Комендантский час

– Здесь опасно. Многих ксендзов рассылали по монастырям, так что здесь наш парень мог найти укрытие, – сказал я.

– Час от часу не легче, – бросил в ответ капитан и тяжело вздохнул.

Изначально недурное настроение было подпорчено.

– Смотрите, люди! – сказал Сохачевский, кивнув в сторону пары тяжеловесных фигур в черных одеяниях. Они несли пустые ведра к реке.

– Сначала их расспросим, что да как, – произнес я, нервно постукивая пальцами по пустой кобуре на поясе.

Мы подобрались ближе к двум послушникам, когда те бурили лед на реке.

– Добрый день! – поздоровался с ними капитан.

– Добрый, – ответили разом парни.

Я присмотрелся, но не увидел среди них Мазовецкого.

– Я капитан Сохачевский, а это господин Бегин. Мы ищем одного бежавшего поляка.

– Вам надо обратиться к настоятелю – отцу Григорию. Хотя можете и нам поверить – здесь никого не было, мало кто добирается сюда, – говорил тот послушник, что не был занят бурением льда.

Мы вежливо распрощались и направились в сам монастырь.

Он представлял собой белокаменный храм, огороженный по кругу со всех сторон непрерывной постройкой, где находились кельи послушников и велось нехитрое подсобное хозяйство.

На входе нас встретил зрелый мужчина, которого на вид сильно старила борода.

– Здравствуйте, вы отец Григорий? – спросил я.

– Да, рад приветствовать в Свято-Никольском монастыре, – ответил он и взглянул на труп Яна Мостицкого, завернутого в ткань и покачивавшегося на лошади капитана.

– Как давно здесь находится этот монастырь? – спросил Виктор.

– Да лет семь, пожалуй. Самый северный монастырь в наших краях.

– Это капитан Сохачевский, он не местный. Я же знаком со здешними местами, но никогда не знал, что тут есть монастырь.

– Дальше нас точно уже ничего нету. Мы, если хотите, крайний рубеж всей Томской губернии.

– У нас к вам есть дело, отец Григорий, – сказал капитан.

– Это я уже пооонял, – вновь положив взгляд на тело Яна, протянул мужчина. – Раз так, то пройдемте в келью.

Мы слезли с лошадей, я снял свой карабин и повесил на спину.

Клирик бодро повел нас в свою комнату. Было видно, что он рад редким гостям. Лошадей же наших увели подозванные им ранее послушники. Предложив чаю и получив положительный ответ, он поставил самовар в столовой, вход в которую был в том числе и из его келии.

После этого он вернулся и присел на деревянную скамью, что растянулась аж на две стены и, судя по всему, служила ночью кроватью. Помимо скамьи, в кельи были стол, стул и огромный деревянный шкаф, уставленный ветхими фолиантами. На большом окне не было ни тюли, ни какой тряпки. И без того помещение было темным, подходящим только для затворников, на которых отец Григорий не был похож.

– Мы ищем одного человека – Людвика Мазовецкого. Это лях, что бежал из тюрьмы.

– Хорошо, но позвольте сперва полюбопытствовать: кто ваш немногословный спутник?

– Это Ян Мостицкий, – начал отвечать капитан. – Он составил компанию Людвику, которого мы теперь ищем.

– Вот оно что. Хотите и второго добить?

– Нет, хотели бы взять его живым, правда, он ранен.

– Значит, дороги не выдержит?

– Какая разница? – вмешался я. – Если вы знаете, где он или укрываете его, то это преступление. Не заставляйте нас применять силу, отец.

– Спокойно, спокойно, – улыбнулся Григорий. – Его здесь нет, а даже если бы и был, то я бы вам его не выдал. Однако же мы сделаем вот как: вы пойдете и проверите все кельи и храм, а я сделаю вид, что это вышло случайно, без моего ведома.

– Спасибо, отец, – сказал капитан и переглянулся со мной. В ответ я ободряюще кивнул.

Мы действительно прошлись по всему монастырю, но куда бы ни зашли – везде было пусто. Немногочисленных послушников наша активность не смущала, они даже оказывали нам помощь. Когда поиски были окончены ничем – капитан грозно топнул и воскликнул: « Боже, ну не сквозь землю же он провалился».

« А может и сквозь. Быть может, рухнул где-то по дороге, а мы его и не заметили, или проскакал этот монастырь, что тоже немудрено» – думал я в ответ.

Так или иначе, мы были огорчены. За то, что нашли лишь одного, Богдан Всеволодович выплатит только половину суммы, хотя важнее здесь репутация. Как-никак раньше таких оплошностей я не совершал.

Позже мы сидели с отцом Григорием в столовой и пили пустой чай.

– Знаете, отец, не понимаю я, как можете вы так вот жить, – начал я разговор, пока Сохачевский в расстроенных чувствах цедил второй стакан.

– Без молока?

– Нет, вообще вот так, – я показал руками наше окружение. – В том числе и без молока.

Отец Григорий рассмеялся.

– Знаете, я и в мирской жизни жил очень скромно, хотя потомственный дворянин.

– Я тоже потомственный дворянин, как и капитан, – сказал я. – Но привычки ваши мне все же чужды.

– Вкусы ваши не главное различие, – наконец заговорил Виктор, обращаясь ко мне. – Ведь вы, господин Бегин, только находитесь в поисках непреложных истин, а отец Григорий уже их нашел.

– Что правда, то правда, – ответил я.

– Ааа…. Так вы ищете Бога? – спросил у меня клирик.

– Нет, отец, я ищу Абсолют.

– А чем, позвольте полюбопытствовать, вас не устраивает вера?

– Я не хочу оскорблять ее своей неискренностью.