь ее круто меняется. Часто мы не подозреваем, кем являемся на самом деле и какими способностями обладаем.

Снять сапоги

Андрей Преволт

Все совпадения с именами, фамилиями,

воинскими званиями и названиями населенных пунктов являются случайными

© Андрей Преволт, 2019

ISBN 978-5-4496-8852-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В 7:30 утра, как и было оговорено ранее, Марина стояла на причале. Ее высокие каблуки и огромная красная сумка резко контрастировали с окружающим пейзажем. Маленький причал рыболовецкой артели был завален ящиками для рыбы, кучами порванных сетей и обрывками канатов. От всего этого исходил стойкий запах гниющих водорослей и рыбы. Сморщив нос, Марина представила, как в паре метров вокруг нее, в незримом мире запахов, ее дорогой парфюм ведет сейчас ожесточенную битву со всем этим «великолепием». И только порывы ветра с моря позволяли вдохнуть полной грудью тот «коктейль», ради которого врачи советуют ехать к морю в любое время года, при любой возможности. Но как только порыв спадал, обонянием сразу овладевали все прелести берега. И Марине захотелось побыстрее покинуть уже этот берег. Хотя сердце убегало в пятки и ложилось на те самые каблуки при виде сейнера, на котором придется его покинуть, и от мысли, что на нем придется провести целую неделю. Облезлая до невозможности посудина с гордым названием МРС-452 мерно покачивалась у причала.

Через десять минут Марина начала замерзать, а через двадцать окоченела окончательно. Хотя по календарю было лето, температура на улице была всего два градуса, а еще и у моря.

Только без пяти восемь в конце причала показалась группа людей. Первым шагал капитан, его Марина узнала, так как встречалась с ним в правлении рыболовецкой артели, и он был очень недоволен, что ему придется взять на борт журналистку. А сейчас Марина была возмущена, почему ей пришлось почти полчаса ждать их на пронизывающем ветру. За капитаном шли еще восемь мужчин разного возраста, но все с одинаково суровыми лицами. Расставание с близкими и осознание тяжести предстоящей работы не оставили отпечатка энтузиазма на лицах этих парней. Интересно, что на причале не было ни одной провожающей женщины. Видимо, они уже привыкли к таким частым расставаниям и сами стали суровее, под стать своим мужчинам.

– Константин Пантелеймонович, неприлично для мужчины заставлять женщину так долго ждать, да еще в таком месте и в такую погоду, – сразу высказала претензию Марина.

– Бабы всегда опаздывают, вот я и взял с запасом, – буркнул в ответ капитан.

– Где вы увидели здесь бабу? – парировала Марина.

– Да ладно, от того что ты журналистка, ты не перестаешь быть бабой, – откровенно хамил капитан.

– Мы с вами еще не переходили на ты, капитан! – тоже сдерзила Марина.

– А мы с тобой не на приеме у королевы. Сама же сказала: «В таком месте!». Заходи, а то вообще не возьму на борт. Навязали мне тут еще, – буркнул старый моряк и шагнул на трап.

«Гостеприимство» капитана, впрочем, не удивило Марину. Вчера в правлении артели ей пришлось выслушать и не такое в свой адрес. Он ни в какую не хотел брать ее на борт. Когда аргументы закончились, принялся орать матом, что ненавидит всех баб, включая свою жену. Марина тогда вообще ужаснулась, как вообще какая-то женщина может жить с таким монстром. Если он вытворяет такое на людях, при посторонних, то что он творит дома? И в компании этого человека предстоит провести целую неделю.

Но эта мысль не вызывала у Марины ужаса. Она была вполне готова к такому повороту событий. Являясь ведущей колонки психолога в популярном женском журнале, она частенько по заданию редакции выезжала на всевозможные рискованные мероприятия, чтобы понаблюдать общение людей в тесной обстановке и в экстремальных ситуациях. Поэтому в правлении артели Марина сама попросила определить ее в экипаж к капитану с самым буйным характером.

А характер у Константина Пантелеймоновича был действительно тяжелым. Точнее сказать, даже несносным. За тридцать с лишним лет скитания по морям он сменил множество мест работы, пока в конце концов не вернулся в родной рыбацкий поселок.

В детстве, как многие мальчишки, он мечтал бороздить океаны на белых больших кораблях. После окончания мореходки не стал возвращаться домой. Работа в рыболовецком колхозе совсем не прельщала молодого амбициозного выпускника судоводительского факультета. Остался в Архангельске. Но из-за проявившегося уже тогда непростого характера было тяжело уживаться в экипажах. Сменив несколько судов, уехал на Дальний Восток. Там работал в небольших компаниях. Ловил сельдь, краба, продавал их нелегально корейцам и японцам. Но умудрился рассориться и с ними. После чего ловил кильку на Каспии.

