От третьего лица

Умяв тарелку наваристого борща, Саня впихнул ноги в чёрные резиновые сапоги – на размер или даже полтора больше нужного, потому как достались они ему от одного из старших братьев по наследству, и носить их приходилось с двойной стелькой и толстыми шерстяными носками бабушкиной вязки, пока нога не вырастет; накинул болоньевую синюю куртку на искусственной подкладке с двумя тонкими полосками на рукаве – красного и белого цвета – такую модную и красивую, что хоть ещё и не потеплело, чтоб её носить, но спасу уже нет, как надеть невтерпёж, а охота – она пуще неволи, как говорят люди. Махом натянул вязаную шапку – «петушок» с трезубцем Adidas и тремя горизонтальными полосками – и… выскочил на улицу.

Прохлада весеннего воздуха обдала лицо и руки. В нос ударил тот самый весенний запах, который бывает только в это время года, только в селе, только несколько дней. Воздух, в котором есть тонкие струйки сырой земли и перегнившей травы. Пропитан он одновременно свежестью и влагой, веет навозом и чуть тянет дымком от еще протапливаемых печей в деревенских домах. Только в несколько весенних дней, когда освобождается от снега земля, наполнен он непередаваемой чистотой, большим количеством кислорода так, что хочется его пробовать на вкус, дышать, глотать снова и снова!

Весь этот воздушный коктейль сопровождается чириканьем воробьев вперемешку с какими-то новыми голосами ещё невиданных ранее Санькой птиц и перекрывается периодически голосами со скотного двора: мычанием, хрюканьем и гомоном домашней птицы, где неоспоримо солирует петух Петька – а как же ещё его звали бы в деревне?!

В конце двора был курятник, рядом с которым был затянутый сеткой рабицей, как её странно называли взрослые, а на самом деле просто переплетенной в виде ромбов проволокой – двор для птицы. Бабушка его называла курятником, и там выгуливались днём куры – не сидеть же им, в конце концов, круглые сутки в сараишке, который был через стенку от Санькиной любимой мастерской.

Саня часто наблюдал за курами и делал вывод, что, пока не настанет время оказаться в борще, курица птица вольная и свободная от предрассудков, хоть и глупая, конечно, до невозможности.

А о местном петухе вообще говорить даже неудобно, ведь даже сосед Дядька Иван, которого никто никогда в селе не видел трезвым, не мог с ним конкурировать по вычурному пижонству, самовлюбленности и надменности, а ещё по его искусству ругаться матерными словами.

Только спустя много лет Санька узнает, что это называется по-научному – нарциссизм. Петька осознаёт свою важность и, гордо выкрикивая, видимо, угрозы конкурентам, следит за собственным авторитетом, хлопает при этом крыльями и шумно преследует других петухов, отгоняя их от своих подруг-несушек.

И вот пацан, который без всяких специальных программ по целеполаганию и занятий с психологами просто чувствовал и понимал мир, и главное – всем своим существом любил жизнь «здесь» и «сейчас», незаметно для себя оказался посреди улицы, остановился на распутье и задумался о том, каким всё же важным делом сегодня следует заняться.

Строить кораблики уже перехотелось, потому что воздух одурманил, тепло солнечных лучей приятно ласкало кожу лица и грело даже сквозь болоньевую куртку. Хотелось сразу охватить всё и сделать одновременно кучу разных дел в разных местах. День впереди был вроде бы ещё долгий, но опыт показывал, что надо спешить, не заметишь, как стемнеет.

Время, никогда так не чувствуется, как в детстве, ведь на одну его единицу в день или даже в час приходится столько чудес и открытий, сколько у взрослых не бывает и за целый год. Но Санька тогда этого ещё не знал. Он просто чувствовал новую свежесть и первое тепло, наполненность, витающую вокруг, ему просто хотелось бежать на пустырь, играть в землереза, бросая ржавый нож в землю внутри круга, но при этом нужна обязательно компания, ведь кто из участников больше земли отрежет тот и выиграет; или организовать чемпионат в царь-палку, которой надо сбивать банку из-под зелёного горошка с постамента, сделанного из половинки красного кирпича. Или просто затеять войну или прятки.

