Казнь

– А? Что? – переспросил Лапа, словно очнувшись. Весенин нетерпеливо повторил вопрос.

– Я еще ничего не думаю, – ответил он, – Яков Петрович попросил меня. Я для него согласился. Мне нужно прочесть письмо, видеть дом, комнату, тогда…

Он замолчал и, казалось, погрузился в дремоту, потом вдруг спросил:

– Как вы спохватились ее? Когда? Кто?

– Я не знаю!

– Надо все знать, – ответил он и опять замолк.

Восток уже алел; дождь слабо сеял с хмурого неба, дул свежий ветер. Коляска сделала два бешеных скачка, завернула и въехала во двор.

– Ее бегство тайна для всех, – торопливо предупредил Весенин Лапу, выходя из коляски. – Я привез доктора!

Лапа молча кивнул головою и поплелся следом за Весениным.

Можаев вскочил при его входе. Он лежал на диване, прикрывшись пледом, одетый, и теперь, при борющемся свете лампы с дневным светом, показался Весенину еще страшнее.

– Ну, что? Нашли? Кто это? – вскрикнул он, отступая при виде Лапы. Тот скромно поклонился. Весенин поспешил объяснить.

– Разве нельзя было без этого? – с упреком прошептал Можаев. Весенин покраснел.

– Нет, – ответил он твердо, – надо быть в доме, надо следить на вокзале, надо везде искать! Долинин и Алексей Дмитриевич по службе умеют хранить тайны.

Можаев опустил голову.

– Что же, пусть ищет! – сказал он упавшим голосом.

Лапа выступил вперед и твердо изложил свои желания видеть письмо, видеть ее комнату, дом.

– Проводи его, покажи! Письмо вот! – покорно ответил Можаев.

Лапа сел к столу и внимательно прочел письмо, потом, нагнувшись, он поднял с полу конверт, разгладил его рукою и внимательно осмотрел его.

Можаев оживился. Следя за Лапою, он становился все внимательнее. Наконец, Лапа обернулся к нему.

– А как вы получили это письмо? – спросил он.

– Я не получил, а сам взял у нее со стола, – ответил Можаев.

Он замолчал. Молчал и Лапа. Можаев провел рукою по лицу и продолжал:

– Было часов одиннадцать. Я пошел проститься с нею, комната растворена… беспорядок. Я увидел письмо и взял…

– Одиннадцать? – Лапа вынул часы и взглянул на них, потом встал.

– Покажите ее комнату! – сказал он.

– Скажите, она жива? – дрогнувшим голосом спросил Можаев.

Лапа пожал плечами.

– Верно одно только: она не думала о смерти, когда писала, а там… по дороге!

– Ах! – простонал Можаев.

– Ты ляг! – сказал Весенин, выходя с Лапою. Они прошли и осмотрели комнату. Потом Лапа обошел дои и через балконную дверь вышел в сад.

– Ворота запираются? – спросил он. Весенин кивнул.

– Сад выходит на двор, на дорогу и?..

– На луг, – ответил Весенин.

– Идемте туда, – твердо сказал Лапа.

Весенин повел его по саду к стороне, выходящей на луг. С каждым словом, с каждым шагом он проникался уважением и доверием к этому полусонному человеку.

– Она не могла выйти через двор. Надо было бы беспокоить сторожа; не могла и на дорогу, потому что, я видел, – там каменная ограда. А здесь?..

Весенин указал на длинный забор, закрытый до половины кустами малины и крыжовника.

– А! Посмотрим!

Лапа подошел вплотную к забору и осторожно пошел вдоль него.

– Вот! – сказал он, остановись подле выпавших из забора досок. – И вот! – он нагнулся и снял лоскут материи, зацепившийся о гвоздь нижней поперечины.

Весенин вскрикнул.

– Куда можно выйти через этот луг? – спросил Лапа, вылезая на луг.

Весенин пролез за ним.

– Если идти прямо, то будет проселочная дорога на деревни Ворсклово, Турово, Слезино и Погост.

– Так! Ехать можно?

– Понятно!

– Дайте мне лошадь и объясните дорогу, – сказал Лапа, пролезая обратно в сад.

Весенин торопливо повел его домой.

– Он нагонит ее, – уверенно сказал он, вводя его к Можаеву. – Я ручаюсь вам!

Можаев с мольбою взглянул на Лапу.