В небольших не очень престижных компаниях обычно большая текучка кадров, отчего продвижение по карьерной лестнице происходит намного быстрее. Так что в родной колхоз Константин Пантелеймонович вернулся уже молодым капитаном. К тому времени колхозы развалились, народ стал разъезжаться, и опытный человек в хозяйстве оказался очень кстати. Константин сразу стал капитаном рыболовного сейнера, но стать хорошим руководителем у него не получалось. Народ бежал с его судна куда попало, лишь бы не работать под его началом. Но через несколько лет, на удивление многих, на сейнере под номером «452» вдруг образовался сплоченный экипаж. Причем в этом экипаже нашли друг друга те, от кого в других коллективах предпочитали поскорее избавляться. А здесь у них прямо братство образовалось, в которое теперь чужаки были не вхожи. Сейнер исправно ходил в море, но рыбы всегда ловил мало, план никогда не выполнялся. Капитан брызгал слюной в правлении, жаловался на плохие квоты, сети, старое оборудование. Но остальные члены экипажа никогда на жизнь не жаловались. И несмотря на низкую по сравнению с другими судами зарплату, никуда со своего сейнера уходить не собирались. Руководство артели подозревало, что капитан с командой занимаются какими-то махинациями, но за руку ни разу не поймали, а связываться лишний раз со скандалистом не хотели. Но вот когда из Москвы пришла просьба определить журналистку в самый сложный экипаж, не раздумывая, направили ее на сейнер капитана Никитинского. Если уж она и не выведет его на чистую воду, то хотя бы удастся ему немного насолить. Поэтому как ни пытался Константин Пантелеймонович в своей необузданной манере избавиться от журналистки, руководство все же настояло на своем.

Марина прошла по узкому качающемуся трапу и ступила на такую же танцующую из стороны в сторону палубу. Да, наивно было полагать, что два круиза по Средиземному и Балтийскому морям на комфортабельных лайнерах – это уже серьезный опыт мореплавания. Как только обе ноги коснулись палубы, Марина сразу поняла, что сегодняшний завтрак скоро скажет ей «До свидания!».

– Костя, покажи мадам ее апартаменты, – резко выкрикнул капитан худощавому матросу с длинными, до плеч, светлыми волосами.

Марина хотела было возразить, что она мадемуазель, но быстро поняла, что в этой обстановке и в таком месте никакой разницы в этих значениях не увидят. Да и Константин уже со словами «Пойдемте, мандам» выхватывал сумку у нее из рук. А капитан при этом буркнул: «Так и быть, отдам тебе свою каюту. Надеюсь, ненадолго. Может, тебя волной за борт смоет, – и добавил, обращаясь уже к экипажу: – Только не забудьте заснять этот момент на телефон, чтобы эти уроды из правления потом мне мокрое дело не пришили». Марина не стала отвечать на этот выпад и молча прошла за Константином в чрево «лайнера», как она еще на причале мысленно назвала это ржавое корыто.

Каюта капитана – это, конечно, было громко сказано. Сие помещение представляло из себя прямоугольник два с половиной на полтора метра, где были только койка с рундуком внизу, как в купе поезда, и маленькая тумбочка, прикрученная к полу большими шурупами. Бросив сумку на кровать, Марина пошла за Константином, который любезно, с ехидной улыбкой согласился показать ей «параход», как все моряки почему-то называют свои суда от мала до велика.

МРС-452 представлял из себя малый рыболовный сейнер, предназначенный для ловли рыбы кошельковым способом в непродолжительных рейсах. Команда состояла из девяти человек. У капитана была маленькая отдельная каюта, остальные члены экипажа размещались в носовом кубрике, рассчитанном на восемь человек. Маленький камбуз, гальюн и душевая находились рядом с машинным отделением. За ним был трюм для выловленной рыбы и ящики для снастей.

– Хорошо, что я не страдаю клаустрофобией, – вслух произнесла Марина, когда захлопнула за собой дверь «своей» каюты. Благо еще, что есть иллюминатор, а то вообще на склеп было бы похоже. Времени обжиться в таком помещении требовалось не более одной минуты. Сев на койку, она наконец сняла каблуки. Ходить на них по качающейся палубе было непростым испытанием. И когда надела кроссовки, ощутила себя как в домашних тапочках. Но обстановка вокруг была мало похожа на домашнюю. В таком окружении, да еще после таких пожеланий капитана, расслабляться нельзя ни на минуту. Зато прочувствовав все на своей шкуре, будет интереснее писать репортаж, переживая заново самые щекотливые моменты плавания. А потерпеть-то придется всего семь дней.