Но… посмотрев по сторонам, Санька не обнаружил никого из своей компании и понял, что играть сейчас ему не с кем. Он вспомнил о приближении долгожданного лета, каникул и безмятежных весёлых дней, длиною в целую вечность, и это снова подняло градус настроения.

Новая идея

И тут Саня, вспомнил, как он вообще мог это забыть – балда он балдовая! Всего три дня назад был общий субботник, а значит, скорее всего, на заднем дворе школы пионеры и комсомольцы собрали новую кучу бесценного металлолома со всего их большого села.

Вот! Вот какое интересное занятие его ждёт на этой свалке, тем более была в том и тайная цель.

Сейчас! – понял Санька. – Самое время, насобирать там запчастей на новый… велик, потому как его старый, видавший виды «Орлёнок», доставшийся по наследству от старших родственников уже стал маловат, а хочется чёрный «Урал», непременно «Урал», чтоб как мотоцикл и обязательно чёрный – такой, как продают в сельском универмаге за сумасшедшие 72 рубля 35 копеек, но которого не видать как своих ушей, потому что мамина зарплата не позволяет таких богатств. Ведь ей надо ещё выплачивать кредит за новый платяной шкаф, что с недавних времён сияет своими лакированными дверцами в маминой спальне, и в нем у Сани, как у взрослого уже человека, есть своя полка, личная.

Только вот совсем не понятно, как там всё должно лежать, потому что стоит Саньке аккуратно вытащить с неё, например, майку или трусы, как мама потом обязательно выскажет, что он навёл в шифоньере бардак, как в сарае, и всё там перекомкал. А он даже старался потом всё разгладить и разложить, чтоб не вываливалось, но мама всегда-всегда недовольна.

– Наверное, она просто не любит, когда кто-то без неё залезает в шкаф, – решил давно Санька и его душа успокоилась.

Но сейчас вообще в голове были другие мысли.

Санька понимал, что самое сложное будет найти исправную переднюю вилку.

Ведь местные мужики, как правило, сначала спьяна умело пикируют в канаву или врезаются в столб, а уж потом велик с искорёженной вилкой и колесом «восьмёркой» отправляется на свалку, предварительно очищенный от всех более или менее годных запчастей. И поэтому с чем никогда нет проблем, так это с рамой, рулём и багажником – их на свалке металлолома как грязи, любого фасона и возраста. Особенно интересны некоторые старые рамы от дамских без горизонтальной перекладины, да ещё довоенных с таким вытянутым вертикальным бардачком из кожи буйвола, наверное, удивительным и пережившим своего хозяина аксессуаром. Там же можно было подобрать и подходящее кожаное седло, с амортизирующими крупными пружинами, в сборе или по частям. Но вот передняя вилка была настоящим предметом дефицита. И приходилось рассчитывать только на удачу.

У Саньки уже была припрятана настоящая «ураловская» рама за сараем соседки, бабы Мани, в высоком бурьяне из кустов полыни и ещё какой-то колючей сухой и жёсткой травы. В самом секретном месте – рядом со старой свалкой бытового мусора, битых склянок и ржавых прогнивших кастрюль, и вёдер. Баба Маня была совсем старенькой, родственников у неё не было, и доживала она век в небольшой избе с тёмными сенями, откуда всегда веяло прохладой и каким-то особенным запахом. Гостей баба Маня не жаловала, но Саньку как соседа терпела, и он отвечал ей соседским участием и заботой. Заодно пользуясь секретным пустырём за её сараишкой.

Тайны бабы Мани

Как-то однажды баба Маня потеряла бдительность и позволила Саньке проскочить в сени, когда он принёс ей несколько крашенных в отваре из луковой чешуи яиц, посланных бабушкой Фросей со словами: «Отнеси соседке, Пасха сегодня».

В Санькином детстве почти никто не знал, что такое эта Пасха, по крайней мере из Санькиных друзей точно. Но многие женщины в селе тайком угощали, бывало, конфетами или крашеным яйцом, упоминая Пасху, некоторые украдкой крестились, что само по себе несло добрую тайну и располагало к этому слову, а бабушка ещё всегда стряпала большой тазик хвороста, который Санька очень уважал и всегда ждал, как праздничного печенья.

