Инквизитор

По итогу шансы у нападавших были невелики. И, как назло, накинуться на него всем скопом им оказалось невдомёк. Атаковали разрозненно: не было даже того, кто скоординировал бы их действия. Вот и выходило, что шли они в бой без плана действий, по одному напарываясь на инквизиторский палаш, а потому и получали то, что заслуживали – смерть от руки Реммета.

Инквизитор методично колол и рубил нападавших, убивая одного за другим, не жалея никого. Иной раз, как кто-нибудь решит пальнуть из пистолета, Реммет прикроется от выстрела другим врагом, затем быстрым выпадом убьёт самого стрелка. Но и смердам с горожанами нужно отдать должное: они дрались отчаянно: получив не смертельную рану, вставали на ноги и атаковали вновь. Даже гибель уже примерно половины нападавших не стала для них основанием для панического бегства, настолько рьяно они пытались спасти Йоффу.

Тот же, будучи привязанным к дереву безучастно наблюдал за творившимся адом, проклиная и церковь, и орден, и магов, и людей, и конкретно Реммета, с таким ужасом, с такой болью ему давалось лицезреть эту резню. Некоторых особо тяжёлых он неделями исцелял, не отходя ни на шаг, других знал настолько хорошо, что на семейный ужин к ним приходил, настолько те ему были благодарны. У третьих младенцев сыновей и дочерей на руках держал – крёстным быть предлагали. А тут тебе инквизитор методично превращает их, грубо говоря, его родственников, в холодные куски мяса, и бровью не поведя! Разве за подобным кровопролитием можно было спокойно следить, не лишаясь при этом понемногу собственного рассудка?

В гуще мясорубки одному из городских хватило мозгов попытаться развязать Йоффу.

– Я спасу вас! – воскликнул он. Услышав это, Реммет повернулся, в три прыжка одолел расстояние между своей предыдущей позицией и деревом, к которому привязал мага, и тут же проткнул бедняге живот. Тот даже не успел направить рапиру в сторону инквизитора, а после ранения почти что сразу же потерял сознание, а, может быть, даже испустил дух.

– Будь ты проклят, Реммет! – воскликнул маг. От ярости его глаза буквально стали ярко-красными, как у некоего монстра из кровопийц. И тут же он потерял сознание, получив мощный удар дубиной по голове.

***

Очнулся Йоффа уже только утром. Глаза резало, голова раскалывалась, а тело знобило после холодной ночи. Сильно прищурившись, он огляделся и увидел ровно тридцать три могилы. Почти во всех уже покоились участники той сумасбродной ночной атаки. Вместо надгробий оружие, с которым шли в бой против инквизитора. И только одну из них Реммет только заканчивал рыть.

Выполнив работу, он вылез из могилы, потом взял лежавший около лошади палаш и подошёл к Йоффе. Выглядел инквизитор жутко уставшим, не выспавшимся. Вся рубашка была усеяна следами порезов и крови – наглядное подтверждение тому, насколько ожесточённой была схватка. Но если поглядеть на могилы, то захочется ещё добавить, насколько она была бессмысленной для нападавших. На инквизиторе ни царапинки, если не считать следы от плети на спине.

– Всего было тридцать два, а я тридцать третий… – задумчиво промолвил Йоффа, – а ещё одну могилу вырыть забыл.

– Для кого? – недоумённо спросил Реммет, толком ничего уже не понимая от недосыпа и жуткой усталости.

– Для себя, урод!!! Для себя могилу ты вырыть забыл после всего, что случилось здесь!!! Сука ты, инквизитор!!! – глаза мага покраснели от ярости так же, как и ночью, а вены вздулись от напряжения. Он яростно рычал не своим голосом, пытался вырваться, но ничего не удавалось. Потом чуть успокоился и начал тяжело дышать, обливаться потом. Лицо исказилось в болезненной гримасе, а глаза перестали гореть и снова приобрели свой нормальный, естественный вид.

– Твои глаза… – прошептал изумлённый инквизитор, – ни черта ты от безумия не избавился, колдун…

– А ты что думаешь?! По-твоему, так просто держать безумие под контролем?! Да, Реммет, от него не избавляются. Его приручают и подавляют. Десять лет отшельничества, духовных практик и борьбы с самим собой, поиск покоя, самоконтроль, потом жизнь без потрясений и трагедий, постоянная работа, чтобы не отвлекаться на дурные мысли, и вот на тебе! Только появился ёбаный инквизитор, и сразу всё было просрано за один присест, потому что ему не захотелось верить мне и позволить уговорить этих несчастных людей уйти прочь! Сука ты редкостная, Реммет, и да будет проклята та шлюха, изрыгнувшая тебя на белый свет!!!