В этот момент послышался грозный рык капитана: «Отдать швартовы!» Усилился топот тяжелых башмаков по металлической палубе и крики сверху. Сейнер слегка дернулся и стал быстро отходить от причала. Внутри живота неприятно сдавило. Марина сморщилась и схватилась за край койки – началось!

В дверь каюты постучали.

– Мадам, идите обедать.

Кушать Марине не хотелось. К этому моменту она уже четыре раза выбегала на палубу, ее нещадно рвало. И сейчас только при одном упоминании о еде ей вновь стало тошнить.

Только на следующее утро Марина вышла из каюты на завтрак. Весь экипаж принимал пищу в общей каюте. Завтрак состоял из тарелки ячневой каши, чая и куска хлеба с маслом. Марина села за стол. Капитана уже не было, его голос слышался вверху, в рубке. Матросы стали один за одним вставать из-за стола и выходить на палубу. «Ну и хорошо, – подумала Марина, – так мне будет комфортнее». Последним за столом остался сидящий напротив пухлый розовощекий моторист. Он старательно дожевал горбушку с маслом, запил ее остатками чая и, вставая, произнес фразу, от которой Марине вновь стало дурно: «А у нас закон морской – кто последний доедает, тот за всеми убирает».

Теперь Марина поняла, почему ее пригласили за стол позже всех. Это совсем не потому, чтобы она не смущалась кушать за общим столом в мужской компании, а для того, чтобы она с этого стола потом убрала и вымыла посуду. Теперь, конечно, ничего не поделаешь, придется собрать волю в кулак и убрать. Желание кушать отпало само собой, когда Марина увидела грязные тарелки с размазанными по ним остатками ячневой каши. Все это напомнило ей ее вчерашние рвотные массы. Да и сама каша, оставленная ей в кастрюле, торчащей в круглом отверстии? вырезанном в столе, выглядела совсем неаппетитно.

Марина вспомнила свою кашку, которую она готовила по утрам на завтрак. Овсяные хлопья, сваренные на молоке, подслащенные липовым медком, пальчики оближешь. Поймала себя на мысли, что быстро как-то в этот раз она соскучилась по домашней еде, по дому вообще и по Сереже в частности.

Они не были женаты и практически не жили вместе. Однажды они попробовали, съехались, пожили месяц и разбежались. Два взрослых, состоявшихся человека, со своим сложившимся укладом жизни, со своими привычками не смогли сосуществовать вместе. Было ощущение, что какая-то третья, невидимая сущность живет в их жилище, которая не дает им притереться друг к другу, которая постоянно ссорит их и не позволяет пойти на уступки. Они разъехались и следующий месяц не общались. Даже ни разу не позвонили – ни он ей, ни она ему. Потом случайно встретились в кафе, и отношения опять закружились в привычном ритме – нечастые встречи, постель, почти семейный завтрак, исчезание одного, а то и обоих на несколько дней с нечастыми звонками, а то и без них вовсе. За последние два года вопрос о совместном житие больше не поднимался, обоих все устраивало. Марина частенько уезжала в командировки или допоздна засиживалась в редакции. Сергей, являясь офицером госбезопасности, порой вообще исчезал на неопределенное время, и даже Марина со своим журналистским любопытством и настойчивостью не могла выпытать у него, где он был и что делал. Она-то всегда ему сообщала, куда и на сколько она едет. Ей, по правде сказать, это было очень выгодно. Когда отправляешься в рискованные экстремальные путешествия, очень полезно, чтобы кто-нибудь знал, где и с кем ты находишься. Сергей всегда внимательно слушал, искренне в очередной раз удивлялся, зачем столичной, самодостаточной, красивой, избалованной комфортом девушке ввязываться в рискованные мероприятия, порой неделями находясь в компании не очень приятных личностей. Однажды Сергей даже невольно сорвал Марине ее журналистский эксперимент. Редакция журнала, в котором она работала, вышла на руководство системы исполнения наказаний, чтобы журналистке-психологу разрешили побывать в исправительно-трудовой колонии две недели в качестве осужденной. СИН взамен запросила официальный отчет специалиста о психологическом климате в коллективах заключенных исправительно-трудовых учреждений. Ну а Марина получала материала на целый цикл публикаций, который наверняка очень заинтересовал бы читателей. Сергей очень переживал, зная в какое опасное мероприятие ввязывается его девушка. Он старался отговорить ее, пытался запретить. Что тем более было ошибкой. Марина девушка своенравная. Даже ее главный редактор многого не мог ей запретить и мирился с ее профессиональным нахальством. И тогда Сергей, чтобы обезопасить свою подругу от агрессивной тюремной среды, позвонил руководству колонии и сказал, что в их учреждении будет тайно работать проверяющий из особого отдела. Ему нужно создать условия для работы таким образом, чтобы заключенные не догадались, кто он, но при этом за ним нужен постоянный контроль со стороны администрации. Делается это якобы для того, чтобы составить представление о работе руководства колонии из мнений заключенных, высказанных ими не психологам в погонах и не журналистам с телекамерами, когда много недоговаривается или приукрашивается, а в обыденной бытовой обстановке.