Но вот когда Санька однажды спросил у мамы: «Что такое Пасха?» – мама сказала, что это праздник, который когда-то встарь был на Руси, а теперь его отмечают только необразованные бабушки, верящие в Бога, и ему как будущему пионеру болтать на такие темы не следует. Хотя у самой мамы в спальне, на ковре у кровати, висела маленькая, величиной со спичечный коробок, пластиковая, с наклеенным изображением женщины иконка, и мама иногда незаметно перед ней тоже что-то шептала, но тихо, так, что не разобрать, а иногда ещё и крестилась, чтоб никто не видел.

– А сама-то коммунистка! И Сане говорит, что Бога нет. Кто этих баб поймёт? – как говаривал сосед – дядька Иван, известный на всю округу пропойца и матершиник.

Так вот, когда Саня зашёл в тот раз в сени к бабе Мане, он увидел там то, что бабушка всячески скрывала от чужих глаз.

К деревянной побеленной стене была приколота фотография, вырезанная из газеты, на изображении был старый седой дед в рясе и с большим крестом, свисавшем на толстой цепи почти до пояса.

На столе, под фотографией стояла небольшая потёртая иконка, а перед ней горела маленькая зелёная лампада.

Саня замер, словно завороженный – ведь точно такую же вазочку из цветного стекла он уже видел в краеведческом музее, на стенде антирелигиозного воспитания молодёжи и атеизма (слово такое странное запомнилось сразу – «атеизм»). Там лампада не горела и просто была подвешена под иконой. И тогда было вообще не понятно, зачем она нужна и что это такое? Но экскурсовод объяснила, что это лампада, и ещё уточнила, что они бывают разного цвета и разной формы, бывают даже в форме фигурки белого голубя, который олицетворяет Святой дух… Последнее сравнение Саня совсем не понял, но странное название запомнил.

Теперь всё встало на свои места, вот в чём дело! Она должна гореть и освещать в темноте икону… А ещё парнишка отметил ни на что не похожий запах в сенях – это пахло то ли лампадное масло, то ли воск от огарков свечи, но это было совсем не понятно, ведь запах не напоминал ничего для него знакомого.

В темных «холодных» как раньше говорили, плясали отсветы на стенах, и тени, мрак и запах прохлады с примесью нового неизвестного аромата превращали всё происходящее во что-то таинственное и загадочное. Саня стоял как вкопанный и не понимал, что этот момент отложится в его памяти на много-много лет, и когда-то через пол века он его опишет в своей будущей книге. Но это будет ещё когда… А сейчас Саня пришёл в себя и смотрел на лампаду, которая у бабы Мани аккуратно стояла в блюдце из-под чашки и горела дрожащим огоньком. Может она и распространяла, тот необычный запах, который Санька ещё никогда не чувствовал? Стол был старый, и только клеёнка – такие были в домах почти всей деревни, потому что покупались из одного рулона в местном сельмаге – его как-то облагораживала. А баба Маня, заметив Саньку и его интерес, быстро вытолкала сорванца на двор, перекрестилась и испуганно захлопнула дверь.

Саня не знал почему, но понял или почувствовал, что произошло что-то важное и очень необычное для него самого. Он запомнит эту сцену на многие годы, сам не осознавая её смысла. Понимание этой зажжённой лампадки придёт к нему гораздо позже в совсем другой его жизни. А пока….

Энтузиаст

А пока надо двигаться в направлении свалки, искать заветную вилку и, если повезёт, приличное, поддающееся ремонту переднее колесо.

Недолго думая, он двинулся в сторону школы, а вернее, на задворки школьного двора. После тимуровский операций на свалке за школой, бывало, очень много полезного барахла: особенно старинные самовары с мятыми боками, кровати с железными пружинными сетками и рамы от старых велосипедов и колёса, как правило, с дефектом, называемые в народе «восьмёрка».

Эти последние важные поразительные вещи и интересовали нашего героя. Саня знал, что при правильном подходе, если совпадёт, можно было из всего этого собрать вполне себе нормальный велик. Правда, может и не хватить, деталей, и тогда придется выменивать в кооперативных гаражах несколько недостающих частей на пустые бутылки из-под пива и водки из ближайшего парка культуры и отдыха, где по кустам, особенно после партийных мероприятий, их валялось с избытком, а цена им в пункте приёма стабильные 20 копеек, а в гаражах – 15.