Инквизитор в ответ только посмеялся.

– Может быть, и шлюха, – пожал плечами, – я не знаю, кем была моя мать. Нас в инквизицию набирают из детских приютов, так что понятия не имею, кем она была, да мне на самом-то деле и плевать. Так что задеть меня даже не пытайся, Йоффа. И прекрати все эти сказки про желание уговорить. Ты всего лишь очередной обычный колдун, ничем не отличающийся от других, а никакой не святоша, отказавшийся от пути к бездне, – Реммет обернулся к могилам, – рассказывать ещё будешь! Не тебя ли спасти хотели?! Тебя любимого. Сделай я так, как ты просил, то сразу усыпил бы мой разум, а какой-нибудь из смердов проткнул вилами. И всё…

– Ошибался я в тебе, Реммет, называя неплохим! Ты редкостный кретин! – глаза его вновь налились огнём, – Когда ты прибыл в город, мне уже об этом сказали! То есть могли тебя кончить из ружья ещё на въезде. Да и что нам мешало напасть на тебя там за рынком, когда ты находился в окружении толпы?! Сам подумай!

– Быть может, бдительность мою усыпить хотели, – пожал плечами Реммет, – а, может быть, ты просто хотел, чтобы я стал отринувшим, да отпустил бы тебя сейчас и предал клятву, – по мимике Йоффы Реммет предположил, что здесь он абсолютно точно попал в точку. Короче говоря, не знаю, что затеял ты, но буду честен: когда выходили из города, вера моя пошатнулась. Мог бы и отпустить даже, но благо, я вспомнил заветы духовных наставников, – потянул искалеченную плетью спину, сморщился от боли, – которые в таких случаях рекомендовали заниматься самобичеванием. Сомнения как рукой сняло, а вот стремление вершить правосудие, особенно после появления твоих дружков, наоборот, появилось. Да и ты наврал, сказав, что тебя больше не терзает безумие.

– То-то глаза твои залились яростью, когда вспомнил, как эти люди готовы были меня защищать, – помотал головой Йоффа, – а что до безумия, то если бы ты не стал резать этих ни в чём неповинных людей, я бы и продолжил держать безумие под контролем. А ты меня разозлил, решив поступить так жестоко, как живодёр какой-то. Но в том то и ирония: мясник по факту ты, но чудовище для тебя и грёбаной церкви всё равно я. Не лицемерно ли так считать? Да-да, ты свою суть только что показал, святоша! Ты отвратителен! В разы хуже меня! Ты самый мерзкий и худший из инкви…

Реммет тут же приблизился к Йоффе и влепил ему звонкую пощёчину, взглянув в его сию же секунду покрасневшие от безумия глаза.

– Во-первых, хватит из себя и этих еретиков строить невинных жертв! Все давно знают, кто ты такой. И, приютив тебя, позволив себя молить, эти люди по своей воле пустили в свои душу и разум Маггота, притом я их за это никак не наказал… Помиловал. А они сюда пришли тебя спасать. Сами виноваты. А ты, Йоффа можешь сколько угодно обвинять меня в том, что я чудовище, пытаясь упрекнуть за то, что я не отпустил во время боя, дабы уладить конфликт миром. Но вспомни, пожалуйста, что ты мне говорил про добро и зло, про чёрное и белое? Что ничего этого нет. Всё серое, а люди поступают по обстоятельствам. Помнишь?

– Да… – отвечал Йоффа.

Так вот, – продолжал Реммет, – если тебе от этого станет легче, то считай, что я тоже поступил по обстоятельствам, ибо иного выхода в той ситуации просто не видел. Устроит такой ответ? Или будешь дальше вешать мне лапшу на уши про серую мораль?

Йоффа рассмеялся, глаза его вновь стали нормальными.

– План был таким: люди собираются на площади и стараются доказать инквизитору, что тот преступает через собственный моральный кодекс. Большинство сломались бы уже тогда. Останется лишь один крепкий, но и он сломается, услышав свист пуль под ухом. Потом я вас переманиваю на сторону отринувших. Будь этот план правдой, я бы сказал, что он неплох.но ничего этого не было, Реммет! Никто не собирался заставлять тебя стать другим и уж тем более предавать орден.