Естественно, руководство учреждения приложило все усилия, чтобы мнение у «проверяющего» об их «райском уголке» сложилось самое благоприятное. Марина на протяжении всего своего пребывания в ИТК находилась как будто на партийном собрании, где только и слышны были хвалебные речи о правильном курсе руководства, выбранной стратегии, о прекрасных личностных качествах руководителей и их большой любви к заключенным. Она быстро раскусила всю эту театральную постановку. Ярости ее не было предела. Первое подозрение, естественно, пало на Сергея. Вернувшись домой, Марина устроила страшный скандал и допрос с пристрастием. Но ему, само собой, удалось выйти сухим из воды. Он смог убедить Марину, что причиной провала ее редакционного задания стала утечка информации из самой СИН. Кто-то слил руководству колонии информацию о предстоящей негласной проверке, проводимой при помощи журналиста. И они приложили все усилия, чтобы выставить себя в лучшем свете. Марине пришлось смириться. Но полностью подозрений с Сергея она тогда не сняла.

Вот и сейчас, отправляясь в очередное довольно рискованное путешествие, Марина до последнего ждала какого-либо подвоха. Сергей, естественно, был против этой поездки. Находиться одной молодой красивой женщине в закрытом помещении с компанией грубых мужиков-работяг, где и помощи в случае чего ждать неоткуда, он считал верхом безумства. Да еще все это будет на утлом, давно выработавшем свой ресурс суденышке в суровом северном море. Поначалу у Марины было серьезное подозрение, что Сергею удастся каким-нибудь образом внедрить в экипаж сейнера своего человека из органов. Но увидя экипаж, она поняла, что в такой маленький коллектив не так просто поместить человека, чтобы он не выделялся на фоне других. Было видно, что новичков здесь нет, все члены экипажа давно друг друга знают. Это Марина, как опытный психолог, смогла определить по первым минутам нахождения среди этих людей. Засланный казачок отпадал. Но вот вероятность того, что кто-то из экипажа не был завербован Сергеем, исключить было нельзя. И проверить это, вычислив такого человека, будет намного сложнее. Подозрения Марины усиливало то, что Сергей очень не хотел ее отпускать, долго отговаривал. А после того, как, по обыкновению, все его старания оказались тщетными, вдруг исчез куда-то на три дня. И теперь Марина всерьез опасалась, что он своими стараниями может сорвать ей и это редакционное задание.

Над морем стали сгущаться сумерки, но темнота наступала медленно. В это время года в таких широтах еще полярный день. Солнце заходит ненадолго, но при этом на улице уже полностью темнеет. Потом посреди ночи солнце выходит вновь, и становится светло, как днем. Если же погода пасмурная, то вообще сложно отследить солнце, так как постоянно одна степень освещенности. Правда, с каждым днем ночи удлиняются, и совсем скоро должен наступить недолгий период, когда день и ночь такие же, как и в средней полосе. Это, наверно, придуманный природой адаптационный период перехода от полярного дня к полярной ночи, а весной, соответственно, наоборот.

За весь день Марина лишь однажды вышла на палубу подышать воздухом, но жуткий холодный ветер с моросящим дождем быстро загнали ее обратно. Ближе к полудню она стала прислушиваться к происходящему на борту, чтобы не пропустить обед. Вернее, не сам обед, поесть она сможет в любом случае, а вот последней ей приходить совсем не хотелось. Повторить утреннюю процедуру с мытьем посуды желания никакого не было. А так у нее было преимущество в скорости, так как ее порция будет намного меньше мужской, и ей удастся выйти из-за стола не последней. И это у нее получилось, ко всеобщему неудовольствию экипажа.