Либо же был вариант махнуть всё просто оптом, в обмен на какую-нибудь нужную штуковину, либо сбегав за сигаретами для мужиков в единственный и потому всем известный сельмаг. Где типам вроде Сани могли продать и сигареты, и пиво, искренне веря, что они, как настоящие пионеры, прибежали по наставлению старших. За редким исключением, так всегда и было. Но рано или поздно каждый настоящий пацан просто обязан был попробовать сначала папиросу или сигарету – кому как повезёт – а в более взрослом возрасте, годам к 13-14 – вино, именовавшееся в народе «Три топора», в магазине же – «Портвейн 777».

Но это так – отступление от темы.

Хотя какое же это отступление? Именно такие вехи в жизни пацанов и делают их в собственных глазах уже выросшими мужиками и дают пропуск во «взрослый», как им кажется, мир.

Сейчас Саня представлял, как он соберёт себе настоящий «Урал», покрасит его настоящей чёрной масляной краской и, как только просохнут дороги, выкатит своё сокровище на суд публики. Это вам не кораблики по лужам пускать!

Полный энтузиазма, он добрался до заветной кучи металлолома и принялся выискивать необходимые детали. Практически сразу ему попалась старая рама со звёздочкой для педалей и погнутой передней вилкой. Этих вилок, как понимал Саня, здесь будет ещё не одна, потому как деревенские мужики, подпив, умудрялись не только спикировать с велика в придорожную канаву, но часто и въехать в забор или столб – куда попасть надо ещё очень постараться.

Находка

Потянувшись за очередным колесом, каких Саня уже вытащил из кучи около десятка, он вдруг заметил странный предмет, похожий не то на бочонок с завинченной металлической, скорее всего, алюминиевой крышкой, не то на запаянный бак. Большая крышка была сильно деформирована сбоку, и вообще на предмете было много вмятин – он не представлял для Сани ни малейшей ценности. Даже старинные дутые погнутые самовары были куда интереснее – на них хоть были ряды медалей, и можно было найти год выпуска дореволюционной штуковины. Саня, родившийся в год 52-летия Советской власти, даже представить себе не мог такую ретроспективу, и потому она его всегда завораживала. Саня размахнулся и со всей силы пнул странный предмет, но вдруг внутри что-то загремело. И, не понимая ещё почему, он очень захотел проверить, что бы это могло быть. Саня, как и большинство его друзей по банде, не очень-то любил читать и вполне обходился обязательными страницами в книгах, необходимых для получения положительных оценок по литературе.

Всю остальную жизнь он предпочитал изучать «методом проб и ошибок», что и позволило ему к 5 классу уже быть, как он сам считал, вполне взрослым и самостоятельным человеком. А учитывая, что Саня был единственным мужчиной в доме, он уже вполне чувствовал всю ответственность за семью на своих мужских плечах. «Бабы есть бабы, что с них взять» – часто говорил он сам себе, когда поведение мамы или бабушки ему казалось излишне встревоженным, испуганным или восторженным, особенно, когда по телевизору, который был главным окном в большой мир, показывали фильм с участием Василия Ланового или Юрия Соломина.

В те времена во всём СССР трудно было найти женщину в возрасте от 7 до 70 лет, которая не была бы влюблена в этих артистов. Вообще, это было время романтиков, героев, победителей, покорителей целины, строителей БАМа и других всесоюзных комсомольских ударных строек.

Молодые ребята по комсомольским путёвкам по собственному желанию ехали за мечтами и туманами в далёкие неизведанные дали строить новые города и свою жизнь, готовые жить в палатках и бараках, преодолевать и побеждать. Это было время идеалистов и романтиков, воспитанных на советских ценностях и вере в светлое будущее.

В это сейчас почти невозможно поверить, но вся огромная страна, занимавшая шестую часть всей суши планеты Земля, в одно утро влюблялась в одну песню, или всех покорял один фильм, или, тем более, один артист.

Родина знала и ценила своих героев: все знали имена космонавтов, футболистов и хоккеистов сборной, Героев Социалистического Труда на память, по именам и по фотографиям. В народе ходили легенды, героями которых были эти герои современности. Увидеть их можно было только на развороте газеты, журнала или по телевизору.

Конечно и Саня мечтал стать, как минимум, известным героем-разведчиком или космонавтом. Потому что Гагарин был тоже простым парнем из глубинки, из очень простой семьи.