– Более нет смысла обсуждать этот вопрос. Всё равно останемся при своём мнении, где между нами будет черта, а я однозначно на стороне света, а ты обеими ногами во тьме. Нам не переубедить друг друга, поэтому будем заканчивать с этим, – отвечал Реммет и протянул руку, -давай письмо. Отвезу твоей дочери, как и обещал.

– Я бы отдал его тебе, но после того, что произошло на моих глазах ночью, не желаю так рисковать жизнью моей дочери. Из меня хоть отец и никудышный, но я не такой дебил, чтобы подвергать Маргеду опасности. Так что считай, я снимаю с тебя обязательство. Сейчас же больше ничего не говори, Реммет. Просто делай дело, и закончим на этом раз и навсегда! – приподнял подбородок, чтобы лучше было видно шею.

– Будь по-твоему… – отвечал инквизитор, быстро прочитал молитву упокоения для осуждённого и мощным ударом палаша за один удар обезглавил Йоффу.

А там он положил тело мага в могилу, отрубленную голову на грудь. Уже, было, начал закапывать тело, но вдруг резко спрыгнул к магу и начал обыскивать его. В одном из карманов камзола нашёл письмо. На конверте подпись:

МОЕЙ ЛЮБИМОЙ ДОЧЕРИ

– Право последнего желания неотъемлемо, – проговорил вслух Реммет, положил письмо в карман штанов, и похоронил Йоффу Дундланга вместе с остальными участниками ночной атаки.

Затем оделся, собрался, сел на лошадь и двинулся в путь.

Проехав несколько сот шагов, он с удивлением заметил скопление смердов у обочины дороги. Подъехав ближе, он увидел два бездыханных тела. Следы зубов ясно свидетельствовали, что их загрызли волки. Присмотревшись, Реммет сразу жеузнал их по одежде. То были тот самый конюх и его младший брат, рассказавший инквизитору, где искать Йоффу.

Вообще, будь Реммет человеком суеверным, то можно было бы сразу сказать, что дело дрянь, ибо у многих северных народов распространено поверье, если доносчиков съедают волки, значит, они оговорили или раскрыли убежище невинного человека. Слава богам, для Реммета поверья и приметы были не более, чем глупостями, в которые могут верить только глупые смерды. Правда, вспомнив про поверье, по спине инквизитора тут же пробежали мурашки. Человеку, казнившему невиновного, по тем же приметам грозят в жизни страшные бедствия, ибо должны знать судья и палач, истинно ли виновен человек, а не рубить сплеча. Самоуправства северные божества не приветствуют.

Вскоре после недолгого оцепенения страх покинул Реммета, и, очнувшись после тяжёлых раздумий чудовищных мыслей, он увидел, как смерд увидел лежавший на земле мешочек и взял в руки. Посмотрев, что внутри, тут же радостно воскликнул:

– Мужики! Да тут целое состояние!

Собирался было положить мешочек в карман, но Реммет тут же подъехал, подцепил кошель острием палаша и забрал себе. Внутри были те самые сто цельдиев, что инквизитор отдал мальчику. Смерд же, заметив под плащом вышитый на колете церковный молот, тут же отошёл назад, стыдливо и боязливо опустив глаза вниз.

Положив мешочек в карман, Реммет приподнял в знак признательности шляпу и отправился дальше в путь навстречу неизвестности. Ехал он легко и непринуждённо вроде бы, но разум его снова поднял бунт. Как бы ни старался инквизитор противиться, Йоффе, пусть тот и до последнего утверждал, что не имел такой цели, всё-таки удалось взрастить в его голове зёрнышко сомнений. Так теперь от тяжести мыслей Реммет с трудом удерживал голову на плечах. Он уже рассуждал над тем, куда его заведёт нелёгкая теперь. А если сомнения будут тяготеть над инквизитором и впредь, то и на спине его живого места не останется. Впрочем, Реммет – человек крепкой силы воли, так что ещё с ересью в собственной голове поборется. А пока остаётся только жить сегодняшним днём и делать свою работу.

Этим инквизитор и собирался заняться.

Фото взято с сайта https://pixabay.com/ru/photos/замок-крепость-замок-гогенцоллерн-2826221/ и распространяется бесплатно без лицензии

notes

Примечания

1

Ды?ба – орудие пытки посредством растягивания тела жертвы с одновременным разрыванием суставов.