И вот теперь на носу был ужин. Марина всерьез опасалась, что ей опять придется быть дежурной по камбузу, так как ужин был довольно скудным: чай и черный хлеб с маслом. Когда она спросила матроса, исполняющего роль кока, почему такой скромный ужин для взрослых мужчин, он ответил, что такое бывает на переходах к местам лова, когда у экипажа нет серьезной физической нагрузки. «Капитан распорядился много не жрать, – так дословно передал матрос, – чтобы команда не разжирела». Заодно и сэкономить получается на продуктах. Марина села за стол одновременно с остальными моряками. Но когда кок поставил на стол большую алюминиевую чашку с нарезанным черным хлебом, никто из них не проявил джентльменства. Они с такой скоростью расхватали хлеб, что Марине осталась лишь корка, лежащая на дне, да еще и твердая. Учитывая еще то, что ножей для намазывания масла было всего два, она поняла, что посуду с ужина мыть будет все же она. Благо, что реально грязными были только те самые ножи да тарелка из-под масла.

Мыть посуду, испачканную сливочным маслом, холодной водой, которая к тому же течет тонкой струйкой из-за ограничений запасов пресной воды на маленьком сейнере, – занятие не из легких. Марине стало надоедать такое положение дел. Уже два дня она либо сидит безвылазно у себя в каюте, либо проводит время на камбузе за потрясающе романтическим делом – мытьем посуды. Странно, что маленький рыболовный сейнер идет в район лова уже два дня, и не факт, что вскоре дойдет. Если посчитать обратный путь, то непосредственно на сам лов рыбы остается совсем мало времени. Марина вышла из каюты и направилась в рубку, чтобы спросить у капитана, когда же они в конце концов начнут ловить рыбу. Когда ее рука уже взялась за ручку двери, чтобы открыть ее, из рубки донесся голос радиста:

– МРС-452 ведет лов в районе путины, небольшие проблемы с главной лебедкой, улов пока небольшой, сдавать на плавбазу нечего, конец связи.

Сеанс связи подтвердил Маринины догадки, что экипаж МРС-452 ведет нечестную игру. Тем более надо спросить капитана. Интересно, как он будет выкручиваться? Марина уже напрягла руку и начала движение вниз, как вдруг за дверью раздался голос капитана, а его слова заставили сердце Марины замереть на месте:

– До острова Круглый Нос осталось семь миль, там ссадим эту девчонку. Потом на Лысом забираем краболовки, ставим их, ловим рыбу, сдаем, чтобы правление заткнулось, вытаскиваем краба, перегружаем на японский сухогруз, он будет ждать нас в проливе, забираем девчонку и домой.

От страха ноги стали ватными, и вместо того чтобы отпустить ручку двери, Марина оперлась на нее, и дверь открылась.

Как Марина ни сопротивлялась, против толпы мужиков поделать ничего не смогла. Ее высадили ночью одну на каменистый остров посреди холодного северного моря. Оставили продуктов на четыре дня. А в качестве палатки надули спасательный плот. Четыре долгих дня она должна была провести одна на каменистом, продуваемым всеми ветрами необитаемом острове. Марина с ужасом смотрела на отплывающую от берега надувную лодку, с которой ее сбросили на этот клочок суши среди сурового Ледовитого океана. Когда лодка отошла уже метров на двадцать от берега, один из матросов крикнул: «Положи побольше камней в плот».

Марина смотрела на удаляющуюся лодку, на то, как ее поднимают на борт, на огоньки в иллюминаторах сейнера. Как хорошо было бы сейчас сидеть в теплой каюте, а не стоять здесь, на пронизывающем ветру, на холодных мокрых от моросящего дождя голых камнях. Да, Марина, вот это ты попала, хотела экстрима, получи его по полной программе. Думала, всего каких-то семь дней на маленьком кораблике. От таких мыслей Марина очнулась, только когда поняла, что огни сейнера уже скрылись из вида, а она все это время стояла и неподвижно смотрела на них, как будто оцепенев от ужаса. Но теперь, хочешь или не хочешь, придется обживать остров.

Продуктовый паек не отличался особым разнообразием «блюд». На каждый день выходило по одной банке тушенки и банке перловой или рисовой каши с мясом. Причем из-за невозможности разжечь огонь все это придется есть холодным. Еще было по пакету сухарей, галетного печенья, карамели с повидлом и пятилитровая канистра питьевой воды. Еще тоскливее на фоне всей этой гастрономической нищеты выглядел старый погнутый консервный нож с замотанной изолентой ручкой, который благодетели великодушно оставили Марине. Таким она не пользовалась уже лет двадцать. Ее электрическая машинка известной немецкой фирмы открывает банку за несколько секунд. Но до этой машинки в данный момент несколько тысяч километров. Ну да ладно, была как-то Марина в компании, где банку рыбных консервов открывали с помощью гвоздя и камня. Правда, делали это тогда другие люди. А теперь почти тоже самое ей придется проделать самой. Но есть захочешь – куда денешься.