Казнь

– И врешь, бабу! – с азартом поправил его рыжий мальчик.

Лапа оглянулся.

– Может, странника, старика? – спросил он.

– Не!

Из толпы выделился мальчишка и бойко заговорил:

– Бабу! Мокрую такую и в сером балахоне. Семен Елизарыч под утро нашел ее, ее волоком и поволокли. Прямо к становому на дом.

– А где становой у вас?

– А вон, дяденька! – и мальчишки гурьбою устремились к красивой избе, на которой красовалась железная доска с надписью: «Канцелярия пристава 4–го стана».

Лапа бросил вожжи и торопливо вошел в квартиру пристава.

– Пристава мне! – сказал он, входя. Навстречу ему поднялся заспанный урядник.

– Спят – с!

– Разбуди!

Урядник почесал в затылке. Лапа опустил руку в карман, протянул сжатый кулак уряднику, урядник в свою очередь разжал и сжал свою руку, после чего лицо его тотчас озарилось готовностью и вся фигура выразила глубокое почтение к особе Лапы.

– Ты нашел женщину?

– Так точно – с! В бесчувствии – с! На лугу, у дороги.

– Где она?

– В покое – с! Пристав приказал сперва в холодную, ну а потом велел в покой. Где то есть у них допрос делают!

– Буди его! – нетерпеливо крикнул Лапа. Урядник стремглав бросился во внутренние комнаты.

Десять минут спустя Лапа прошел туда же, приглашенный урядником. Еще десять минут – и он, улыбаясь сам себе, сел в дрожки и погнал лошадь во весь ее бег, а в квартире станового шла суета.

Поднятая с постели жена его торопливо постилала в гостиной на широком диване чистое белье, в кухне стряпуха ставила самовар, урядник помчался сломя голову за земским врачом на пункт, а становой суетливо облекался в полную полицейскую форму.

– Ну, ну, ну! – погонял Лапа лошадь. – Скачи, лошадка, ты везешь добрые вести!..

Весенину было невыносимо трудно лукавить с Верою.

– Вы здесь, так рано? – с изумлением воскликнула она, сойдя в столовую. – Что случилось?

Весенин придал себе беспечный вид.

– Приехал в контору перед работою. Это для вас рано, а я с четырех часов уже на ногах! – ответил он.

Вера, видимо, успокоилась.

– Выпейте чаю с нами; я налью! Сейчас придут папа и мама!

– Барыня не придут, им нездоровится. Просили к себе подать, – быстро соврала горничная, лукаво взглянув на Весенина.

Он покраснел.

– Сергей Степанович уехал на мельницу! – сказал он Вере. Вера обеспокоилась. Она вспомнила, что мачеха не пустила ее к себе вчера вечером, и сомнение запало в ее душу.

– Я снесу сама маме! – сказала она. Горничная смутилась.

– Барыня просили… – начала она. В это время из кабинета раздался резкий звонок.

Вера с упреком взглянула на Весенина, который быстро вскочил.

– Это звонит папа! – воскликнула она, рванувшись с места. – Что случилось? Зачем вы лжете?

– Вера Сергеевна, голубушка Вера, – остановил ее Весенин, – я вам все скажу потом! – и, оставив Веру в полном недоумении и страхе, он прошел в кабинет.

Можаев проснулся.

– Вернулся? – спросил он.

– Нет еще.

– Сколько прошло времени?

Весенин посмотрел на часы.

– Два часа!

– Как мучительно ожидание, – прошептал Можаев.

– Я уйду и пришлю тебе чаю, – сказал Весенин, – я с Верой.

– Иди, иди!

– Налейте стакан чая, – сказал Весенин Вере, – я снесу его Сергею Степановичу!

– Он болен?

Весенин отрицательно покачал головою.

– Я вам все скажу, – повторил он и снова вышел.

Возвратясь, он напился чаю и, выйдя с Верою на балкон, взяв ее за руку, начал:

– Я вам расскажу семейную тайну, но вы должны помнить, что этим я нарушаю волю Сергея Степановича, а потому никогда, ни под каким видом вы не должны показывать, что знаете ее.